Партия, дай порулить

– Здравствуй, Кирочка. Видишь, какие дела творятся? – Востриков промокнул лоб носовым платком.

– А что полиция говорит? – Кира была очень расстроена.

– Ну что они скажут, Кирочка? – Востриков кивнул головой на толстого одышливого капитана с апоплексическим лицом. – Он ведь только и мечтает поскорее добраться домой да выпить кружку холодного пива.

«Данный теракт – это работа запрещенной террористической организации, криминальные разборки или политическая расправа»? – вопросы сыпались из журналиста, как горох. Полицейский отдувался и не давал ответов, ссылаясь на тайну следствия.

– Ничего, наша служба безопасности разберется, – уверенно сказал Востриков.

Кораблева сразу ему поверила и успокоилась.

Она очень боялась остаться без крыши над головой, если, не дай бог, взорвут приемную «Искры». При этом Кира стыдилась своих неправильных мыслей. Ведь нельзя же думать о себе в такой трудный для партии час. А она думала.

Подошел возбужденный Похлебкин:

– Ну, ребята, теперь наш рейтинг попрет. Как бы единороссов не обскакать.

– Обгонять нам не нужно, Олег. С первого места и спрос соответствующий. А мы еще молодые, неопытные. Нам поперек батьки в пекло лезть не нужно. И так все хорошо. Иди, Олеженька, иди к журналистам. А мы с Эллой Эльдаровной в полицию. Завтра на всех филиалах установим видеокамеры, усилим охрану.

Востриков проводил Похлебкина тревожным взглядом и повернулся к Кораблевой.

– Не волнуйся, Кирочка, иди работай. Принимай людей. После сегодняшнего события у вас народу прибавится.

Кира отошла, удивляясь цинизму людей, занимающихся политикой. Для них чем хуже, тем лучше. Все для них пиар: и черный и белый, все им на пользу.

Она вернулась к машине, Торопов уже сидел за рулем и ждал женщин из «Искры».

У Кораблевой зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Она решила, что до нее пытается дозвониться мама и специально звонит с незнакомого номера, чтобы Кира ответила. Телефон звякнул в последний раз и умолк.

Вчера Кира собрала все свои вещи. Их было не слишком много, но все равно Вениамину пришлось загрузить в машину несколько коробок. Написала маме записку:

«Мама, ты сказала, что выставишь меня за дверь, если я не оправдаю твоих надежд. Я знаю, что у меня никогда это не получится. Поэтому я ухожу сама. Прости».

Вечером раздался звонок от мамы, но Кира не взяла трубку. Она не хотела объясняться с ней, просто боялась. Поэтому смалодушничала. А через некоторое время пришло сообщение: «Тебя в моей жизни больше нет». Кира рыдала всю ночь, а утром приняла сложное для себя решение.

Она не станет звонить матери. Завтра же начнет искать подработку, ну, например, будет вести бухгалтерию пары небольших торговых точек. Или устроится уборщицей. Или дворником, им, говорят, дают жилье. Сейчас перекантуется в приемной «Искры», а потом будет снимать квартиру.

Пока это программа максимум. А там видно будет. У нее есть Макар Евграфович Самохин, который нуждается в ее заботе и внимании. Правда, имеется еще семья Кац, которая играет в жизни ее любимого старика важную роль. Но все равно, в его сердце найдется уголок и для Киры, в этом она уверена.

Телефон зазвонил снова, на этот раз она собралась с духом и ответила. Но на том конце трубки молчали. Кире стало не по себе. Молчание в телефоне, как все непонятное, естественно, вызывает тревогу. И еще ей показалось, что за ней следят. Пару дней назад в кафе, куда она забежала, чтобы выпить кофе, она внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Кира стала вертеть головой, но не заметила никого, кто бы мог на нее смотреть. Но, тем не менее, неуютное чувство осталось. Вчера, когда они с Веней заносили коробки с ее вещами в приемную, она снова ощутила, как чей-то взгляд буравит ей затылок. Она обернулась – опять никого. И вот теперь взрыв в «Возрождении».

– Кира, садись, поехали, что застыла? – привела ее в чувства Сологубова.

Кораблева очнулась, и увидела, что все уже сидят в машине и ждут ее, чтобы тронуться с места.

Глава 11

Торопов сидел дома перед телевизором, пил пиво и ел фисташки. Смотреть было нечего. Просмотрел новости сначала на НТВ, потом на канале Россия, затем на Первом. На остальных каналах шли боевики, детективы, сериалы. Подошла жена, села рядом. Сергей ее обнял, она устроила голову у него на плече.

– Сереж, а ты уверен, что в этой вашей общественной приемной безопасно?

Сергей убежденно кивнул головой – безопасно, мол, и не сомневайся.

– Да и потом. Можно ведь после работы не в партию вашу нестись, а идти домой, – сказала жена с упреком.

– Наташ, я двадцать лет работаю инженером. Может, у меня какой-то кризис. Но мне захотелось еще чем-нибудь заняться. А не только за кульманом сидеть. Я ж тебе об этом уже говорил. Мне показалось интересным помогать людям. И я помогаю.

Супруга дотронулась до его щеки:

– Помощник мой.

Торопов улыбнулся и вдруг впился взглядом в экран. Снял руку с плеча жены и прибавил звука на пульте.

«…в лесном массиве было обнаружено тело молодого человека с двумя огнестрельными ранениями. Всех, кто знает убитого, полиция просит позвонить по телефону…».

На экране телевизора появилась фотография «мальчика-эльфа» из той самой квартиры, куда Сергей ходил по просьбе Вострикова, чтобы его «мама не волновалась». Именно этот юноша отдал ему таинственный пакет. Торопов вспомнил его вкрадчивый голос, странный неподвижный взгляд… И сладковато-тошнотворный запах, преследовавший потом Сергея не один день.

Торопов, отдав полученный сверток Антону Семеновичу, как будто переуступил ему и ответственность за судьбу пакета. И больше о нем не вспоминал. А что там было-то? И не из-за него ли убили этого пацана?

И если это так, то теперь опасность может угрожать ему самому. Хотя, с другой стороны, откуда убийца может знать, кому несчастный передал злополучный сверток? Да и вообще, может, пакет ни при чем, а это просто наркоманские разборки. Нечего себя накручивать! Но, тем не менее, тревожный осадок остался.

– Сереж, в чем дело? Что случилось? – заволновалась супруга. – Ты что, знал его?

– Да нет, просто молодой такой… Жалко, – пробормотал Торопов и поспешил перейти на другую тему: – Ну так вот, возвращаясь к нашему разговору. Понимаешь, звучит, конечно, пафосно, но я вдруг почувствовал смысл жизни. Не знаю, как будет дальше. Не все мне в партии нравится. Там много цинизма, показухи, но и реальные дела тоже делаются. Да и вообще, наша общественная приемная будет работать, пока не пройдут выборы. Я так думаю. Так что недолго тебе осталось волноваться.

– Сережа, а вдруг и вашу контору подорвут? – задала Наташа тревожащий ее вопрос.

– Да брось ты. Это же политика. Там грязь, но не криминал же.

– Ну конечно! Не криминал! А та приемная, которая на воздух взлетела? – не согласилась с ним супруга.

– Там еще ничего не ясно. Может, газ у жильцов рванул. Да и мы камеры ставим, охрану усиливаем. Все, успокойся. Пойдем-ка лучше попьем чайку.

Они чаевничали, болтали ни о чем, даже смеялись. Но Торопов все время думал об убитом пацане и о том, что было в пакете. Лежа без сна, без конца ворочаясь с боку на бок, он принял решение. Завтра после работы поедет в центральный офис и, несмотря ни на какую субординацию, прижмет Вострикова к стенке.

Глава 12

Кира бежала к Макару Евграфовичу. Сегодня она сходила в детективное агентство «Мегрэ», взявшееся разыскать его родственников. Вернее, дочь. И, наверное, внуков, а, может, и правнуков. Ему уже за девяносто, так что вполне может быть.

Детективы рыли носом землю и напали-таки на след.

– В Калиновке сейчас находится один из наших сотрудников. Это современное название Убибатьки, – пояснил детектив Роман вскинувшейся было Кире. – Интересно, что событиям этим уже больше семидесяти лет, вроде срок! А в памяти людей они сохранились.

Кира слушала, удивлялась. И вдруг, повинуясь импульсу, обратилась к сыщику:

– Роман, послушайте. А моего отца вы можете найти?

Она выделила голосом «моего» и еле слышно сказала «отца». Это слово в ее лексиконе было чужеродным, почти неприличным. Каждый раз, когда оно произносилось в доме Кораблевых, случался скандал. А тут на тебе – она сказала «отец», да еще и в сочетании со словом «мой», и небеса не разверзлись.