Райская дева. Роман

Джине не хватило духу отругать племянницу за неподобающее леди поведение – впервые за последнее время в ее глазах появился веселый огонек.

– А как же мистер Клейтон Марш? Ты не собираешься за него замуж?

– Нет, я не хочу ни за кого выходить замуж.

– Что ж, это твоя жизнь, но хотя бы напиши Клейтону Маршу письмо и верни его слово. Обручальное кольцо, к сожалению, потерялось, но после войны мы возместим его стоимость, – спокойно сказала Джина, молясь в душе, чтобы к концу войны племянница одумалась.

– Неужели мы можем еще позволить себе раздавать бриллианты? – с почти прежним лукавым смешком спросила Мелинда.

– Все еще можем, – ответила Джина.

– Что удалось спасти? – поинтересовалась девушка.

– Серебряную посуду и шкатулки с драгоценностями. Золотая посуда превратилась в слитки, а наша чудесная мебель и хрустальные люстры, портреты предков, сервский фарфор, меха – все сгорело, разбито, – ответила Джина и судорожно всхлипнула.

– Не плачьте, дорогая тетя, – вскрикнула Мелинда. – У нас хоть что-то осталось.

– Да, ты права, – всхлипнула Джина и, обняв племянницу, притянула к себе. – Я так рада, что ты поправилась, Милли, – и поцеловала ее дрожащими губами.

– Да, я поправилась, – вздохнула девушка. – Но никогда уже не буду прежней.

– Так ты не возражаешь против переезда в Колорадо, моя девочка? Наш поверенный подобрал там для нас чудесный домик в испанском стиле, – ласково спросила Джина.

– Нам надо уехать отсюда, – сказала Мелинда. – Это избавит меня от притязаний Тони Тейлора.

– И от Клейтона Марша, – тихо сказала тетя.

– Я удивляюсь, как дедушка разрешил ему обручиться со мной, – вздохнула Мелинда. – Ведь прадед Клейтона был незаконнорожденным.

– Сыном английского герцога, – добавила тетя. – И ты могла бы когда-нибудь стать герцогиней.

– Да, это меняет дело, – подхватила Мелинда и прижалась к Джине. – Тетушка, я в таком долгу перед вами за то, что вы сделали для меня.

– Пустяки, дорогая, – ответила та. – Думаешь, мне без тебя что-нибудь нужно? Все наши драгоценности я спасала для тебя.

– А где они? – поинтересовалась Мелинда.

– Ты не поверишь, – хихикнула Джина. – Под матрасом нашего старого Джонаса.

– Наверное, ему неудобно спать на нашей фамильной диадеме, – засмеялась девушка, но Джина побледнела:

– Я же совсем забыла про нее.

– Вы не вскрывали дедушкин сейф? – удивилась Мелинда.

– Вход в папин кабинет оказался завален рухнувшим потолком,

– ответила Джина.

– А окно? Вы не пытались влезть в окно?

– Я так растерялась, – жалобно сказала Джина.

– Ты лежала без памяти…

– Ну-ну, все уже прошло, – ласково сказала Мелинда и поцелова-

ла руку тети.

– А не влезть ли нам сегодня в окно дедушкиного кабинета?

Джина смахнула слезы и улыбнулась:

– Как хочешь, дорогая.

– Мы пойдем сегодня ночью, – сказал Милли.

– Ты вполне здорова, детка? – встревожено спросила Джина.

– Я лазила в это окно с четырех лет, – засмеялась Мелинда.

– И, тетушка, мне не понравилось, как миссис Тейлор обходится с вами.

– Она хозяйка дома, дающего нам кров после случившегося с нами несчастья, не забывай об этом, – строго сказала Джина.

– Тейлоры всегда нам завидовали, – хмыкнула Мелинда.

– Тетя, дорогая, я уже совсем поправилась и не буду вам в тягость, – и она умоляюще посмотрела на Джин.

– Что ж, давай подумаем, как это устроить, – улыбнулась мисс Келли.

Южная ночь наступила быстро. После скромного ужина – но яблочный пирог удался на диво – дамы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по спальням. Мелинда не собиралась спать, она металась по комнате, пытаясь ходьбой заглушить нервное напряжение. Наконец она остановилась и попыталась думать логически – что ей нужнее всего сегодня ночью? Конечно, пистолет. Она быстро разобрала кольт, собрала его и перезарядила, а потом привязала к правой ноге около колена кожаным ремешком. Приятная тяжесть знакомого оружия придала девушке уверенности. Милли надела сатиновое траурное платье, черный рабочий фартук и набила его карманы запасными патронами. Что еще? Свечи и спички. Она спустилась на кухню, пошарила в шкафах и прибавила к своему снаряжению коробку шведских спичек и четыре восковые белые свечи, поднялась к комнате тети и, осторожно царапая дверь, позвала:

– Тетя Джина, нам уже пора.

Дверь открылась. Джина стояла на пороге в черном платье и черной кружевной мантилье.

– Пойдем, моя девочка.

Женщины осторожно спустились вниз. До «Райского уголка» от «Кипарисовой рощи» по дороге около двадцати миль. Лесом, конечно, короче, но леди никогда не вошли бы в него ночью. Негры их плантации рассказывали шепотом жуткие истории про таинственных существ, обитающих в этом лесу, и кое-какие слухи дошли до хозяев. А там, где лес подходил к болоту, стояла жалкая хижина семейства Нили. Как хотелось Мелинде никогда в жизни не знать об их существовании.

В конюшне хозяек ждал негр Джонас. Он уже оседлал трех лошадей и подсадил дам в седла. После короткого, но яростного разговора шепотом леди смирились с тем, что он будет их сопровождать, и Джонас поехал сзади, как грум, сопровождающий дам-амазонок. Джина и Мелинда ехали рядом. В былые времена они садились в седла в бархатных или шелковых амазонках, застегнутых на драгоценные камни, оправленные в золото. Мисс Келли любила рубины, мисс Лаумер больше подходили сапфиры и изумруды. Их высокие цилиндры обвивали тонкие вуали, развеваемые свежим встречным ветром. Шлейфы дам свисали до земли. Сопровождали хозяек красивые чернокожие грумы в белых лосинах, париках и цилиндрах. Ливреи у них были ярко-алые, украшенные золотыми позументами. Белые леди страстно любили верховую езду и выезжали почти каждое утро, на рассвете, пока яростное южное солнце не нагрело воздух. Безмятежная, счастливая, довоенная жизнь. Как бы ни хотелось вернуть драгоценное прошлое, надо жить дальше.

В молчании они ехали около часа, стремясь скорее увидеть родной дом. Развалины, чернеющие в серебристом свете полной луны, предстали перед путниками неожиданно. Слезы выступили на глазах всех троих – печальный конец прежней жизни, единственно им знакомой, грудой закопченных обломков лежал перед ними. Но слезами горю не помочь, нечего и стараться. Сердито утерев глаза рукавом траурного платья, Мелинда направила своего мерина в объезд дома, под окно дедушкиного кабинета. Леди спешились с помощью верного негра, он взял лошадей под уздцы, закинул поводья на закопченные мраморные солнечные часы, все еще стоящие посреди сгоревшего розария, и подошел помочь хозяйкам забраться в окно кабинета «дорогого старого массы». Стекло лопнуло от бушевавшего здесь пламени. Очень осторожно, чтобы не порезаться, Мелинда перелезла подоконник и зажгла свечу. Быстро оглядев комнату, она увидела, что вся роскошная обстановка погибла в огне, на полу лежит толстый слой пепла, даже обивка стен из тисненой кордовской кожи выгорела. Милли прилепила зажженную свечу над тем местом, где находится сейф, спрятанный в стене, вынула пистолет и попросила тетю с Джонасом отойти подальше. Они отступили, а девушка резким движением выбила остатки стекла из рамы, вернула кольт на место и протянула тете руку, помогая влезть в окно. Джина перешагнула подоконник и горестно оглядела комнату:

– Боже, Боже, ничего не осталось.

– Надеюсь, содержимое сейфа не пострадало, – процедила Мелинда.