Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Чего десять? Десять ногтей на пальцах ног.

Крещенская баба это выслушает, тогда она нас не тронет. А у неё ещё есть маленькая собачка. Откуда эта собачка будет лаять, туда мы и замуж выйдем. Но тогда мы лая собачки не слышали. А Крещенская баба, когда до конца это дочитаешь, тогда она нас не тронет, она прыгнет на вершинку этого креста и уйдет, исчезнет. А мы остаёмся там, накрытые с головой. Но это немного страшно, что ты на льду да что она будет делать. Не сделает она ничего плохого, если по-хорошему ответишь ей, когда она все это спросит. И тогда мы уходим домой… Если не знаешь, то она разозлится: «Не ходи, если не знаешь, это надо знать…» Крещенская баба из проруби выпрыгнет, она в проруби. До тех пор она в проруби. Надо крест поставить, чтобы она на кончик креста прыгнула, крест там стоит на краю проруби. Потому что когда она выпрыгнет, она с верхушки креста лучше сможет отправиться в путь.

– А какая она?

– А поди пойми, не видно её и не слышно.

ФА. 3350/11. Зап. Степанова А. С. в 1996 г. в пос. Калевала от Федоровой М. А.

Крещенская баба показывается и зимой, и летом

18

Vieriss?n ke?ell? k?yv?h kuuntelomah ikkunoijen alla…

Kolmen tien risteyk?e???… My? ?ill? risteyk?ell? istuuvumma, kattauvumma, yksi kiert?y. I rupiemma kuuntelomah. Vot. ?iin? toze voit nell? hengie, viije? ken kiert?y – tol’ko ei ole rovnoi cotta. Liika henki pit?y olla. Kun kiert?y, tooze istuutuu. My? yhen kerran k?vim? tuonne kalmistolla kuuntelomah. Niin juna aivan kun pi?ll? tulou, kun tuukkau, ajau. Yksi naini kuuli, jott? niin kun ve??et?h, niin ve??et?h, jotta yksi lockeh kun kirve?t? puuta va??e – no ?iita mie? talvella kuoli… Jesli kuuluu, jotta kello kl?mett?y – ?e on peret pokoinikom. ?e ei ni kirkon kello, a piet?h lehm?ll? kagla??a, on niit? kelloja jotta helie i?ni ni, on ni ?emmoni pl?kett?j?. Vot! ?anotah: oi my? kuulima, niin kello pl?kett?y, nyt jo kyl???? tulou kuolie ob’azatel’no! ?iin? oli merkki hyv?…

Riihen ikkunan alla, ?anotah, kaikista pahin kuunnella… Emm? my? ni kon?a k?ynyn, ei k??ken muamo k?yv?. Riihen ikkunan alla. Eik? li?v?n ikkunan alla, eik? kylyn…

Vieriss?n akka – ?e, ?anotah, vienem?nt? on. Vetehini ?e on. Mi?n kyl???a oli j?rve???, ?e n?ky Petrun p?iv?n ta Il’l’an p?iv?n v?lill?. Ftorovo avgusta on Il’l’an p?iv?. No, ?ill? v?lill? hi?n oikein eli. ?e niin ?avautteli!

My? yhen kerran… Tuatto-rukka ?anou: “M?nky? vet?kky? Petrun p?iv?n avuamet“. No, avuamie vet?m?h. L?hemm?, oikein meil? kova?ti ?iikua jove?ta, ta matala joki, kahe??a koha??a vain pohja ei n?vy, a muu??a – valkie vesi. My? ?ill? sauvomma… “Oi-voi-voi! – mie ?anon. – Kakaja ripa!“ – apaja??a on. No! “?uuri kala, – mie ?anon, – apaja??a!“ Na?to ?anou: “Heit? ?ie pois! T?m? nyt ei ole kala! T?m? nyt on kummallini“. Na?tolla valkiena n?ytt?yty. Oli vienem?nt? ?iin? apaja??a! Ni alapuolen kun m?ni, ni kun vesi pyor?hti, kun m?ni.

Mie kun yhen kerran ranna??a pesin vuatetta, ni kun pi?llicci saappanista v?hn?ytyy! Niin kun veneh! Pitk? veneh! H?nt?… В каком же это году? Suomelaiset oltih в 18, 19, 21 году в Рувозере финны были, они его ловили все время видя, что cossit, a ammutah pulem??ti?ta – ei popadita, ehtiy nirnie (нырнуть)… Mu?ta, mu?ta ?e on em?nt?. ?e on niinkun kontie mec????. Такая же. A h?n kun j?rve??? el?y – ?e on vienem?nt?. No. I ?iit? aina varautettih, niin jotta my?h?seh illalla posle ?esti ei kiroutuo. Vot. Vien pi?ll? i hot’ i derevn’a??a eli miss?, ennen ?it? oikein kova?ti varotettih. No. Ei annettu kiroutuo… ?e nousi – niin kun kontie mec???? k?vel?y. Nousi ta istuutuu rannalla, a kontiella ei ole pe???? hivuk?ie. A t?ll? on hivuk?et. Ne suomelaiset ?anottih – istuu niin kun celovekka, niin kun jouhimavot, kun ollah vie??? – ne h?nen hivuk?et. H?n ?e puskaiccou nyt Petrun p?iv?n ta Il’l’an v?lill?. ?ill? v?lill?i niit? on meil?, kun kivik?t rannat Ruvassa oli ennen (a nyt kun on meij?n derevn’a vien alla), no niin niit? oli rannat t?yvet – vihkoutuu ?emmoset tukut ?it? hiu?ta. ?e kun vai jalkah popadinou, nin l?pi jalan m?n?y. ?iit? pen?ou siel? jala??a. Yhell? naisella oli… h?n ?eiso ranna??a viess? ta poloskaicci vuatteitta. Ja kuulou jotta kupajau, tuli kotih, ?e paikka kupajau. I ?e n?ytt?yty jotta t??t? painu ta m?ni ?inne jalkah. I ?iit? h?n ?inne pen?o. ?iit? piti l?yty? ?emmoni ken otti ?ielt?. ?iit? luajittih vesi a?tieh. ?emmoni vesi, en tiij?, pantihko mit? ?ih veteh. ?iit? golikalla piek?ettih, ?ielt? kaikki ?iit? niin vyyhten? lappautu jala?ta j?lell?h. I niin ?p?reht?, kaco, несколько месяцев h?n oikein ?ij?n ?p?reht? la?ki. Ne hivuk?et. Ne hivu?ta la?kou ?ij?n, nyt Pedrun p?iv?n da Il’l’an p?iv?n v?lill?, miss? h?n on.

A talvella ei nou?e, kun ei ken no??a. Se oli Kom?a??a ?emmoni akka. H?n tiesi oikein ?ij?n i h?n no?ti h?nen. Vot. No??ettih ?anoilla. I ?ana oli:

Mik? yksi? Min? t?????“

Niill? i nousi. Ihan nousi vien pi?ll?. Ja: “Mit? pit?y? Mit? haluot?“ – ky?yy ?ilt? naizelta, ?e vienem?nt?. Rejenpi?ll? oli lautua, kun issuttih, mit? oli h?nell? tovari??oja. A hi?n ?e ei istuutun, ?e mi h?nen kera puaji. Muamo oli k?ynyn kerran, ?anou jotta: my? kuulemma, kun hi?n puajiu, a h?nell? va?tuau. Niin kun nastoja??o puajitah. Huput pi???? ne issutah. A akalla ei ole huppuo pi????, mi h?nen kera puajiu. Od’d’oala pantih pi?h. No a ?iit? kun ne juo??u??a l?hettih, hi?n per?h l?ksi i gor?kat kerittih pi?h panna, h?n kolisti, mill? lien?y gor?kua i pirttih ?uahe ajo… Ei, ei, ei kacottu, ett? mimmoni on. No totta, h?nell? on hyv?t ?ilm?t, kun veje??a el?y. ?e n?k?y! ?e akka tiesi! ?e oli oikein kova?ti tiet?j?!

Vieriss?n ke?ell? ei pe?ty vuatteita, ei lampahie strigaitu, ei kartattu, ei kesr?tty – vop?em ei nimit? luajittu. Tuhkie, eik? likavesie kuattu ?ill? v?lill?, nu kak?i net?lie, eik? pe?ty vuatetta, puuta ei pilitty… ?it? oikein varotettih, jotta likavesie ei n?k?h kuatua, a ett? mit? kuavoit, ni lumella piti peitty?.

В Святки ходят слушать под окна…

На перекресток трех дорог… Мы сели на этот перекресток, накрылись, один из нас круг обвел. И стали слушать. Вот. Там тоже можно четыре человека, пятый обводит круг – только нечетные. Лишний человек должен быть. Когда обведет, тоже садится. Мы однажды ходили туда слушать. И все время поезд на нас едет, гудит, едет. Одна женщина слышала, что будто строгают, так строгают, что только удары топора об дерево; ну и у неё после муж зимой умер… Если умрёт, то колокол звенит – это перед покойником. Это и не церковный колокол, а у коров на шее держат такие колокола (ботало), потому что звонкий голос, такой дребезжащий. Вот! Говорят: вот мы слышали, так колокол дребезжал, сейчас в деревне обязательно покойник будет! Это был верный признак!

Под окном риги, говорят, самое плохое слышится. Мы никогда не ходили, не велела мама ходить. Под окно риги. Ни под окно хлева, ни под окно бани.

Крещенская баба – это, говорят, хозяйка воды. Это водяная. У нас в деревне видели ее между Петровым и Ильиным днями. Второго августа Ильин день. Ну, вот в тот промежуток она и жила. Она так плескалась!

Мы однажды… Отец и говорит: «Идите, вытащите в Петров день ключи». Ну, ключи вытащить. Пошли, очень много у нас сигов в реке, а мелкая река, в двух местах только дна не видно, а в других – прозрачная вода. Мы приплыли… «Ой-ой-ой! – я говорю, – Какая рыба!» – в тоне. Но! «Большая рыба, – я говорю, – в тоне!» Настя говорит: «Брось ты! Это не рыба! Это что-то непонятное!» Насте белой показалась. Хозяйка воды была в тоне! А как вниз пошла, вода, как забурлила, когда пошла.

А я однажды на берегу стирала белье, и поверх (запани) заводи лодка видится. Как будто лодка! Длинная лодка! Хвост… В каком же году? В 18, 19, 21 году в Рувозере финны были, они его ловили все время, видя, что расчёсывает [волосы], а выстрелят из пулеметов – не попадают, успеет нырнуть… Черная, черная эта хозяйка. Она как медведь в лесу. Такая же. А так как в озере живет – она хозяйка воды. Но. И потом всегда пугали, чтобы поздно вечером, после шести не ругаться. Вот. На воде или хоть и в деревне, хоть где, раньше этого очень остерегались. Но! Не давали ругаться… Она поднимется – как медведь в лесу ходит. Поднималась [из воды] и садилась на берегу, но у медведя нет на голове волос. А у этого волосы. Эти финны говорили: сидит как человек, его волосы, как будто волосатик [водяной червь], есть ведь в воде. Она их выпускает в промежуток от Петрова дня до Ильина дня. В этот период, у нас ведь раньше были каменистые берега, в Руве (а сейчас-то наша деревня под водой), и вот их полные берега были – свиваются в такие пучки, эти волосатики. Он если только в ногу попадет, сквозь ногу пройдет. И гнездиться будет в ноге. У одной женщины было… Она стояла на берегу в воде и полоскала белье. И чувствует – чешется, пришла домой, чешется это место. И видно было, что здесь прошёл и вошел в ногу. И угнездился там. Потом надо было найти [знахаря], кто бы вызволил, исцелил. Потом «сделали» воду в посуде. Такую воду, не знаю, клали ли что туда, в воду. И голиком помешали, потом как будто и моток размотался из ноги. Столько «детёнышей» вышло, несколько месяцев «детенышей» выпускал из ноги. Это волосатики. Она очень много волос выпускает в тот промежуток – от Петрова до Ильина дня, там, где она есть.

А зимой не поднимается, если кто-то не поднимет. В Комсе была такая женщина. Она знала очень много, и она «вызвала» ее. Вот. Поднимали словами. И слова были:

Что одно? Я здесь…

Этими словами и поднималась. Прямо над водой поднималась. И: «Что надо? Чего хочешь?» – спросит у той женщины, эта хозяйка воды.

На санях были доски, когда сидели, сколько там у нее товарищей было. А она /знахарка/ не садилась, она с ней говорила. Мама ходила раз, говорит, что: мы слышали, что она говорит, а ей отвечают. Прямо по-настоящему разговаривают. Накрытые с головой те сидят. А у женщины нет покрывала, которая разговаривает. Одеяло на голову надевали. Ну, а как потом эти бежать бросились, она следом пошла, но горшки успели на голову надеть. Она чем-то стучала по горшку и до дома гналась… Нет, не смотрели и не видели, какая она была. Но, видимо, у нее хорошие глаза, раз в воде живет. Она видит! Та женщина знала. Она очень сильная знахарка была.

В Святки белье не стирали, овец не стригли, не картали, не пряли – в общем, ничего не делали. Золу, грязную воду не выливали в этот промежуток, ну две недели. Белье не стирали, дров не пилили. Этого очень остерегались, чтобы грязную воду на видное место не выливать. А если что выливали, снегом надо было прикрыть.

ФА. 3055/16-19. Зап. Конкка А. П. в 1987 г. в п. Биржа от Вдовиной Ф. В.

Крещенская баба появляется летом

19

Vieriss?n kesell? avannolla k?ytiinko kuuntelemassa?

– K?ynyn olen…

– A kenpo se kaikki kuuluttaa? Vieriss?n akkako?

– Ka siel? ken ollou kuuloittau.

– A etk? Vieriss?n akkua ole n?hny?

– Olen.

– Sanohan nyt siit? Vieriss?n akasta.

– Vieriss?n aka?ta mie sit? ?anon, ett? kun matkasimma nuotalta huomenek?ella, matkasimma sielt? kymmenen kilometrin pi??t?, viruu ajattelou…siel? ranna??a.

– Oliko se talvella vain kes?ll??

– Kevi?ll?. H?n istuu siit? rannalla, pi?t?h ?uviksentelou, niin siit?… siin? istu, istu niin kuin celoviekka rovno. A my? totta, ken ?e n?in aivoin liikkehe???, m?nemm? oikein l????, m?nemm?, melkein tuon koulun ojan luok?e, viel? l?hemm?ksi, kuin la?kou. Kacco, kacco, da ?ylkie r?v?hytti da kun veteh pul?kahti, siit? kun l?ksi uallottamah, kacomma, ?to kuatau meilt? venehen, siit? kun l?ksi m?n?m?h, niin m?ne pois tielt?.

– Hyvin ui?

– Niin uit, niin uit, kuin sinne p?in m?noy. Kyll? my? siit? varasimma.

– Oliko teit? monta?

– Nell? henkie.

– Ja kaikki n?kiv?t?

– Kaikki n?kim?. A kun tuo??a Nil’malahe??a k?vimm? yht? akkua, naista, kun kuoli rodn’a, niin kuin siin? oli nell? ristipuuta. My? ?anomma: “Yht? aikua ko ne on kuoltu?“ Hy? ?anotah, ett? yht? aikua. Kevy?ll? vet?y apajat, apajah tuli sen ?p?reh, sen em?nn?n ?p?reh. No siit? otetah se ?p?reh sihi, jotta ottua pit?y, se naini.

A yksi naini ?anou, ett? elk? my? h?nt? ottakka, ett? paha se tulou, a se r?kis?y, niin pahua corkattau, niin kuin omah mallih. ?iit? kun alkau niit? venehie uallottua, se muamo, da j?rveh ?uatettih. ?iit? venyyvyttih muata p?iv?ll?, ni ?ano, unissah n?h?h ne naiset: “Ottija miulta ?p?rehen, a mie teilt? otan kolme“. No ni i ?yky?yll? l?hettih marjah, ni siit? kun on kivi koha??a, ni siin? kuavuttih ne kolme, sihi kaikkien naisien, a yhen naisen sihi j?tti, se kun ?ano: “Elky? ottakkua“. Niit? on, ihan ?elv?, ett? niit? on! Sit? elk?h ?anokkah, ett? ei ole, ne ollah kun celoviekat.

– В Святки ходили на прорубь слушать?

– Ходила я…