Поэму пишет, о любви молчит…
И в замке грез ее портрет пылится,
Как задник той картины роковой,
Кто ведьму знал, и кто в нее влюбился,
Тот потерял и дар свой, и покой.
Ему же словеса всего дороже,
И он боится, потерять сей дар,
И гонит нежно так и осторожно
Любимую, и молча смотрит в даль,
Не ревность правит миром, только лира,
Вершит его печальную судьбу.
И на гондоле, в самом сердце мира,
Офелию он встретит лишь в гробу
И ужаснется, Гамлета судьбину
Как данность примет, чей-то жест, поклон…
Совсем один плывет куда-то мимо
И рядом усмехается Харон,
Там, в небесах, сияет Беатриче,
Но он не Дант, ему Вергилий мил.
Идет по аду с вечным безразличьем.
И слушает поэта в звоне лир.
Вы правы, Пушкин
Попытка жить и радоваться свету,
Когда вокруг сплошная темнота,
Внимая знакам, словесам, приметам,
Жить на разрыв, но верить в чудеса.
Вы, правы, Пушкин, осень вновь прекрасна,
Она беспечно в алом закружится,
И будем мы искать пути напрасно,
Туда, в тот свет, где он уже родился.
Очей очарованье, миг разлуки,
И ведьмы у костра нам дарят чудо,
Но как мы все могли, и крылья-руки
Поднимут нас, и так красиво всюду.
И пахнет снегом, словно пахнет медом,
И никого на призрачном пути,
А я под этим небом зябким мерзну,
Но продолжаю к осени идти.
Вы правы, Пушкин, осень это чудо,
Присел на миг, и век какой сидит.
И танец листьев – золоту повсюду.
Он к Анне, иль Наталье он спешит
Внимая знакам, словесам, приметам,
Жил на разрыв, но верил в чудеса.
Попытка жить и радоваться свету,
Когда вокруг сплошная темнота…
И женщина с печальными глазами. Анна
И женщина с печальными глазами,
В которых только море отражалось,
Как героиня той извечной драмы,