Роковое завещание

– Нет, спасибо. Мама накормила меня ужином. Сейчас мы с Кристиной доиграем партию, и я все подпишу. Вы не против? Она почти разбила мою флотилию, так что это не займет много времени.

Он ушел только часа через полтора, когда стрелки на часах показывали почти одиннадцать вечера. Закрыв за гостем дверь, Женя впервые за довольно долгое время улыбалась, сама не зная чему.

Гордеева вызвали на беседу в следственный комитет к десяти утра. Для того чтобы пойти вместе с ним, Жене пришлось попросить перенести судебный процесс, на котором она должна была присутствовать вместе со своей клиенткой, проходящей через сложный и болезненный развод. Клиентка была не в восторге, и судья тоже, но договориться удалось без ущерба для репутации, так что в СК Женя приехала вполне довольная собой.

С Гордеевым они встретились на крыльце, после чего прошли в нужный кабинет, к следователю Рябинину. Там уже был и Евгений Макаров, при виде Жени сделавший страшные глаза.

– А ты чего здесь? Ты же к полудню должна была подъехать.

– Представляю интересы своего доверителя.

– Кого?

– Жень, ты же знаешь, что я адвокат Александра Гордеева.

– Но это в рамках дела об оспоренном завещании. Убийство Максимовой тут при чем?

– Я его адвокат в рамках любого дела. Мы подписали соответствующее соглашение. А что не так-то, я не понимаю.

– Ты в дело об убийстве зачем лезешь, подруга моей жены? – мрачно спросил Макаров. – Ты вообще в курсе, что твой доверитель может в любой момент получить статус подозреваемого?

– На основании чего? Того обстоятельства, что погибшая подала на него в суд? Или у вас есть какие-то причины считать, что он может иметь к гибели Максимовой какое-то отношение? Тогда назовите их мне, как его адвокату.

– Ладно, пошли, – голос и вид Макарова стали еще более мрачными. – Сама все узнаешь.

Общие вопросы, которые следователь задавал Гордееву, были стандартными. Фамилия, имя, отчество, домашний адрес, род занятий, отношения с погибшей. Все это было очевидно и не несло в себе никакой угрозы. Ее клиент держался спокойно и выглядел совершенно расслабленным. Он явно демонстрировал всем своим видом, что ему совершенно нечего скрывать. В пальцах он крутил свою монету, как делал всегда, когда занимался каким-то ответственным занятием. Про вторую монету, стащенную с места преступления, Женя старалась не думать.

– Что вы делали у дома погибшей Максимовой позавчера вечером? – задал следующий вопрос следователь, и Женя с удивлением посмотрела на него.

Ловушка была слишком бесхитростной и простенькой, чтобы в нее мог попасться даже менее умный человек, чем Александр Гордеев. Однако вопрос почему-то поставил его в тупик. Пальцы, крутящие монету, замерли, а потом сжались, стискивая ее в кулаке. И что это значит? Он же не был у Максимовой дома.

– Меня там не было, – наконец с некоторым усилием выговорил Гордеев.

– Да что вы говорите? – В голосе следователя сквозила усмешка. – А у меня есть все основания утверждать, что вы там были. Есть данные, свидетельствующие, что вы приехали к дому гражданки Максимовой около восемнадцати часов. Во дворе плохо с парковкой, поэтому вы оставили машину с другой стороны дома, поскольку к подъезду пришли пешком. Вы вошли в подъезд в восемнадцать часов одиннадцать минут. У следствия есть запись видеорегистратора, на которой ваш приход запечатлен совершенно отчетливо. Итак, что вы делали в квартире Максимовой?

– Еще раз повторяю, я не был в ее квартире, – Гордеев чуть повысил голос. – Я действительно приехал к Ренате, потому что она попросила об этом. Но дома ее не застал. Я позвонил в дверь, она не открыла, я постоял немного и ушел. Я пробыл в подъезде не больше трех-четырех минут. На вашем видеорегистраторе должно быть видно и это тоже.

Женя не верила собственным ушам. Так вот чей звонок в дверь она слышала, когда разговаривала с Максимовой по телефону. Это действительно было в восемнадцать одиннадцать, и в это время Рената точно была еще жива. Но почему она тогда не открыла дверь Гордееву? Или все-таки открыла.

– Машина, на регистратор которой попало время вашего прихода, потом уехала. Подтвердить, во сколько вы ушли, по этой записи невозможно, – сообщил следователь. – Других камер нет. Как и вашего алиби.