Улыбка Гамаюн

Дождь всё лил. Стекло запотело и Жанна включила обдув. Он зашумел, и Жанна его выключила, а включила печку.

– Зачем ты включила печку? И так жарко! – желчно произнесла Инга. – Только о себе и думаешь! Я открою окно, – сказала она, и попыталась его открыть.

Сразу всех окатило дождём.

Инга смутилась, но её поступок не только не испортил настроение, а наоборот, поднял.

– Ничего себе сюрприз! – засмеялись подруги. – Немного стресса и снова в норме.

Дождь внезапно прекратился. Ада нашла песни Ваенги.

– Послушаем?

– Давай!

– Не включай Ваенгу! – заявила Инга. – Я её терпеть не могу.

– Почему? Хорошая певица, – засмеялась Дина, – Особенно «Курю, мама»! А еще: «Кури-курила табак, употребляла абсент»!

– Не так! – поправила Жанна и напела: «Кури-курили табак, употребляли абсент»! Но это она не о себе.

– Тебе виднее! – ехидно произнесла Инга. – Терпеть не могу Ваенгу! Поёт такую пошлятину? Сейчас она вообще не в теме! Выступает то на корпоративных вечерах, то в ресторане!

– Зато, народ её любит, – миролюбиво отвечала Дина. – У каждого своя публика. Меня больше бесят «девочки-припевочки, гламурные кисы», которых пропихивают дядечки-продюсеры.

– А Ваенгу никто не пропихивает?

– Может и пропихивает, но у неё есть голос, и она не самое худшее из того, что сейчас есть!

– Тогда объясни, – завелась Инга, – что это за хрень, «тишина взятая за основу»?

Все рассмеялись. Ада пришла на помощь Дине.

– Я объясню. Это рифма.

– Рифма, сделанная кое-как? Из разряда «можете хавать, вам и так сойдёт»? Нет, вы скажите, когда она поёт, у вас сильные внутренние переживания? Лично у меня, нет.

Жанна пробормотала: «Можно подумать у тебя вообще есть какие-то переживания».

Все сделали вид, что не расслышали, зато зацепилась Инга.

– У каждого, – выделила голосом слово «каждого», – свои переживания! Но Ваенга – это тебе не Анна Ахматова! Эстрада деградирует, а на этом, как ни крути, воспитывается человек.

Дина громко объявила:

– Брэк, брэк, девочки! Мы едем отдыхать, а не ругаться! Включайте другую песню.

– Ну, уж не знаю, – дурашливо сказала Ада, – что включать, шансон или романсы. Может, послушаем Пугачеву?

– Н-е-е-т, – ответили все хором, а информированная о «прекрасном» Инга, как всегда ехидно, преподнесла:

– Звезда закатилась, имею в виду Пугачёву. Видела по телику, как она не накрашенная выходила из церкви. Мамочки мои, старуха!

– Ну и что, все стареют, не может ведь она вечно быть молодой? – заступилась за Пугачеву Дина.

– Но у неё молодой муж! Ей надо держаться!

– Она и держится, – сказала Дина. – Когда выступает или ходит на тусовочные мероприятия выглядит молодой красоткой!

– Там её все видят, а дома – Галкин! И как вы думаете, ему приятно смотреть на бабушку, которая числится его женой?

На этот раз все согласно закивали головами.

– Попомните моё слово, – вещала Инга. – Бросит её Галкин! Хотя, не бросит, у неё столько денег!

– Деньги не спасают брак от разрушения! – произнесла Ада. – Джигарханяна бросила молодая?

– Не она его, а он её! – уточнила Жанна. – С одним уточнением: ей начихать на развод, она всё у него загребла!

– И молодец, – сказала Инга. – Должен же он расплатиться за годы, потраченные на него молодой женщиной.

– Да, – вздохнула Ада, – интеллектуальный у нас разговор получается!

– А чего? – хохотнула Жанна. – Мужики, когда встречаются, говорят про водку и баб, а бабы – про мужиков и моды…

– Тогда, лучше споём «Одинокая ветка сирени», – предложила Дина. – У тебя есть на диске? – спросила у Жанны.

– Есть, ищи.

Ада нашла песню.

– Поём, девочки! Это, как раз под наше настроение. Согласны?

– Да, – ответила за всех Жанна.

И с особым чувством подруги запели:

Одинокая ветка сирени
У тебя на столе стояла
Этот день твоего рождения
Мы с тобою вдвоём встречали.

Плыл по городу запах сирени, до чего ж ты была красива
Я твои целовал колени, и судьбе говорил «спасибо»!

7

Они подъехали к Зелёному бору, как назывался посёлок, в котором проживала их общая подруга. Номер дома, который им требовался, они прочитали на трёхэтажном особняке, с широкой верандой на первом этаже, и с видом на реку Дон.