Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть I. Родословие и окружение

. Они не стали вступать в свару за место, как это делали, порой, европейские послы, а просто с достоинством удалились, и именно это удивило авторов записок. Сохранились и другие подобные документы.

Посол императора Максимилиана I хитроумный Сигизмунд Герберштейн, который считал великим своим достижением то, что на приеме у турецкого султана встал только на одно колено, так писал о титуле русского государя:

«Цесаря же римского он почитает не выше себя, как это явствует из его грамот, где он ставит свое имя перед титулом императора. <…> Да и зачем московиту просить у императора Максимилиана этот титул, если он еще прежде каких-либо сношений между ними хотел показать себя не только равным ему, но даже и высшим, ставя всегда и в речах, и на письме свое имя и титул впереди императорского, и это, как сказано, даже и поныне соблюдается так упорно?»

Царем или императором именовали Иоанна в своих посланиях из-за границы русские послы, многие другие государи. Например, в первом союзном договоре с датским королем Иоанном в 1493 году московский государь назван «Императором всея Русии»

. Псковитяне, правители прибалтийских городов-государств в своих грамотах называют его царем

. Также называет его и новгородская летопись уже с 1475 года: «В лето 6984. Тои осени приехал в Новъгород князь великии Московскии Иван Васильевичь, царь всеа Руси».

К концу жизни нашего героя и посол римского императора Максимилиана Юрий Делатор называет на приемах Иоанна «наяснейший и насветлейший Начальник, Царю всеа Русии…», «един Царь всеа Русии»

.

Сын и преемник императора, король Филипп, также в своих грамотах величает Иоанна царем; на его грамоте к Иоанну было надписано:

«Наияснейшим и велемощнейшим Началником, Государи Ивану Васильевичю и Василью Ивановичю всеа Русии, Царем Володимеря, Москвы, Новагорода, Пскова, Тфери, Югры, Вятки, Перми, Болгарии и иных Началником».

А его посол в своей письменной речи многократно обращается к Иоанну с титулом «Светлейший царь всеа Русии».

Несмотря на все сомнения и сложности в поисках нового титула, у Иоанна и мысли не возникает просить у кого-то его утверждения, поступившись при этом хоть частью своей независимости. Напротив. На предложение, сделанное великому князю в 1489 году послом римского императора Фридриха Николаем Поппелем, походатайствовать о пожаловании ему королевского титула, русский самодержец приказал своему дьяку Федору Курицыну так ответить послу:

«А что еси нам говорил о королевстве, если нам любо от Цесаря хотети Кралем поставлену быти на своей земле, и мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы; а просим Бога, чтобы нам дал Бог и нашим детем и до века в том быти, как есмы ныне Государи на своей земле, а поставления как есмя наперед того не хотели ни от кого, так и ныне не хотим».

То есть Иоанн гордо подчеркнул, что он государь на своей земле от рождения, по праву крови и наследования, Божиим провидением, и ни в каких иноземных утверждениях и признаниях не нуждается. Об этом ответе знали и в Европе. Есть свидетельство путешественника И. Вундерера о том, что в Пскове над троном из слоновой кости, принадлежащем русским государям, красовалась сделанная золотом надпись:

«Русских царь и господин по праву отцовской крови; титулы власти я ни у кого не купил ни (какой) мольбой, ни за плату; и я не подчиняюсь ничьим законам, но, веря в единого Бога, презираю почести, выпрошенные другими».

Видимо, оттуда, или с такой же надписи в Москве, ее и скопировал посол С. Герберштейн. В своей книге «Записки о Московии», изданной в 1556 году в Базеле, он поместил портрет Василия III с надписью такого же содержания. Она сделана на латинском языке, один из переводов ее звучит так:

«Аз есьмь царь и господин

По праву отцовской крови,

Державных титулов ни у кого не просил.

Ни купил; нет закона, по которому я

Был бы чьим-либо подданным.

Но, веруя только в Христа,

Отвергаю права (honores), выпрошенные у других».

И хотя тексты переводов слегка различаются, суть их та же, что сформулировал Иоанн в ответе на предложение цесарского посла похлопотать о королевском титуле для него: власть русских государей исконна, ни от кого независима, в иноземном покровительстве он не нуждается.

Тем не менее, внука Дмитрия, после смерти его отца – наследника Ивана Молодого, великий князь вынужден был публично и демонстративно венчать на царство (именно на царство!), так как его право на престол являлось, конечно же, спорным, ибо нарушало старые обычаи. Вот как запечатлена в летописях речь митрополита при обряде утверждения внука преемником на престоле:

«<…> и верна Ти раба Дмитриа, еже благоволил еси въздвигнути царя во языце твоем святом, <…> одей того силою свыше, положи на главе его венець от камени честна, даруй тому долготу дни, дай же в десницу его скипетр царствиа, посади того на престол правды».

Почему потребовалось венчание столь публичное и громогласное? Потому, что у государя имелись сыновья – наследники. А для народа в то время еще непривычным было даже то, что великое княжение передается от отца к сыну. Веками на Руси господствовало «лествичное право», когда престол переходил по старшинству – от брата к следующему брату, и лишь при его отсутствии – к сыну старшего брата. Прадед Иоанна III Дмитрий Донской первый нарушил эту традицию, и то лишь с согласия своего двоюродного брата – князя Серпуховского Владимира Андреевича Храброго. Отец, Василий II Темный, потерял зрение и здоровье в борьбе за московский престол со своим дядей князем Юрием Дмитриевичем Галицким, который не желал смириться с нарушением «старины». А передать великое княжение «не по отчине» внуку через голову живого взрослого сына – такого вообще современники не помнили! Вот и потребовалась демонстрация, подчеркивающая легитимность передачи власти внуку.

Последующие события показали, что самодержец «погорячился», и ему пришлось вновь пересматривать свое решение, менять наследника, возвращать звание преемника сыну Василию III. Но был ли венчан этот последний?

Летописи, в частности, Патриаршая, лишь говорят, что «князь великий Иван Васильевич всея Русии пожаловал сына своего Василья, благословил его и посадил на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем, по благословению Симона митрополита всея Русии».

Однако, каким обрядом обставлялось это «посажение», было ли оно венчанием на царство, летописец не говорит.

Выдающийся русский историк С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен» приводит, ссылаясь на летописи, цитату, где говорится именно о венчании на царство Василия:

«Преосвященному же Симону митрополиту возложьшу на в. к. Василия Ивановича животворящий крест и порфиру, и виссон, и златую гривну, и венец Мономахов возложи на главу его и всеми царскими утварьми украси и царем его нарече и с поклонением возвеличил его и рече: благоверному и христолюбивому царю и в. к. Василию Ивановичу московскому и всея Руси исполаэти деспота».

И хотя более поздние исследователи приведенного документа, указанного ученым, не нашли, думаю, Соловьеву не было резона придумывать этот источник, тем более, что его, как историка, никак нельзя заподозрить в возвеличивании личностей Иоанна и его сына.

Не исключено также, что равнодушие летописцев к этому событию в Москве заключалось в том, что они, как и все жители, не видели особой разницы между венчанием на царство или благословением «на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем». Оба титула – и исконно русский и новый, с татарским привкусом, были здесь одинаково почитаемы. Любое венчание было бы вполне реальным, легитимным, ибо ничто не могло помешать самодержцу Иоанну Великому или его сыну Василию III совершить подобный акт. Властью они обладали безграничной.

Кстати, сын и наследник Иоанна Василий III Иоаннович уже привычно именуется многими европейскими правителями и их послами императором.

В связи с титулованием наших правителей примечательно, что именно на Иоанна III и его сына Василия III ссылался российский государь Петр I, присваивая себе звание императора.

«Преобразователь России Петр I узнав, что в архиве Посольской Канцелярии хранится подлинная договорная с золотою печатью Грамота от Цесаря Максимилиана I к Великому князю Василию Иоанновичу, в 1514 году Августа 4 писанная, через которую Обладатель России признан был от Главы Империи Римской в достоинстве ИМПЕРАТОРА, повелел в 1718 году напечатать сей документ с переводами на Российском, Французском, Немецком и Голландском языках, и для ведома повсюду разослать. Сей акт послужил первым основанием при восприятии Им титула ИМПЕРАТОРСКОГО. Но когда некоторыя Державы в признании оного начали затрудняться; то в доказательство отысканы были Грамоты от Королей Французских, Гишпанских, Английских, Шведских и Курфирстов Бранденбургских, которые за двести лет до времен Петра Великого равномерно титуловали царей Российских ИМПЕРАТОРАМИ; и теми предъявленными подлинниками все прекословия о титуле императорском уничтожены».

В Комментариях к посольской книге, изданной в 1851 году, так излагается рассказ об использовании Петром I вышеупомянутой грамоты:

«В первый раз она напечатана была по повелению Петра I в 1718 г. в С.–Петербурге под следующим заглавием: «В посольской Канцелярии в Москве при разборке старинных Архивов или дел и писем найдена грамота подлинная его Цесарского Величества Римскаго Максимилиана, за его собственною рукою и печатью златою 1514 году, писанная на Немецком старинном языке к Царю и Великому Князю Всероссийскому Василию Ивановичю, <…>, котораго помянутый Цесарь в той грамоте своей титуловал Цесарем Всероссийским».

Пространную грамоту Петр I приказал перевести «на Российской язык и для всенароднаго известия в типографии своей в Санкт-петербурге выдать в печать на Словенском и самом том старо-Немецком языке, который в подлинной грамоте употреблен. 1718 году Маия в 10 день»

. Здесь же опубликован текст грамоты, в которой только перечисление титулов обоих цесарей – императоров Максимилиана и Василия III занимает около страницы.

Хочу подчеркнуть: если сам Иоанн III более дорожил титулом государя вся Руси, и не стремился закрепить за собой титул царя, то сын его Василий III именовался уже императором или царем постоянно – не только в грамотах, но и послами, и летописцами. Об этом красноречиво свидетельствуют не только русские посольские книги и летописи, но и зарубежные документы. Посол императора Максимилиана I – венецианец Франческо да Колло, побывавший в Москве в 1518 году, так и начинает свой труд «Доношение о Московии» с уже, видимо, привычного всем в Европе титула: «Престол сего великого Господина Василия, императора и Государя всея Руси и великого Князя находится в городе Московии

».

Иоганн Фабри, советник и духовник эрцгерцога австрийского Фердинанда, а с 1530 года – венский епископ, в своем трактате «Религия московитов», написанном в 1525 году в Вене, цитирует грамоту императора Священной Римской империи Карла V к Василию III, приводя полный его титул:

«Светлейшему и могущественному государю господину Василию, Божьей милостью императору и повелителю всех рутенов

и великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому, Нижегородскому, Черниговскому, Рязанскому, Волоцкому, Ржевскому, Белевскому, Бельскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому и иных, старшему брату и другу нашему дражайшему.

Карл, император римлян».

Мало того, что Карл V называет Василия III императором, так еще и старшим братом, что по понятиям того времени, равнялось обращению к вышестоящему по положению. А признание российского государя равным себе римским императором было равноценно такому признанию всей Европой. Книга Иоганна Фабри была напечатана в следующем, 1526 году, и этот титул ни у кого не вызвал никаких вопросов.

Показателен и еще один факт: тирана Ивана IV, которого мы называем Грозным, а иностранцы несколько точнее – Terrible – ужасным, венчали на царство 16 января 1547 года шестнадцатилетним юношей, то есть, совсем молодым. Изъявляя желание венчаться (вероятнее всего, по инициативе митрополита Макария), Иван ссылается на традиции своих предков. В самом деле, вряд ли бы подобный обряд имел место в столь раннем возрасте государя, если бы еще прежде не существовало подобной традиции.

Только хочется спросить: было ли это венчание на царство возвышением российского престола, если отец и дед молодого царя именовались императорами и признавались таковыми всей Европой? И велика ли заслуга Ивана IV в том, что он назвался царем?