Бывших принцесс не бывает

– Кто был внутри?

– Н-никого… вроде, госпожа Мари, – с запинкой ответил он. Снял, снова одел кепку, беспокойно поглядывая в сторону руин. – Я последним вышел. Да мы все должны были там быть, представляете? Если бы не кошки…

– Кошки? А они вышли?

– Да они и не заходили! Кошки этот склад в последнее время десятой дорогой обходили! А сегодня перед обедом как начали орать у входа! Ну мы это… подумали, что они нас в столовую зовут. Ну и пошли. А потом – бах!

Я осторожно выдохнула. Хорошо, если все действительно так и склад был пуст в момент обрушения, но надо проверить!

– Отойдите отсюда немедленно! Взрыв все еще возможен! – послышался за спиной громогласный голос директора. – Госпожа главный технолог, вас это в первую очередь касается! Вы даже без каски!

Я обреченно обернулась и открыла было рот, чтобы сказать, что опасности нет и надо как можно быстрее начать разбор завалов, вдруг там все-таки кто-то находился, но от этого безрассудства меня спас, как ни странно, Честер.

– Не рванет! – выдохнул он, подбегая к нам. – Там… ингибитор… вся вчерашняя поставка… Черт меня дернул все туда разгрузить!

– Честер… Матильда тебя прикандычит… – только и смогла сказать я. Бедолага прикрыл глаза и кивнул, соглашаясь.

– Господин Фирс, количество ингибитора было адекватно находившейся на складе продукции? – холодно поинтересовался Ричард и, дождавшись утвердительного ответа, переключился на начальника службы безопасности, который стоял неподалеку: – Господин Претт, приступайте к ликвидации последствий аварии. И проведите перекличку в своих подразделениях. Это всех касается!

Последнюю его фразу почти никто не расслышал. Мимо нас с диким воплем пробежал Леон Мэдэ и упал на колени перед руинами склада. Он плакал и смеялся одновременно, бубнил что-то невразумительное, раскачивался из стороны в сторону, рвал на себе волосы… Он убивался так, как будто только что схоронил самого дорогого и близкого человека. А в следующий момент радовался, словно бы выиграл ни больше, ни меньше, а главный приз в имперской лотерее. От этого зрелища становилось не по себе. Я подошла к Мэдэ и попыталась заставить его подняться. Но достучаться до его разума удалось далеко не сразу. Пришлось трясти несчастного начсбыта и даже несколько пощечин влепить.

– Мариш… – после пятой терапевтической Леон перестал выть и обратил на меня затуманенный взор. – Мариш… это не я! – прошептал он и вцепился в меня, обнимая за ноги и притягивая к себе. От неожиданности я покачнулась и едва не упала. – Ты мне веришь? Веришь? – он смотрел на меня снизу вверх совершенно несчастными глазами, а я… я смотрела на мрачного директора, каким-то образом оказавшегося рядом с нами. Возможно, он уже давно там стоял, просто я не заметила, как он подошел, пока пыталась привести Мэдэ в чувство…

– Господин Мэдэ, вы не в себе! – воскликнула я нарочито официально и переключилась на директора: – Что вы стоите, не видите, у него нервный срыв! Нужно позвать лекаря!

– Так и сделаю, – процедил Ричард, сверля взглядом затылок Мэдэ. – Только лекарь прибудет не ранее чем через два часа. Может, имеет смысл применить к господину Мэдэ обездвиживающее заклинание, чтобы он ненароком не причинил вреда себе или еще кому-то?

Леон шумно сглотнул, отпустил мои колени и медленно отполз почти на метр. Так же медленно встал на ноги и, не поднимая головы, ответил директору сам:

– Не надо обездвиживающего… Простите, я несколько перенервничал.

– Бывает, – коротко бросил Ричард. – Вызвать вам лекаря? Нет? Точно? Вы в порядке? Тогда будьте любезны, подготовьте к следующему оперативному совещанию подробный отчет о причинах аварии на вверенном вам объекте, – с этими словами директор развернулся и зашагал в сторону административного здания.

Оперативное совещание в этот день состоялось ближе к полуночи. Просто раньше никак не получалось. Первые несколько часов после аварии ушли на то, чтобы окончательно убедиться, что под завалами никого нет. Потом приступили к разборам. Надо заметить, что старый склад был весьма причудливого вида. За свою долгую жизнь он несколько раз перестраивался и достраивался. Изначальная несущая конструкция периодически укреплялась. В результате же последней модернизации, сделанной задолго до моего появления на заводе, все достройки были подведены под общую с изначальным строением крышу. Старую крышу при этом демонтировать не стали, она просто осталась внутри. И вот теперь все эти исторические слои дружно рухнули. Возможно, опоры просто не выдержали двойного веса крыши. Именно эту причину Мэдэ написал в числе первых в своем отчете, больше смахивающем на объяснительную. Сам же ответил на закономерно возникающий вопрос – почему эти самые опоры двадцать лет стояли, а сегодня вдруг взяли и подкосились? Начсбыта предположил, что сработал такой фактор, как усталость металла. Предположение имело право на жизнь, но естественно, требовало доказательств. К тому времени рабочие как раз добрались до этих самых опор. И всем стало ясно, что усталость металла ни при чем. Все двенадцать несущих опор сломались примерно на высоте трех метров от пола. Теперь, когда остатки двух крыш убрали, они сиротливо стояли словно пеньки на только что вырубленной поляне. Металл был надпилен уже знакомой циркулярной пилой, как и в случае с трубопроводом, не до конца, а так, чтобы сломалось через некоторое время. Скорее всего, надпилы так же были замаскированы хамелеоном, причем примерно тогда же, что и трубопровод. Кто-то поработал основательно. Испорчены были не только несущие опоры, но свод крыши. Почему он не рухнул сразу после диверсионной операции, можно только гадать. Лично у меня было два предположения на этот счет. Первое – точный расчет, по которому обрушение должно было быть спровоцировано погрузочно-разгрузочными работами. Второе – какое-то время строение могло поддерживаться магией… Есть такое весьма полезное устройство, работающее на твердом эльзиме. Позволяет закрепить один предмет в определенном положении относительно другого на непродолжительное время. Незаменимая вещь в строительно-монтажных и погрузочно-разгрузочных работах. Прилипало называется. Так вот таких прилипал на складе было…

В общем, пока разбирали завалы, исследовали обломки, искали целые хронокристаллы, прошло достаточно много времени. Мэдэ все носился со своим отчетом, переписывая его всякий раз, когда выяснялось что-то новое. Директор периодически приходил на место аварии, контролировал ход работ. Заглядывал и в мою лабораторию, хмуро смотрел на обломки, которые приносили на исследование и, ничего не говоря, уходил.

На оперативном совещании бодрой была только Матильда. Мы все узнали о том, что проще построить новый склад, чем отразить в учете обрушение старого.

– Мне теперь внеплановую инвентаризацию проводить придется! – кричала она. – Я даже не знаю в точности, что было на том складе. Вы все возите туда-сюда, а мне не сообщаете! Честер, от тебя вообще одни убытки! Какого ты разгрузил там ингибитор, а мне написал, что сразу по цехам распределил?

– Мы не успевали… но в пятый цех я завез! – оправдывался он.

– Нет, вы гляньте на него! Да даже мне известно, что в пятом цехе ингибитор теперь ни к чему! – еще больше распалялась Матильда. – Честер! Ты отупел?

Несчастный Честер мучительно краснел и что-то бормотал в свое оправдание, но Матильду это совершенно не впечатляло.

– А кстати, откуда ты взял тот паленый ингибитор? Мне пришло письмо от поставщика с извинениями и деньги вернулись. Они пишут, что их грузомобиль попал в аварию и поэтому они задержали поставку. Хорошо, хоть я им рекламацию отправить не успела, стыда бы не обобрались!

– Когда пришло это письмо? – прервал ее директор, нахмурившись.

– Вчера, – бодро ответила Матильда.

– Первое – почему я узнаю об этом только сейчас? Второе – что вам помешало отправить рекламацию до вчерашнего дня? Кажется, я поручил вам это еще несколько дней назад, – замечания были справедливы, голос директора обманчиво спокоен, но Матильду это нисколько не смутило.

– А вы думаете, это так просто, рекламацию составить? – взвизгнула она. – Этот идиот ведь расписался во всех накладных! То есть фактически согласился с тем, что товар надлежащего качества! Теперь мне пришлось составить кучу актов, чтобы доказать обратное, приложить результаты лабораторных исследований, причем не только из нашей лаборатории, но и из независимой. По идее, надо было взять пробы из каждого мешка, но к тому времени часть паленого ингибитора мы уже использовали за неимением другого!

– Значит так, уважаемые коллеги, – начал Ричард, дождавшись перерыва с ее полной праведного возмущения речи. – Я принял решение. С завтрашнего дня наш завод официально прекращает свою работу.

Повисла тишина. Все воззрились на директора со смесью непонимания и ужаса в глазах. Что-то хрустнуло. Кажется, Честер сломал карандаш. Я готова была растерзать Ричарда на месте, поэтому какое-то время молчала, справляясь с приступом гнева. И вот, когда я уже морально приготовилась к конструктивному диалогу, задавшись целью как минимум стрясти с директора объяснения, а как максимум заставить его изменить решение, он заговорил сам.

– Вижу, вас всех такая постановка вопроса не радует, – констатировал Ричард с едва заметной усмешкой. – Тем не менее, другого приемлемого выхода из сложившейся ситуации я не вижу…

– Из любой ситуации есть по меньшей мере два выхода, – тихо проговорила я, стараясь сохранять спокойствие. – Один только для тех, кто решил сдаться.

Ричард внимательно посмотрел на меня, затем окинул взглядом остальных.

– А вы все готовы продолжать борьбу неизвестно с кем? Да? – первой кивнула я, потом Матильда, Давид и Честер с Мэдэ. – Не спешите. Возможно, это борьба с кем-то из здесь сидящих. Или с кем-то из других работников. Возможно, с кем-то, кто вам дорог… с самим собой даже! Все равно готовы? – тяжелый вздох, длинная пауза и уже совершенно другим тоном, деловым, жестким, не терпящим возражений: – Я намерен официально прекратить работу нашего завода, воспользовавшись пунктом тринадцать соглашения между Фангрией и Анзанией.

– Техническое перевооружение! – догадалась я, хлопнув себя ладонью по лбу. Пункт тринадцать живо всплыл в памяти. Сейчас он для нас был просто спасательным кругом!

– Именно! – подтвердил директор. – Поправьте меня, если я ошибаюсь. За все время действия данного соглашения мы ведь ни разу не пользовались этим правом?

– Никогда! – я уверенно помотала головой. Сержио всегда смеялся над этим пунктом, утверждая, что хоть он номинально и присутствует в Соглашении, а все модернизации и ремонты нам все равно приходится проводить не останавливая производство. Наверное, именно поэтому мне даже в голову не пришло внести предложение воспользоваться тринадцатым пунктом. А зря, надо было! Причем еще три месяца назад!

– Значит, время пришло, – кивнул директор. – Также я намерен потребовать от обоих государств финансовой и технической помощи в данном вопросе. Это оговорено в Соглашении, отказать нам не вправе.

– Наши-то окажут, а вот анзанцы… – засомневался Давид. – Учитывая сложную политическую обстановку у них в стране… не знаю…

– Но ведь с экономической обстановкой у них все более чем замечательно. Не вижу никаких проблем, – возразил ему директор.

– Никаких, кроме одной – непонятно, кто будет принимать решение, – продолжил рассуждать Давид. – Формально опекун младшего наследника уже не имеет никаких прав, поскольку старшей наследнице не так давно должен был исполниться двадцать один год и она вполне могла бы принять престол по праву первородства, либо взять опеку за младшего брата на себя. Однако принцесса исчезла при невыясненных обстоятельствах, неизвестно вообще жива ли… Ее права сохраняются лишь благодаря младшему брату, который просто не желает признавать сестру умершей. Поскольку он единственный ее родственник, без его согласия де-юро она жива, даже если это не так. Через три месяца принцу исполнится двадцать один и он будет обязан принять престол. Но… если вдруг найдется принцесса…

– Господин Претт, – прервал его директор. – Ваши измышления, безусловно интересны, но не имеют к нам никакого отношения. В нашем случае решение может быть только о том, каким образом Анзания выполнит свои обязательства перед нами. И принимать такое решение будет экономическая палата парламента этой страны.

– Но ведь император может наложить вето! – не унимался Давид. – И нам все же важно, кто им будет!

– Коту ясно, что им принц и будет! – хмыкнул Честер. – Мне вообще кажется, что это он причастен к исчезновению сестры. А все эти страдания, поиски – напускное. Ему просто удобно, чтоб она была, но её не было.

– А мне кажется, что Иссу убил её опекун, – поделилась печальными предположениями Матильда. – Чтобы воспользоваться ее силой. Она ведь должна была родиться неслабой магиней. Всем известно, что проще всего забрать силу у мага до инициации. А потом этот гад инсценировал свою гибель и сбежал, уходя таким образом от наказания за убийство. Кстати, его смерть как-то неубедительно доказана, ведь тело так и не нашли! Окровавленная рубашка на краю обрыва еще ничего не значит!

– А я все-таки за то, что принцесса Исабель жива, просто вынуждена скрываться, возможно, от того опекуна, которого считают убитым… – начал было Мэдэ, но директор решил оборвать все эти высказывания как-то уж слишком далеко ушедшие от производственной темы:

– Не говорите о том, чего не знаете!

Как я была ему благодарна в этот момент! Этот разговор не просто напрягал меня, а вызывал дичайшую головную боль. Все эти предположения, основанные на обрывочных сведениях, слухах и не имеющие под собой ничего конкретного, порой были очень близки к истине. Сама того не желая, я возвращалась в прошлое, которое желала забыть и забыла! К тому же, упоминания моего брата в связи с моим исчезновением были не то слово как неприятны. Уж я-то знала, что он не имел к этому отношения… Хотелось встать и заявить, чтобы не смели марать его имя грязными домыслами! Но я молчала, слушала и молчала… Мысли в голове возникали одна мрачнее другой. Вот за одним столом со мной сидят люди, которых я знаю достаточно долго, сидят, судят и обсуждают моих родных, меня… Что будет, если им станет известно, что я и есть та самая принцесса? Поймут ли они меня? Осудят или поддержат? Как изменится их отношение?

– И все же, чего нам ждать, если принцесса Исабель объявится и решит занять престол? – не внял предупреждению директора Давид.