Память сердца

Свои тайны Майя доверяла дневнику. И надо же было такому случиться, что однажды задремала на веранде, оставив недописанную страницу открытой, а бабушка нечаянно прочитала.

– А ну вставай, – размахнулась тонким прутом, – я тебе покажу любовь. Я тебе покажу скалы. Ишь, негодница, решила меня осиротить! Да что ж я на том свете родителям твоим скажу? Не уберегла? – и долго ещё причитала, гоняясь по двору за изворачивающейся от ударов внучкой. А затем с той же хворостиной побежала в Валеркин двор.

– Ах, ты ж поганец, я тебе самое дорогое доверила, а ты её угробить надумал! – замахивалась и на него.

Вечером Майка, чувствуя себя виноватой, незаметно пробралась к Валерке во двор.

– Расскажи, что читаешь, – несмело пролепетала, не глядя ему в глаза.

– Некогда, Майка, сейчас читать. Я тебе хорошую книгу подарю, а когда вернусь из армии – ты мне расскажешь. Договорились?

Он положил руку ей на плечо, и Майя чуть не заплакала от счастья.

– Я тебя буду ждать, – она преданно посмотрела на него.

– Обязательно, – Валерка, смеясь, потрепал её по волосам, – вернусь, возможно и женюсь на тебе. Ты девчонка отчаянная, мне такие нравятся.

– Валер, – Майка сдвинула брови и, волнуясь, попросила, – давай ещё попробуем прыгнуть. Может, сумею? Хоть один разочек.

И они вновь стояли на высокой скале. Сверкающая лазурная вода под ними отражала всю яркость закатного неба, и лишь лёгкая рябь с кудряшками пены хмурила её поверхность.

– Не робей, – Валерка ловко нырнул и, улыбаясь, манил её руками из воды, – загадай желание и прыгай, и оно обязательно исполнится. Ты будешь самой счастливой, самой красивой! Майка, прыгай!

Но страх подкашивал ноги, и девочка отступила…

Стемнело. Они плавали в серебряных блёстках по дорожке от полной луны и чувствовали себя частичкой первозданной природы.

– Послушай, – тихо говорил Валерка, – слышишь, море поёт и рассказывает нам свои тайны. Оно загадочно покорное сегодня.

И они, слушая шёпот сонных волн, испытывали удивительное родство душ.

– Когда тебе будет плохо, найди эту звезду, – Валера показал на яркую Вегу в созвездии Лиры, – вспомни обо мне, и я обязательно приду тебе на помощь.

Майя кивнула. Не хотелось нарушать словами божественный покой природы и переполнявших её чувств. Она подумала, что Валерка для неё и сам как звезда в небе. Он зажёг тёплый свет любви в её душе, и казалось, что это навсегда, что теперь до самого конца он будет рядом. А как же могло быть иначе, если они мыслили и чувствовали одинаково, стали близкими, как брат и сестра? Настоящая, взрослая любовь, как искра, как удар током, ещё не созрела в ней, но он стал для неё самым родным, желанным, лучшим человеком на свете.

Поутру небо затянули грозовые тучи, море злилось, играя беспощадным штормом. Огромные высокие волны с мощной силой бились о скалы, словно пытались выразить весь свой гнев.

Валерка принёс Майе книгу «Бегущая по волнам».

– Это на память, читай. Приеду – расскажешь. Поняла, моя маленькая Дэзи? – и, улыбаясь, погрозил пальцем готовой разрыдаться девочке.

Валерку забирали во флот, на долгие три года. Его проводы она подсматривала тайком, глотая слёзы. Испуг пронзил её сердечко, когда какая-то одноклассница поцеловала его, обещая ждать, но он ответил, что его невеста – безбрежное Чёрное море, и не стоит ей тратить молодые годы на ожидание. Девушка, смутившись, убежала, а Майка обрадовалась и вообразила себе счастье на всю дальнейшую жизнь.

А зимой умерла бабушка, и девочку определили в детский дом.

Больше они никогда не встречались.

2

В детском доме Майка сникла, закрылась, как будто замёрзла. Все годы неласковой жизни в чужих стенах её спасала память о море, солнце и первой детской любви. Заветной тайной была спрятанная под подушкой книга, подаренная Валеркой на прощание. Своего загорелого, веснушчатого романтика моря она называла про себя Томасом Гарвеем, по имени героя любимой книги. А ещё взахлёб читала книги писателей-маринистов, если находила их в библиотеке: «Сколько бы ни смотреть на море – оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное. Оно меняется на глазах каждый час. То оно тихое, светло-голубое, в нескольких местах покрытое почти белыми дорожками штиля. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее. То оно играет барашками. То под свежим ветром становится вдруг тёмно-индиговым, шерстяным, точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается. Штормовой ветер гонит крупную зыбь. По грифельному небу летают с криками чайки…» Майя в который раз перечитывала роман Валентина Катаева. Для неё море было, как и для Пети – свободой. Смелый и гордый Гаврик, с волевым характером и отчаянной доблестью, представлялся Валеркой и она, читая, переживала вместе с героями романа радость жизни и взросление в тяжёлые времена революций и войн. Задыхаясь в стенах казённого холодного дома, согревалась описанием родного моря, что несла каждая страница.

Зачитывалась рассказами Станюковича и вспоминала, как смешно Валерка пересказывал про Максимку: «Арапчонок занятный, вроде облизьяны, братцы». Не раз путешествовала по Тихому океану на фрегате «Паллада» вместе с персонажами Гончарова… И снились ей ночами море, чайки, высокие скалы и он, её Валерка – стройный, высокий, загорелый… А ещё бабушка, что каждое утро поднимала соседей громким ударом в рынду.

В начале Майка часто плакала, прячась ото всех, а потом смирилась, но душой так и не оттаяла. У неё появились друзья, но она никогда не ходила с ними купаться в мелкой грязной речушке. Майя не могла предать свою память о море.

После детского дома, получив профессию ткачихи, осталась работать на фабрике.

Стройная, черноволосая, немногословная Майя нравилась мужчинам, но никто из них не мог затмить в её душе романтичный образ её Гарвея. Зачем согласилась выйти замуж за инженера Петра – не поняла и сама. Может потому, что внешне чем-то напомнил Валеру. Но только внешне, как оказалось, потом. Он был старше её, серьёзен, надёжен. Но Майе с ним было скучно. Муж был слишком правильным, практичным, и никогда бы не стал прыгать в воду с высокой скалы.

– Не вижу смысла рисковать, – пожал плечами в ответ на её вопрос и снова уткнулся в газету «Правда»…

– Покажи мне звезду Вега в созвездии Лиры, – однажды попросила его в ясную безоблачную ночь.

– Ты лучше под ноги смотри, – муж заботливо поддержал её за локоть…

– Ну, улыбнись, – пыталась дурачиться Майя.

– Чему и зачем? – строгий взгляд из-под очков. А в её памяти оживала тёплая улыбка на веснушчатом лице с выгоревшими ресницами. И те сладостные, незабываемые минуты, когда покоилась на руках Валерки, обнимая его исцарапанную шею. Сердцу становилось тесно в груди, и она, задыхаясь, умолкала, а память несла и несла её по волнам сладостных и мучительных воспоминаний.

Нет, она не застряла в фантазиях о прошлом, отвергнув, отказавшись, не приняв счастья в реальной жизни. Ей просто нечего было принимать. Строили дом, растили детей и никогда никуда не ездили. Только, бывало, в Москву за одеждой да колбасой. Заботы о детях, доме отодвинули мечты о море в самые дальние, неприкосновенные уголки души, но они иногда отзывались болью, и тогда она строила отпускные планы с поездкой на южный берег Крыма, но им никак не удавалось сбыться.

Она прожила обычную жизнь, без горя и трагедий, но и без особых радостей.

Незаметно подросли дети, но теперь стал болеть Пётр. Долго выхаживала его после инфаркта. Но не спасла и осталась одна с тремя дочками-невестами на руках. Тут стало совсем не до воспоминаний. Всех выдала замуж, всем помогла поднять детей. И сейчас жила со старшей дочерью в своём доме, что строили вместе с Петром.

Как же так случилось, что верные друзья детства не встретились в этой жизни?

Мы не знаем, как жил и что чувствовал Валера. Тот самый загорелый улыбчивый Валерка из детства, который называл её сестрёнкой и в шутку предложил стать его женой, а она ему поверила всем своим доверчивым детским сердцем.

Неизвестно, как сложилась его жизнь, и вспоминал ли он маленькую трусишку из своей далёкой юности. Но почему не разыскивала его сама Майя? Ведь была же почта, были справочные. Может быть, считала, что именно мужчина должен первым искать свою любимую. А если не ищет, значит, забыл, значит, не надо ему… А может, её саму жизнь так закрутила, что не было никакой возможности. А может, ещё что-то. Кто же теперь ответит?

3

Внешне жизнь Майи оставалась полноценной и насыщенной событиями, но всё чаще ей хотелось остаться в тишине и одиночестве. Неизбежно и закономерно навалилась усталость. Иссякли силы для земных дел, исчерпали себя иллюзии, надежды. Нестрашной, ни жестокой и ни противоречащей её сердечности и отзывчивости казалась появившаяся с годами привычка спокойно расставаться с уходящими из жизни друзьями, соседями. Она научилась жить в постоянном присутствии болезни и смерти, умом понимая, что впереди уже осталось совсем чуть-чуть. Всё живое и суетное теряло свой смысл. Поддерживали молитвы и вера.

А ещё в душе жили воспоминания, которые ближе к старости становились всё более навязчивыми. Её всё больше радовал сон, ведь в каждом сне она видела море. Лунную дорожку на воде, уходящую к далёким звёздам, Валерку и себя в цветном купальнике, который сшила ей бабушка из нового ситца, что хранила себе на платье. Она чувствовала на своих волосах её тёплые руки, заплетающие косы, и видела хитрую улыбку, с которой бабушка ударяла в корабельный колокол рано утром. Мир детства жил в её душе и согревал тёплой памятью старое изношенное тело.

Но были и тайные мысли, из-за которых Майя смиренно принимала жизненные скорби. Всё чаще вспоминала она их последнюю встречу у моря и его незабвенные слова: «Загадай желание и прыгай, Майка, и оно обязательно исполнится. Ты будешь самой счастливой, самой красивой. Прыгай, Майка, прыгай!» И сладкая боль поднималась из глубины её страдающей души, и она снова и снова корила себя за свой детский страх и малодушие. Поэтому и не стала она той самой романтичной Дэзи для своего любимого веснушчатого Томаса Гарвея. Поэтому и уплыло в голубую даль её несбывшееся женское счастье…

Рука привычно потянулась к полке и сняла подаренную Валеркой и состарившуюся вместе с ней книгу. Александр Грин, «Бегущая по волнам». Надела очки и стала перечитывать любимые места.

Дочка заглянула в комнату, сокрушённо покачала головой.

– Опять Грина читает, – тихо сказал мужу и вздохнула, – что её там так увлекает?

– Так ты сама говорила, что она выросла на море, – отозвался он.

– Когда это было…