Жребий брошен

– Сломаешь ты себе шею! – не раз говорил он Фабию, когда тот выражал ему свои надежды.

Такая разница во взглядах и стремлениях и прежде нередко бывала причиною споров между этими двумя родственниками. Теперь же, когда Фабий завяз в долгах у Цезаря и Цитерис, он совсем отдалился от Аврелия, чтобы не слышать нравоучений.

Итак, исчезнувшая Амарилла была почти совсем забыта родными. Зато много думали о ней два существа чужие для беглянки по крови, но близкие сердцем. Одной из них была молочная сестра Гиацинта, горевавшая до такой степени, что даже иногда забывала дожевать недоеденный пряник или пятый раз за день напомадить свою масленую голову.

Другим был старик Аминандр, оруженосец Аврелия. Он имел страсть к улаживанию чужих дел и смолоду до седины постоянно совался и вмешивался куда только мог, прошеный и непрошеный, лишь бы иметь возможность потом хвастаться, что без меня-де вы не обошлись и если бы не я, то… и т. д. Переходя в течение своей долгой жизни с места на место и от одних господ к другим, он приписывал себе одному решительно все, что ни совершалось в государстве римском хорошего и в малом и в большом размере за последнее время.

Спартак погиб только потому, что Аминандр, грабивший вместе с ним, в роковую минуту перешел на сторону правительства и в качестве шпиона выдал тайны Эномая, одного из главных вождей спартаковских шаек.

Катилина погиб только потому, что Аминандр служил ему в качестве наемного убийцы, а в роковую минуту перешел в сыщики – охранители Цицерона и выдал тайны заговора.

Аминандра следовало посадить в триумфальную колесницу рядом с консулами, только гордые старики не сделали этого по зависти к его подвигам, а наградили его платою наравне с другими.

Аминандр помирил родителей Амариллы между собой и с ее дедом, когда служил этому капризному старику старшиной его гладиаторской труппы на вилле. Он же уговорил старика самоуправца признать внучку. Он же был, наконец, виновником Фезуланской победы и спасения Аврелия от смерти.

Разубедить хвастливого старика в его гениальности и доказать ему, что его личность не была где-либо главной, объяснить, что и без его участия результаты того или иного события были бы такими же, не было возможности. При таких попытках, особенно со стороны молодежи, старик сердился и ворчал, повторяя, что все-таки без него бы не обошлись и если бы не он, то все вышло бы навыворот.

Теперь Аминандр решился найти Амариллу и примирить ее с мужем или доставить своему господину возможность жениться на другой, чего Аврелий до сих пор не сделал, опасаясь мстительности ее деда. Отговаривать старика было напрасно. Никто этого даже не пробовал, зная его характер. Он решился действовать один, говоря, что помощник часто портит дело хуже врага. Будучи довольно богат, он запасся всем нужным, под видом продавца женских украшений примкнул к одному купеческому каравану и отправился в Галлию, намереваясь изъездить ее со своим мулом вдоль и поперек, пока не найдет Амариллу или не услышит о ее гибели.

Глава XIII

Внучка сельского жреца

Вечером теплого мартовского дня два молодых человека ехали верхом по дороге к вилле Цитерис в сопровождении слуг, отставших от них, чтобы не мешать беседе. Это были Люций Фабий и один из его друзей Валерий Процилл.

– Скоро поворот, и нам придется расстаться, – сказал Фабий, – желаю тебе приятного вечера!

– Благодарю! – ответил Валерий. – Я со своей стороны также пожелал бы тебе успеха, если бы ты его не имел, или если бы успех там, где ты его вполне имеешь, мог бы принести тебе пользу.

– Я уже предвижу всю громадность пользы для меня, хоть и не от Цитерис… ха, ха, ха! Я к ней начинаю охладевать, Валерий, и езжу только потому, что Цезарь и все наши ездят к ней. Скоро настанут другие времена, мой милый… не до женщин будет!

– Из чего ты это заключаешь? Теперь дела государства так плохи, что нам, право, не до войны, и все довольны миром. Денег нет, оптиматы ссорятся…

– За Альпами вышла какая-то неурядица.

– Что же нам до этого?

– Цезарь принял это близко к сердцу.

– Я начинаю соглашаться, Фабий, что из твоего Юлия действительно выйдет что-нибудь замечательное, хоть и не такое достойное обожания, как ты уверял. Славно поступил он с упрямым Бибулом в прошлом году!

– Ха, ха, ха! Дурак вздумал тягаться с гением, а простой смертный – с потомком Венеры!

– Теперь горе Цицерону! Клодий сделался с помощью Цезаря плебеем и трибуном!

– По-моему, Цицерон напрасно осмеивал Клодия и колол ему глаза неудачей на выборах в сицилийские эдилы. Моя мать говорила ему это, предупреждала, да только куда там! Разве Марк Туллий слушает кого-нибудь? Даже перестал уважать советы своей Теренции… ничего хорошего для него не будет, если он поссорится со своею умною женой.

– Он ревнует ее к Саллюстию.

– Без всякого основания.

– Твоя правда, Фабий! Иногда бывает хуже, если муж не закроет глаза на невинные грешки жены – из простого кокетства может возникнуть страсть, если вмешается грозная ревность.

– Я это вижу, Валерий, на примере моих родителей. Моя мать никогда не увлеклась бы Цезарем, если бы отец не приревновал ее и не устроил ей грандиозную сцену, когда она кокетничала с ним.

– А у Цицерона может выйти еще хуже, потому что Теренция горда не меньше его. Стоит этим скалам симплегадским столкнуться на почве ревности – и их супружеский Арго разлетится вдребезги. Иметь Теренцию своим врагом… обороните нас Геркулес и все боги!

– До сих пор их от этого охраняет, как голубка аргонавтов, их дочь Туллия, и ее вмешательство между этими Симплегадами спасает Арго, но здоровье Туллии расстроилось.

– У нее чахотка.

– Если она умрет…

– Некому будет мирить родителей.

Друзья на несколько минут замолчали. Фабий насвистывал какую-то веселую любовную арию, а Валерий задумчиво глядел вперед на дорогу.

Кто был этот Валерий Процилл, которому суждено играть не последнюю роль в судьбе Цезаря? Это был молодой человек приятной наружности, с изящными манерами и кротким характером, вежливый и хладнокровно-рассудительный. Происхождения он был не знатного и далеко не считался богачом. Его отец Валерий Кабур был помещиком в Цизальпинской Галлии или Лигурии. По протекции Валерия Флакка, которому он оказал какие-то услуги, Кабур получил права римского гражданства и был причислен к роду Валериев. После смерти старика два его сына разделили свое наследство так, что старший Донотавр остался хозяйничать, а младший Процилл с небольшим капитальцем приехал в Рим искать счастья.

Валерий Процилл скоро прожил свои деньги. Не кутил он и не играл в кости на отцовское наследство, но ему просто, как говорится, не повезло в Риме. Пробовал он заниматься торговлей, пробовал отдавать внаем арендованный дом, пробовал откармливать мурен и зайцев на продажу – все пошло прахом, и юноша поневоле прибегнул к защите друзей, главным из которых был Фабий, сын Санги. Часто Валерий задумывался о своем будущем; роль приживалки у Фабия вовсе не нравилась ему; он ничего лучше не придумал, как искать выборной должности, хоть в самый маленький городок, и искал ее, но пока не нашел. В его жизни случилось событие, несколько усложнившее заботами его путь.

Валерий не влюбился… такой хладнокровный и расчетливый человек, как он, не может влюбиться сразу, как пылкий Фабий и другие, нет… Валерий нашел себе подходящую партию – девушку, которая понравилась ему, – и решил жениться, хотя эта невеста была беднее его самого.

Фабий нарушил молчание продолжением прерванной беседы.

– Поверь мне, Валерий, – сказал он, – лучше помириться и стать другом Цезаря, чем быть с ним во вражде. Ради своего дорогого Милона Цицерон упускает свои выгоды, как воду сквозь пальцы. Вражда его с Клодием не принесет тому пользы… лучше бы убрался он в Египет, когда ему давали поручение туда! Нет, он не поехал, чтобы не показаться беглецом. Убрался же его друг Помпоний Аттик даже без всякого поручения, а никто его не называет беглецом.

– Конечно, человеку, который скомпрометировал себя, как Цицерон после процесса Клодия, ничего не остается лучшего, чем путешествие по заграничным святыням.

– Цицерон не Цезарь, друг мой! Цезарь еще хуже скомпрометировал себя скандалом при дворе царя вифнского, да ему все сошло с рук, такова Цезарева Фортуна! А Цицерон не то. Разве Цицерон мог бы сделать то, что сделал Цезарь со своим товарищем? Никогда! Славно отделал Цезарь Бибула! Ха, ха, ха! Не поладили и повздорили; Цезарь взялся за оружие, кликнул своих друзей и протурил Бибула с форума, пусть потом толкуют об этом поступке, что угодно! Вот что называется умением заставить говорить о себе! Только гении способны на такие штуки! Я уверен, что Цезарь протурит всякого, кто вздумает спорить с ним. Даже жалобу Бибула на насилие не приняли в сенате, и Бибул с тех пор никуда носа не показывает… ведь ты знаешь песню…

Все, что сделалось
В дни последние,
Совершилось то,
Все при Цезаре,
Но не помню я,
Чтобы что-нибудь
Было в консульство
Марка Бибула…[20 - Переложено из Светония. Римляне вели свое летоисчисление по консулам. Из этих насмешливых стихов видна роль Бибула, имевшего право на одинаковое с Цезарем уважение, как его соправитель.]

Пропевши это саркастическим тоном, Фабий громко расхохотался и готов был бесконечно продолжать речь о своем полубоге, если бы друг не прервал его.

– До свидания! – сказал Валерий, сворачивая на другую дорогу, и поехал мелким леском одиноко.

Чудный весенний вечер навеял глубокую думу на мысли молодого человека. Последние лучи заходящего солнца, прорезаясь между стволами деревьев и сучьями кустарников, ярко сияли, точно пламя, окрашивая все на своем пути в пурпур. Все было тихо вокруг, только две-три птички, собираясь на ночлег в гнезда, перекликались где-то незримо в кустарнике.

– Будет ли у меня свое гнездышко? – мечтал Валерий, радостно предаваясь очарованию этого вечера.