Да будет воля твоя!..

– Хорошо, даю.

– Понимаешь, мы с тобой совершенно разные люди и, общение с тобой, – меня очень выматывает, мне сложно… Мои нервы, честно говоря, на пределе. Если так будет продолжаться, то операцию мне, просто, не перенести.

Юра недоуменно посмотрел на Вику:

– А мне казалось, что дружеское участие помогает…

– Ты… ты считаешь себя моим другом?! – Вика широко раскрыла свои глаза. – Тогда тем более! Ты должен меня понять.

– Что я должен понять? То, что ты не хочешь больше меня видеть?.. – в его голосе слышались подозрительные нотки. – Я тебе надоел, скажи прямо?!

Вика опустила голову.

– Я же тебе сказала, что ты меня держишь в постоянном напряжении! Я не понимаю цели твоих посещений… мне кажется, ты меня принимаешь совсем не за ту… по крайней мере, я ценю тебя как друга! Понимаешь? Спасибо тебе. Но наше знакомство, по-моему, идет куда-то не туда…

– А куда, по-твоему, оно должно идти?.. – в его голосе зазвенели металлические нотки. – Что-то я тебя не понимаю!

– Брось, все ты хорошо понимаешь! – Вика подняла свои черные очи, полные отчаяния. – Забудь обо мне, хоть на какое-то время, пожалуйста… прошу тебя…

На Юрином, широкоскулом лице проявилась эмоция досады и раздражения:

– Хорошо. Ты лишила меня возможности выбора… Желание женщины – закон. Мне, теперь, ничего не остается делать, как проглотить эту горькую пилюлю!.. – он резко встал. – Только, я хотел бы услышать от тебя ответ на один вопрос. А ты уверена, что эта операция, на которую ты возлагаешь такие надежды, тебе поможет?

– Да, – она опустила голову. – Да… но, и в другом случае, я ничего не теряю… – и, совсем тихо, словно не хотела, чтоб Юра услышал ее слов, добавила: – …жизнь хороша, но не для меня…

Но Юра услышал эти слова и, присев перед ней на корточки, заглянул в ее полные слез глаза:

– Везде только и говорят об этом: на улице, на работе, друзья… а я как-то не думаю о смерти всерьез… не понимаю…

– Значит, у тебя не было такого… иногда смерть бывает единственным спасением и желаннее чем жизнь…

Молчание затянулось и его прервал Юра:

– Хорошо, я уйду с твоей дороги. Я, наверное, действительно, перегнул палку… прости… – он резко встал, нагнувшись и поцеловав Вику в наклоненную голову, решительно направился к выходу. Уже возле двери он бросил: «с твоего разрешенья, я как-нибудь загляну…» и, не дожидаясь ответа, вышел.

С тех пор прошло больше полугода. Дважды, из-за плохих анализов, откладывали Викину операцию. Время шло и она стала потихоньку забывать о своем «не названном друге». Хотя, Вика никогда не определяла их знакомство дружбой. Для нее это было затянувшимся недоразумением. Нельзя сказать, что она никогда не мечтала встретить сильного и мужественного друга, такого, на которого можно положиться в трудный момент. А Юра совсем не вписывался в определенные ею рамки. Он был нечто совсем другое…

– Маша, представляешь, я сегодня увидела его во сне. – Вика нахмурилась. – Такая белиберда снилась! Будто Юра похитил меня со свадьбы… а свадьба была моя! – Маша с интересом посмотрела на сестренку. – И знаешь, мы с ним очень долго скакали на лошади, по ночной степи… Теперь я поняла, что этот сон показывал на его приход.

Маша, не соглашаясь, покачала головой:

– Это совсем не на это… Хочешь, я расшифрую его?

– Давай!.. – согласилась Вика.

– Свадьбы – предупреждают о каких-то трагедиях… ну, скажем, типа вдовства… Лошадь – это мужчина… Короче, скорей всего, ты в конце концов выйдешь замуж за Юру…

– И похороню его! – Вика недоверчиво глянула на сестру и засмеялась. – Так черт знает, до чего, можно договориться! Скажешь, тоже!..

Маша серьезно посмотрела на нее:

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но помяни мое слово! Юра, скорей всего, будет твоим вторым мужем!

– А откуда ты все это, знаешь?! – Вика расхохоталась нервным смехом. – Вот уж кого я даже не могу представить на месте своего мужа, пусть он будет хоть десятым по счету!

– У меня есть старинный бабушкин сонник. Если хочешь, я принесу тебе его. – Маша встала с дивана.

– Нет, – как-то испуганно вырвалось у Вики. – Это явная чушь, которой я не хочу верить. Не то что читать!.. Ерунда какая-то!..

– Я тоже, раньше, не верила. Жизнь заставила. Конечно, не все наши сны исполняются, лишь энное количество процентов. А этот, твой сон, явно, пророческий!.. – Маша улыбнулась, видя, как сестренка пытается переварить услышанное. – Между прочим, в вашей внешности, есть что-то схожее… это тоже показывает, что у вас все может получиться… И знаешь, по сути дела, все в нашей жизни уже предопределено! Хочешь ты этого, или нет, а это твоя судьба. Вам свыше предназначено быть вместе! И рано или поздно это произойдет…

– Ты еще скажи, что он нервы мне, неосознанно, все это время, трепал именно по этому! – Вика зло блеснула глазами. – Надо же, до чего договорились! Чтоб я вышла замуж за этого драчуна?! Да я ни за что и никогда не сделаю это!.. а если это и произойдет, то, значит, случилось самое худшее в моей жизни и я – сошла с ума!

– Никогда не говори – «никогда»! Напрасно ты иронизируешь, дорогая моя! – Маша с грустью посмотрела на нее. – Поживем – увидим, время покажет. Ладно, засиделась я у тебя. Пашка, наверное, вернулся из школы. Пойду я.

Вика встала и пошла провожать сестру. Скоро должны были придти с работы родители.

III

Маша открыла глаза и сладко потянулась. Век бы так вот спала… но, надо было возвращаться из мира сновидений в реальность бытия. Пора было вставать, приводить себя в порядок и будить сына, который учился в городской школе. Ему надо было успеть на приходящий рейсовый автобус, что частенько «чудил» по прихоти шофера – то безбожно опаздывал, то значительно опережал график, тем самым показывая полное пренебрежение к пассажирам. В автобусном салоне, редко увидишь порядок: немытый и заплеванный донельзя, с пыльными продавленными сиденьями, причинявший массу неприятностей людям; да и культура там, естественно, соответствующая. В душной тесноте, можно было быть оплеванной колоритным русским матом и насадить на свою опрятную, до данной поездки, одежду всевозможных пятен грязи и мазута. Не смотря на это, для Маши и ее сына, общественный транспорт – единственное средство передвижения (естественно, после своих ног), и ничего не оставалось делать, как пользоваться им, когда торопишься успеть вовремя. Хорошо еще Маша редко пользовалась колесами и пешком добиралась на работу, ставшей в последнее время настоящей каторгой.

Она встала, накинула халат и, застелив свою постель, пошла будить своего четырнадцатилетнего сына, который для Маши, – все такой же маленький ребенок, нуждающийся даже в мелкой ее опеке.

Сын уже догонял свою мать, хотя Маша, отнюдь, не маленького роста, а ее худоба (как в народе говорят – кожа да кости) делали Машу зрительно еще длиннее, похожей на ходячий столб. Пашка же, с каждым годом становился похож на своего отца, соблазнителя Маши, не только внешне… из угловатого подростка проглядывали черты того красавца-мужчины, каким ему предстояло стать и, Маша, в своем ребенке узнавала, давно забытые черты любимого ею человека. Конечно, Пашка был похож и на мать (было и Машино в его красивом лице… такие же смоляные волосы, брови, смуглая кожа), но все же, это был ее, Машин, Геннадий.

Она тогда работала первые месяцы в далекой деревушке, находившейся в нескольких километрах от райцентра, куда ее направили после окончания педагогического института. Новое местожительство, новые люди, первые ученики – такие разные, непохожие друг на друга… Нелегко было ей на первых порах, хоть вроде и с хозяйкой квартиры, одинокой бабушкой Дашей ей повезло, та приняла ее как родную. И коллектив учителей отнесся к Маше вполне доброжелательно. И с учениками она вошла в контакт сразу. А вот трудновато ей было и все тут. Чего-то ей не хватало… а чего – она и сама не знала. У нее в душе словно находилась сжатая до предела пружина, мешающая ей просто жить. Ей казалось, что эта пружина в конце концов подтолкнет ее на что-то непоправимое. Она боялась себя, своих смутных предчувствий. И они ее не обманули.

В один из осенних вечеров, пошла она в деревенский клуб – привезли фильм с участием артиста, который был симпатичен Маше. Место возле нее оставалось свободным и через некоторое время, вежливо спросив у нее разрешения, туда сел незнакомый Маше парень. Весь сеанс она чувствовала на себе его изучающие взгляды.

По окончании фильма, когда включили свет и так получилось, что встали они одновременно, Маша услышала:

– Разрешите вас проводить?

Маша удивленно посмотрела на него и неопределенно пожала плечами. Ей, вообще-то, все равно: одна она пойдет, или кто-то ее будет провожать… и не спеша пошла к выходу, а следом за ней, этот высокий, широкоплечий парень. На вид ему было лет двадцать пять… по его походке, можно было сказать, что он военный.

– Давайте познакомимся. Меня зовут Гена, а вас?

Так вот просто, у них завязался разговор, из которого Маша узнала, что Геннадий уже неделю находится тут в отпуске, что он – военный инженер и что его мать работает в деревенском фельдшерском пункте.

– Ну как вам, нравится у нас?

– Да, у вас тут красиво и люди хорошие живут… но, так устроен человек, – его всегда будет тянуть на Родину, туда, где он родился и вырос, где прошло его детство… Признаться, домой очень хочется.

– Ничего, это только поначалу так, а потом привыкнете, обживетесь. Выдадим вас замуж за нашего, деревенского парня, нарожаете ему детишек и будет у вас здесь дом…

Маша хмыкнула, представив себе эту картину: она, располневшая, с краснощеким мужем-увальнем… «Нет, спасибо! – подумала она. – Мне такого счастья не надо!».

– Что, не верится? Это только в начале так… вон, до вас, четыре учительницы приезжие, тоже поглядывали на сторону. Хотели положенные три года отработать и уехать. Увы, не пришлось. А спроси теперь, хотят ли они уехать отсюда?.. Куда? – здесь теперь у них дом, семья, хозяйство… – цинично закончил он.