Жребий брошен

– И быть тебе ослом над всеми ослами! – добавил Аврункулей Котта, пользуясь тем, что Дивитиак не все понимает.

– И ломать тебе столы! И получать синяки на лоб! И валяться на полу в каждой таверне! – кричали другие.

Непонимавший дикарь отвечал словами благодарности, думая, что ему желают чего-нибудь очень хорошего, и со своей стороны выражал разные благие пожелания своим чествователям.

– За здоровье легата! – воскликнул молодой трибун Лаберий таким же насмешливым тоном. – Быть тебе, Титурий, всю жизнь легатом, не повышаясь в пропреторы и императоры!

– Да будет нашим пропретором только один доблестный Лабиен! Да будет нашим императором один божественный Цезарь! – подхватило несколько голосов. – Да здравствует Лабиен! Да здравствует Цезарь! Да царствует над нами всегда… всю жизнь… да продлят ему боги жизнь надолго! До восьмидесяти лет… до девяноста… до ста… до двухсот… Ха, ха, ха… до лет Нестора-троянца… до лет Сивиллы Кумской… ха, ха, ха!..

Граждане, жен охраняйте! Лысого хвата ведем… –

затянул трибун Марк Аристий лагерную песню.

Золото, взятое в Риме, в Галлии все он спустил! –

подхватил Лаберий.

Галлы Цезарю покорны Никомеду – Цезарь… –

пропел Аврункулей Котта.

– Пора об этом забыть! – перебил Титурий. – Цезарь льстил Никомеду, когда был молод, а кто молод не был?! Цезарь теперь никому не даст власти над собой… Тс!.. Молчите!.. Ни слова о прошлом! Цезарь терпеть не может намеков о вифинском царе.

– А нам-то какое дело до этого?! – закричали друзья Аврункулея. – Что было, того из памяти не вычеркнешь! Он рабствовал в Азии.

– Зато царствует в Галлии…

Вышел спор, чуть не драка между Титурием, Аврункулеем и их сторонниками, и прочей компанией. Раздавались крики:

– Да здравствует конь Цезаря! За здоровье Цезарева коня! Виват Цезарева Фортуна! Эй, Беланда, тащи сюда всем еще по кружке! Фабий угощает!

Шум, толкотня и хохот в таверне были невообразимы.

– Не Фабий… не Фабий… угощаю я! – прокричал кто-то резко, и в круг пирующей, хмельной компании весельчаков после долгих усилий протолкалась мужская фигура в черном дорожном плаще.

– Валерий… ты… в такую пору ночи среди нас… ты угощаешь! – заговорили воины в сильном удивлении, никогда не видев принцепса аллоброгов участником кутежей.

– Я угощаю на прощанье перед смертью, – с достоинством твердо сказал Валерий, – я пришел сюда проститься с друзьями, потому что сейчас еду как посол Цезаря к Ариовисту.

– Тебя, Валерий, к Ариовисту! – воскликнул Фабий вне себя от негодования. – Тебя на верную смерть! Кто присоветовал это Цезарю? Не может быть, чтобы он сам выбрал тебя.

– Сам или нет, все равно… он меня посылает.

– Губить одного из самых верных людей!

– Цезарь позвал меня сегодня вечером, ласково обнял и сказал: «Ты, Валерий или никто…»

Внимание всех присутствующих обратилось на молодого принцепса.

– Наш лысый умеет ласково обнимать, когда ему надо! – заметил Аврункулей насмешливо.

– Кто же будет без тебя главой аллоброгов? – спросил Титурий. – Они с тобой отлично поладили… полюбили тебя… другой может не понравиться им, и произойдет бунт…

– Это зависит от воли Цезаря, – ответил Валерий покорно.

– Еще, пожалуй, дикаря назначат! – засмеялся совершенно хмельной Аристий.

– Похожего на Дивитиака. – прибавил Лаберий. – Ха, ха, ха!.. Уж не Лискона ли?.. А?.. Дивитиак! Проснись, дружище!.. Ты уж заснул на развалинах твоей игорной крепости.

– А?.. Что?.. Играть в развалины? – отозвался дремлющий вергобрет.

– Лискон будет принцепсом аллоброгов! Слышишь?!

– Лискон… Что?

– Принцепс аллоброгов.

– Эх, заешь его медведь! Принцепс аллоброгов не может ничего причинить Лискону… Лискон – эдуй… аллоброги – чужие.

Пьяная компания огласила таверну новым хохотом, видя, что Дивитиак понял совсем наоборот сказанное.

– Эдуя нельзя сделать главой аллоброгов, – заметил Титурий, резонируя с серьезным видом, но в сущности едва держась на ногах, – надо римлянина…

– Уж не тебя ли, легат? – подхватил Лаберий.

– Меня?.. Главой дикарей?! Из легатов?! За какую вину?..

– Разве Цезарь разбирает, кого куда назначить? – перебил Аврункулей с жаром. – Ему что вздумается… за какие заслуги он назначил принцепсом Валерия Процилла? За какие повинности теперь посылает его к германцам? Что-нибудь ему приснится, да гадатель или Рузион наврет чепухи – и дело сделано…

– Однако все, что до сих пор сделано, сделано хорошо! – воскликнул Фабий.

– Ты, золотая юность, не суйся учить людей опытных! Ты еще в первый поход пошел, а я на своем веку много таких походов-то видел… – возразил Аврункулей обидчиво, – за какие заслуги Цезарь сравнял со мной, сделав тоже легатом, Марка Антония? За то одно, что он племянник консуляра и какого консуляра?[43 - То есть бывшего консула.] – заведомого сторонника Катилины!.. Разве это мне, ветерану, не обидно?!

– Обидно!.. Обидно!.. – подхватил Аристий.

– Так кого же в принцепсы? – спросил веселый Лаберий, желая шуткой замять начало новой ссоры. – Эдуя нельзя… Титурий не хочет… мы все тоже не хотим…

– Не хотим!.. Не хотим!.. – закричали многие. – Мы по-галльски не знаем… выучиться, как Валерий, в несколько месяцев не можем… Выйдет у нас с аллоброгами путаница.

– Достанется роль Дивитиака! – подхватили другие. – Ты ему говоришь – «осел!» А он тебе: «Благодарствуй!» Ты ему: «Здоров ли?» А он тебе: «Не хочу»… Ха, ха, ха!

– Цезарю, пожалуй, приснится, что принцепсом аллоброгов надо назначить тоже аллоброга, – сказал Лаберий, – и он возвысит в этот сан дядю Друза.

– Дядю Друза! Ха, ха, ха! – засмеялись многие. – Виват дядя Друз! Выпьем за его будущее могущество! Эй, Беланда, плыви сюда!

– Друз также идет со мной как проводник, – сказал Валерий.

– И Друза к германцам! Это еще что за новость! Цезарь хочет погубить всех полезных и веселых людей! Мы не хотим! Мы не дадим! Мы сейчас все пойдем к Цезарю! – закричали молодые люди. – Беланда, слышишь? Отца твоего шлют на верную смерть.