Все жизни в свитке бытия

На площади перед театром, рядом с автобусной остановкой, я и молодой мужчина. Мужчина изрядно вымокший, судя по волосам. Букетик, который он держал очень бережно, был весь усыпан сверкающими капельками.

Мой номер ходил редко, я видела, с каким нетерпением он встречал каждый автобус, а после телефонного звонка посмотрел на подснежники, на цветочницу под крышей остановки и, встретившись на секунду со мной взглядом, протянул букет.

– Вы, должно быть, любите цветы, возьмите. Она не придет.

Я поблагодарила и подумала: "Может это и хорошо для обоих, кто знает."

Дома стало совсем невмоготу, кокон грусти запеленал так туго, что трудно было дышать. Сиамский близнец, истекающий кровью – вот кем я себя чувствовала. И неважно, что я страдающая сторона. Что избавилась от многолетней унизительной зависимости от своего тюремщика, которому служила всё это время. Упали цепи, но бежать было некуда.

Я подошла к столу и взглянула на глиняную вазочку с цветами. Они проснулись и раскрылись в тепле. Серебристые ворсинки – изысканное украшение цветов, делали их просто сокровищем в моей квартире. Здесь не было ничего более прекрасного. Хватка душевной боли смягчилась, сменившись умилением. Цветы, вопреки рассудку, звучали.

Прилив горячей благодарности заставил найти и включить мелодии дудука. Инструмент, напоминающий голос души, выжимал слёзы и возвращал в прошлое. Больно и шершаво протискивался упрёк: как можно было надолго забыть, что мир наполнен чувством любви. И возможно ли было без неё так долго существовать.

Ею дорожат, делятся, с её помощью выражают самые разные вещи.

Её назначение держать мир в равновесии. И что интересно – пока он держится!

Очистилось небо и лучи солнца залили квартиру. Энергия света в какой-то миг опьянила и наделила лёгкостью. Даже мелькнула мысль оглядеть себя – не лишилось ли моё тело одежды.

Низменная жизнь, где так долго я прозябала, позабыв о свете, оказывается, до сих пор держала меня в страхе. Оглушённость лишала красок бытия. Слух и зрение тоже пострадали от грубого насилия. Сейчас всё существо стремилось к чистоте и преобразованию. Тёмная материя накопленных переживаний исчезала как дурная болезнь, как короста с раны.

Забытые и заброшенные ежеминутной борьбой за выживание Душа, Бог, Сознание и Мудрость стояли у двери и ждали приглашения войти. Только они могли помочь противостоять новому витку рабства. Истощённая борьбой за физическую сохранность я истратила все ресурсы. И особенно главный – любовь.

Сердце изнывало по тому, что было некогда привычным, но позабылось.

Первое побуждение потянуло позвало в лес, где всё сейчас стряхивает паутину сна. Природа всегда возвращала радость существования. Позаботиться следовало только о непромокаемой обуви. И бутерброд с яблоком будет нелишним.

Деревья, откликаясь на солнечное тепло, трубили о радости, острые язычки травы смеялись и старались вытянуться, чтобы осмотреться. Всё вокруг радовалось колеблющемуся воздуху и друг другу. Перекликалось, шелестело, чирикало. Океан любви принял меня. И всё в теле стало распрямляться как слежавшиеся лепестки подснежников. Долго же я ждала!

Весна меня поражает. Её ждешь, ждешь, а она однажды просто обрушивается на тебя внезапно. Гром и молнии: раздвигается купол неба, вербы выталкивают пушистых гонцов, трещат почки в которых не умещается жизнь. Так у меня было с любимым.

Вначале появилось предчувствие, что он появится. Лихорадочные приготовления длились месяц. Я обрезала волосы, которые год растила. Вдруг ему понравится короткая стрижка.

Стриженное существо намекнуло на неверный путь. Но я упорно продолжала усовершенствования. Сбрила и нарисовала брови. Подправила контур губ. Сменила гардероб: выбросила обтягивающие джинсы и тесные майки, завела платья и летящие юбки. На этом остановилась, дальше не хватило фантазий. Потом я пожалела, ещё надо было похудеть килограмма на два.

Мои обновления привлекли некоторых давно знакомых мужчин, я им показалась заманчивой в новом виде. Стоило большого труда убедить соискателей, что я готовлюсь к встрече неизвестного любимого. Они смеялись над неуклюжим сочетанием, а я с возрастающим нетерпеньем ждала его. Всё чистила пёрышки и наводила блеск на столовые приборы. Бросила курить и приучила кота мыться… Я уже любила его, а что делать дальше не знала.

А если бы знала? Во сто крат больше любила. С тех пор, как он уловил мой зов, желание встретиться торопило его. Каждый миг наступало будущее. И оно могло быть самым разным. Мой любимый истосковался по доброте и спешил, пока она не иссякла. Да у меня её как снега в Арктике. Он колесил без устали по бездорожью, у дураков вызнавая, где меня встретить. И запасался шутками, чтобы меня позабавить. Он набирался мудрости, чтоб на двоих хватило.

С каждым облаком я получала стихи и приписку "Ты нам всякая мила!"

Мне было важно также: умеет ли он смеяться по существу. И если что, защитит ли меня ценой своей жизни? Велика ли крепость духа этого мужа! Да может ли он затянуть, если надо, поясок потуже? Если бы на духу прозвучали достойно ответы, то устроила б рай в шалаше, вечное лето, нарожала б ему детей, но…

Но мир не романтическая земляничная поляна, это бестиарий, где монстры искусно рядятся под добрых духов. Безжалостен он. Каждого человека так или иначе испытывает на прочность. Множество великих знатоков человеческой души жизни положили, изучая удивительное существо. И что? Человек непредсказуем и неопределен. Вердикт неутешительный.

И всё-таки существуют люди, художники самих себя. Их ценности спрятаны глубоко, добытые истины они не афишируют. Не разглагольствуют, а действуют. Чистота помысла – лакмусовая бумажка их человеческой сути.

Ради этого…Право же…Если вернулась любовь, а вы в сомнении, стоит вспомнить древнее заклинание: "Не два! Не два!". Спешит, торопится любимый.

"Безмолвны слова мои о тебе…"

Медовое наваждение.

Небольшой домик как бы парит над землей. Его понизу окутали травы, а бег облаков игриво вовлекает в лёгкую вереницу небесной конницы. Дом бы и рад постранствовать, да в нём отдыхают люди, куда с ними! К тому же у каждого свой груз историй, цепляющихся за землю.

Лето, жарко, мужчины на работе. Бабушка, перетоптавшая весь огород в поисках сорняков, притомилась и спит, продолжая играть в прятки с хитрющими зелёными квартирантами. Невестка на своей половине погрузилась в дремоту и по причине духоты, и интересного положения – восемь месяцев беременности просят покоя.

К тому же обед был слегка тяжеловат: свекровь делом доказала хорошее отношение к Римме. Сегодня, в День рожденья, приготовила вкуснейший суп с лисичками из соседнего леса, испекла пирог со свежей клубникой, залила желе с мятой. А мёд привезла из Бурятии соседка, побаловать Римму. Сотовый мёд пахнет нездешним цветочным лугом. Щедрое солнце, так любящее гостить на берегах кристально чистой Селенги, выманило из подземных лабораторий тонкие ароматы. Трудяги-пчёлы завершили создание чудо-продукта. Стеклянные банки, как за?мки, берегут замурованный мёд от ненужной растраты. Но сегодня – Медовый Спас. Разве устоишь?

Римма без ума любит свою будущую дочку, ждёт её и перекраивает существование наново. Всё станет ещё лучше с её приходом, малышке должно понравиться. Только бы не вмешалось со стороны непредвиденное, неодолимое, что не по силам ей самой превозмочь.

Как она просила девочку, как сладко видела совместное существование в одной плоти. Провидение услышало. Отозвалось. Каждый день Римма чувствует его участие. И благодарит, словно заговорщица, и замирает от счастья. Скоро-скоро все возликуют, принимая новый дар Небес.

Сынишка Димочка, прижавшись к животу, пообещал сестрёнке, как только она появится, научить кататься на самокате. А пока обучать некого, вообразил себя шмелём и носится вокруг дома, сигналит воображаемым препятствиям. Римма не в силах противиться обволакивающей неге, вплывает в иной мир.

Там, по сверкающим рельсам бежит паровоз – не паровоз, механизм на колёсах: весёлый, гудящий. А на нём, в гамаке она, Римма, качается. Две птицы над её головой кружатся, песни ей поют.

– Счастливая я. Муж меня любит, нет дня, чтобы без подарочка пришёл домой. Пусть чепушинного. Зато с фантазией. Ботаником называют его знакомые. Но не обидно, а признательно. Умеет Лёня в человеке суть почувствовать и должное воздать.

Римма, углубляясь в ниспосланную ей и в другой реальности безмятежную жизнь, разнежено засмеялась. Наваждение вмиг растворилось, потревоженное… И тут же вернулось. Счастье во сне стало вещественным, тягучим как мёд. Она тонула в густой смыкающейся вокруг неё янтарной липкой жидкости и видела себя со стороны. Она – Римма, огромная пчела, медленно увязала в душистом море. Знала, что утонет, и не противилась. Ей надо пройти это. Уже никуда не деться. Хотя и страшно. Очень страшно оказаться пчелой в медовой толще. Всё тяжелее дышать под обнимающей вязкой сладостью.

Тоненькая трель звонка увязла в пеленах сна. Римма не проснулась. Она была уже Там. Но её рука машинально легла на телефон. Птица Сирин, только что поющая хвалу, умолкла. В самое ухо другая – птица Зимородок вещать стала.

– Римма! Это говорит подруга Лёни, твоего мужа. Меня зовут Гала. Слышишь, я – Гала? Ты меня слышишь?

– Да! – охотно согласилась Римма, – ты где?

– Ну, много ты хочешь знать! Ты знаешь, кто я?

– Ты – Гала. Но я не понимаю, где ты?

– А зачем тебе, Римма, знать, где я? Ты что, совсем ку-ку? Я – подруга Лёни. Он меня обидел. Я пообещала ему отомстить.

– Поняла. Ты любишь Лёню. Здесь, во сне. Господи, какое счастье! Это всего лишь сон. Я не утонула в море мёда. Я спаслась! Гала! Ты появилась вовремя.

– Ты надо мной издеваешься, Римма? Делаешь из меня дуру? Лёня – лопух! Размазня, и мямля! Если он всё-таки ко мне вернётся, я его вышвырну как паршивого кота. Так ему и передай!

– Лёня обязательно вернётся. И ты его не вышвырнешь, как кота. Он такой добрый, нежный. Умеет слушать и понимает женскую душу. А какой ласковый! Тебе нравится, как он берёт в руку твою грудь, как птенца?

– Римма! Теперь я понимаю, почему Лёня решил расстаться со мной, почему он меня бросил… не приносит мне больше подарков … и не называет голубкой. Ты очень умная и хитрая жена. И веришь мужу. Почему ты не делаешь, как все женщины? Ты должна бороться за него. Отвечать мне гневными словами. Твоя семья в опасности!

– Ах, Гала! Ну что ты! Какая борьба? Просто я стала тобой, когда попала в этот мир. Гала! Оказывается, в мёде можно утонуть. Кто бы знал! Я тонула и думала: если меня будут вытаскивать, если будут… то, бедные, испачкаются в мёде! Не переживай, Гала, ты и я – это всё равно я! Так интересно быть сразу и тобой и мной!

Раздался шип и треск, словно где-то разразилась гроза с далёкими раскатами грома – так Лёня парковался на их узкой улочке, вплотную к дому. Треск – обычное дело, когда он задевает им же устроенное заграждение. И вот он сам, сияющий, уже в спальне.

Слегка отодвигает штору и направляется к своей Римме, безвольно раскинувшейся на кровати. Он целует её, пахнущую сном и мёдом, вынимает из руки телефон. Лёня держит маленький пакетик в форме сердечка, перевязанный золотой ленточкой, и тихонько шепчет:

– Вырвался на минутку поздравить тебя, моя Голубка.