Дороги джунглей. Великий Индийский путь

Мадан вздохнул, положил листья бетеля в рот и стал жевать. Мадану около шестидесяти лет, но у него по-детски ясные глаза, небольшая седая бородка и буйно вьющиеся неостриженные волосы. Он – мупан уру Кариаварам, или Благословенное место. Рядом с Маданом на корточках сидят два других старика – Кадан и Пулиен из уру Мукали, что значит уру На трех дорогах. Они тоже могут многое рассказать о мудугарах. Когда Мадан говорит, они кивают седыми головами, а иногда поправляют его. Пулиен пользуется затянувшейся паузой и произносит:

– Много разного приключалось с мудугарами потом. После них пришли в Аттаппади ирула.

– Амма уже знает про ирула, – вмешивается Мадан, – ты про другое расскажи.

– А я и хочу про другое.

И старческим, надтреснутым голосом начинает:

«Было время, когда мудугары и ирула ничего не умели делать. Великий бог собрал оба племени и сказал: „Теперь вы все должны чем-нибудь заняться. Я дам вам кое-какие вещи, и каждое племя выберет то, что ему понравится“. Кама положил на землю с одной стороны деревянный плуг и мотыгу, с другой – палку для копания кореньев. Плуг и мотыга были выпачканы землей, а палка была чистая. Мудугары первые стали выбирать, но решили, что плуг и мотыга слишком грязны для них. Они взяли чистую палку, а ирула досталось остальное. И тогда бог повелел тем, кто взял мотыгу и плуг, быть земледельцами и обрабатывать землю. А мудугарам сказал: „Раз вы взяли палку, то идите в лес и в горы, копайте палкой коренья и собирайте там мед, кардамон, перец, тростник и тем живите“. Стали мудугары собирать лесные продукты, а ирула обрабатывать землю.

Великий бог, или Ишвара, был очень добр и великодушен. После того как он дал людям занятие, он решил дать им богатство. У бога была целая гора четыреханновых серебряных монет. Он послал своего гонца в селения мудугаров и ирула. Гонец бежал через горы и джунгли и кричал: „Эй, мудугары и ирула. Великий бог решил дать вам денег. Идите к богу. Он ждет вас!“ Мудугары очень обрадовались. Они говорили друг другу: „Вы слышали новость? Великий бог дает мудугарам деньги, и мы станем богатыми“.

Все старейшины племени мудугаров собрались на совет. Они были очень мудрыми и умными, эти старейшины, как, впрочем, и все племя. Долго спорили они о том, что взять с собой, чтобы положить деньги и донести их до уру. А денег мудугары хотели иметь много. Поэтому они решили захватить с собой самую большую вещь, которая у них была, – сеть для ловли обезьян. Мудугары взяли ее и отправились к Ишваре за монетами. По дороге они встретили ирула. Те несли корзины и мешки. „Куда это вы спешите?“ – спросили их мудугары. „Мы идем к богу за деньгами“, – ответили ирула. „А куда же вы положите деньги?“ – поинтересовались мудугары. „Вот в эти мешки и корзины“, – сказали ирула. И тогда на всех мудугаров напал страшный смех. Они ведь были умными и несли с собой очень большую сеть, куда войдет больше денег, чем в мешки и корзины ирула. Мудугары так смеялись над тупостью ирула, что чуть не потеряли в лесу сеть. Но ирула тоже смеялись над мудугарами, а вот почему они это делали, мудугары поняли позже. Оба племени шли и смеялись, и горное эхо тысячекратно повторяло их смех по всей долине. И пока они поднимались на пик к Великому богу, у них почти не осталось сил. На вершине горы сидел бог, а перед ним серебром сверкали горы монет. Ирула стали набирать монеты в мешки и корзины, а мудугары уложили на сеть для ловли обезьян целую гору серебряных монет и стали хвалиться перед богом, какие они умные, и говорили, какие ирула глупые. Но бог молчал и только покачивал головой. Наконец мудугары и ирула поблагодарили бога и двинулись в свои селения. Мудугары несли свою сеть, а она с каждым шагом становилась все легче и легче. И снова мудугары подумали, что они самые умные. Ирула гнутся под тяжестью корзин и мешков, а они со своей сетью легко и свободно шагают по лесу. Только мудугары не заметили, что серебряные монеты падают сквозь ячейки сети и исчезают в густой траве. Когда племя вернулось к себе, то все увидели, что в сети нет больше денег и только одна-единственная четыреханновая монетка панам запуталась в ее ячейке. Вот и все, что осталось мудугарам от богатства Великого бога. А ирула донесли свои деньги и стали богатыми. И с тех пор в каждом доме мудугаров вешают панам в память милости Ишвара. А когда у мудугаров умирает мужчина или женщина, они кладут четыре анны на лоб покойнику, потому что это все, что он имел при жизни», – закончил Пулиен.

– Я так рассказал? – спросил он.

– Так, так, Пулиен, – закивали старики.

И действительно, я не раз видела в хижинах мудугаров бережно завернутую в грязную тряпицу монетку в четыре анны, которую они подвешивают обычно к потолку. И эта монетка, которая часто оказывается единственной в доме, символизирует постоянную бедность и нужду племени.

– Но это еще не вся история, – сказал Кадан.

– Да, да, это еще не все, – подтвердили Мадан и Пулиен.

– Пусть Кадан расскажет, что было потом.

«Так вот, – начал Кадан, – мудугары все же поняли, сколь глупы они были. Все, чем они обладали, – это палка для копания кореньев и монета в четыре анны. Конечно, с этим прожить было нельзя. И стали мудугары говорить о том, что надо пойти снова к Великому богу и просить у него помощи. И опять отправились мудугары к Ишваре. Они сказали богу, что поступили очень опрометчиво и что теперь у них ничего нет. Ишвара посмотрел на мудугаров и сказал: „Вы думали, что вы мудры, вы смеялись над ирула. А теперь посмотрите, кто вы и кто они. Вы были очень глупы и не понимали этого. Но я попытаюсь вам помочь еще раз“.

Мудугары слушали эти слова бога и не смели поднять голов. Они ждали, что еще скажет Ишвара. И бог сказал: „Вы будете работать шесть месяцев. Я скажу вам, что делать“. „Мы согласны!“ – закричали мудугары. Ишвара дал им семена риса, раги, чамая, тувари, горчичного семени. Они посадили эти семена на участках, которые очистили от джунглей, и стали ждать. Через шесть месяцев они собрали урожай, и в этот год в их уру было много еды. Так мудугары стали земледельцами. Они были счастливы и не знали, как отблагодарить Великого бога. Они пошли к нему и сказали: „Мы хотим тебя отблагодарить. Научи нас молиться тебе“. Ишвара ответил: „Пик будет вашим богом, и этого достаточно. Каждый год в день создания первых мудугаров вы будете ходить на пик Великого бога и там молиться“. С тех пор мудугары каждый год делают это. Вот и все».

– Нет, не все, – возразил Мадан. – Потом настали такие времена, что и Великий бог не мог помочь мудугарам. Пришли помещики и чиновники из Лесного департамента. Они отняли землю у мудугаров, а за участки, которые мы обрабатывали, заставили платить им. Раньше уру мудугаров были окружены густыми джунглями и вокруг было много диких зверей: тигров, пантер, слонов. Но мы были счастливы. Мы не боялись зверей. Мы отпугивали их от наших посевов боем барабанов и песнями. И мы убивали их. Но помещики и чиновники хуже тигров, пантер и змей. Мы не можем отпугнуть их песнями – наши песни им нравятся. Мы не можем убивать их, ибо они люди. И мы бессильны против них. Они отняли у нас счастье и беззаботную жизнь. Они превратили нас в нищих. Если ты, амма, пойдешь по нашим уру, ты увидишь, что я прав.

– Да, Мадан прав, – подтвердили старики. – Пойди, амма, посмотри, как мы живем.

И я пошла.

Разве мы могли бы жить без охоты?

В 1959 году глава дистрикта, коллектор по распоряжению коммунистического правительства Кералы, существовавшего в штате в 1957–1959 годах, проехал по поселкам мудугаров и обследовал их экономическое положение. В своем отчете коллектор писал:

«Люди племени очень просты, почти как дети. Страшно боятся властей и легко поддаются обману. Их образ жизни теперь усложнен в результате страшной задолженности, в которой они оказались, занимая деньги у торговцев и ростовщиков». И еще он отмечал: «Все члены племени – арендаторы дженми». Как я потом и сама выяснила, во всем племени нет ни одного человека, владеющего землей. Все мудугары – арендаторы трех крупных дженми, которым принадлежит земля в Аттаппади. Когда-то племя сообща владело большими участками земли, но постепенно помещики захватили эти земли. Никакого аграрного законодательства в районе племени мудугаров не существует. Действующий на территории штата закон об аграрных отношениях на мудугаров не распространяется. Всевластие и произвол крупных дженми-землевладельцев остается в силе по-прежнему. Мудугары просто бесправные арендаторы. В пятнадцати уру, где мне удалось побывать, я обнаружила, что никаких документов на аренду нет и земля арендуется на основании «устной договоренности». Эта «устная договоренность» дает широкие возможности дженми для самой безжалостной эксплуатации мудугаров. «Устная договоренность» породила так называемые устные права арендаторов, иными словами, их бесправие. Официально считается, что мудугары должны платить от восьми анн до одной рупии за акр в год в качестве ренты. Однако на самом деле эта плата гораздо выше.

Нередко помещик без всяких объяснений изымает у арендатора большую часть его продукции. При этом успешно используются незнание мудугарами каких-либо юридических прав вообще и их полная неискушенность в делах мира эксплуатации и наживы.

У мудугаров сохранилась еще довольно своеобразная система распределения арендуемой земли. Каждая семья берет столько, сколько может обработать. Большинство в племени имеет участки размером не более одного-двух акров. Самый большой участок – пять акров. При такой системе можно было бы удивляться скромным размерам арендуемых участков. Однако все гораздо сложнее. Манукаран из уру Чиндаки однажды кое-что объяснил мне.

– У меня, – сказал он, – два акра земли. Мы своей семьей могли бы обработать и больше. Но у нас и заберут тогда больше. И получится то же самое. Ведь помещик сам определяет, что для нас лишнее, и забирает все это «лишнее» себе. Поэтому два акра у меня или пять – в этом особой разницы нет. Только когда у меня два акра, я могу меньше работать и сумею сходить в лес и накопать съедобных кореньев. Правда, иногда и то, что я нахожу в лесу, отнимает дженми. Но все же что-то остается. А нашего урожая еле хватает на прокорм. На семена уже ничего не остается.

Как правило, в начале сельскохозяйственного сезона мудугары начинают занимать у местных торговцев зерно и деньги. Каждая семья имеет долги. Надежды на выплату этих долгов нет. Нередко сумма долга всего уру достигает пятисот-восьмисот рупий, а иногда полутора тысяч рупий. При том низком жизненном уровне, который существует у мудугаров, это огромные суммы. Задолженность приводит к тому, что торговцы под видом долга изымают у мудугаров все излишки, если таковые имеются, а также часть необходимой продукции. Но иногда обстоятельства складываются так, что в некоторых семьях все же остаются «излишки». Они появляются в результате полуголодного существования семьи. Такие случаи, правда, редки. Из пятнадцати уру, где мне удалось побывать, только в четырех могли продавать излишки. Покупают такую продукцию обычно агенты лавочников Коимбатура и Маннаргхата. Но это не покупка, а грабеж. Пользуясь бедственным положением мудугаров и их неосведомленностью в рыночных делах, торговцы платят им за проданную продукцию в два-три раза ниже рыночной цены. В результате такой сделки мудугары оказываются прочно закабаленными маннаргхатскими и коимбатурскими торговцами.

Однажды в уру Читтур я разговорилась с молодым парнем, по имени Пачай. У Пачая пять акров земли. Часть урожая он может продать. Он выручает за излишки шестьдесят рупий ежегодно.

– Я знаю, – говорит Пачай, – в долине я мог бы продать мой урожай за двести рупий, но что я могу сделать? Я должен Шивалингаму. И когда я приношу ему мой рис или раги, он платит мне столько, сколько захочет.

Каждая семья обрабатывает свой участок. Техника обработки самая примитивная. На полях мудугаров используются деревянный допотопный плуг, лопата и мотыга. В уру очень развита взаимопомощь. Как правило, приглашают соседей помогать в полевых работах и сами им помогают тоже. Если женщина одна или она вдова, на ее полях по очереди работает весь уру. Никто никогда не просит вознаграждения за помощь. Эта родовая солидарность помогает мудугарам противостоять в борьбе с чужим миром современных хищников.

Поля не могут прокормить племя, и поэтому то, что дают окрестные джунгли, занимает немаловажное место в его жизни. До сих пор палка для копания съедобных кореньев верно служит мудугарам. С первыми лучами солнца они отправляются в лес на поиски дневного пропитания.

Однако и собирательство много не дает. Как-то я спросила одного из мудугаров:

– Вы охотитесь?

– Амма, – ответил он, – разве мы могли бы прожить без охоты? Нашим детям нечего было бы есть.

И это правда. Охота – традиционное занятие мудугаров. Но на крупного зверя теперь не поохотишься. Лесной департамент объявил заповедными огромные массивы джунглей. Охота в них запрещена. Олени, дикие слоны, пантеры ушли в глухие чащи заповедных лесов. Обезьяны почти все выловлены и съедены. Прежде на них охотились с луком и с острой бамбуковой стрелой. Нередко их ловили сетями. Но теперь это почти безнадежное занятие. Мудугарам остались только птицы и мелкие животные. Для птиц и мелкой живности есть специальный лук. Вместо тетивы на лук натягивается двойной шнур. Между шнурами укрепляется веревочная сетка. В нее вкладывают камень и стреляют. Пользоваться таким луком-пращой очень трудно. Необходимо иметь большой опыт и навык. Мудугары владеют этим искусством в совершенстве. Каждый мальчик с детства учится обращаться с таким оружием.

Однажды я наблюдала, как девятилетний мальчишка очень ловко сшиб камнем сине-зеленого попугая, который сидел высоко на кроне кокосовой пальмы. На диких коз и оленей мудугары охотятся с луком, напоминающим арбалет. К основе лука прикрепляется поперечная палка с зарубками, с ее помощью можно туго натянуть тетиву и держать ее наготове. Стрела накладывается на поперечную палку, и, когда тетива спускается с зарубки, стрела летит очень далеко. Ее сила настолько велика, что обычная бамбуковая стрела нередко пробивает шкуру дикого слона. Очень часто, отправляясь в лес, мудугары не берут с собой оружия. Когда я поинтересовалась, как они защищаются, если на безоружного нападет тигр или пантера, несколько охотников ответили мне, что таких случаев не бывает.

– Ну, а если все же такое случится? – настаивала я.

– Тогда мы кричим, – ответили мне.

– И звери пугаются?

– Всегда пугаются. Это крик наших предков. Особенно его боится тигр.

Я не совсем поверила. Но, идя как-то с Маданом через джунгли, я услышала странный, леденящий кровь гортанный крик. Я затрудняюсь сказать, что он напоминал, только человеческого в нем было мало. Мы остановились, и Мадан сказал:

– Мудугар кричит. Тигра встретил.

Новость была не из приятных.

– А вдруг тигр на него напал?

– Нет, – спокойно отвечал Мадан. – Раз он так кричал, тигр ушел.

Приблизительно через полкилометра мы наткнулись на мудугара. Через плечо у него висел мешок из грубой ткани, в руках была палка для копания кореньев.

– Это ты кричал? – спросил Мадан.

– Я.

Вели из уру Розового дерева рассказал, как все произошло. У ручья, из которого он пил воду, Вели услышал какой-то шорох. Он резко обернулся и увидел тигра, приготовившегося к прыжку. Вели закричал, и тигр исчез в зарослях.

Во многих местах джунглей, которые подходили вплотную к уру мудугаров, я не раз видела разрытую землю. Это оказались норы кротов. Мудугары считают, что мясо кротов очень вкусное. Они разрывают ходы и достают животных из нор. Но другие мелкие животные не дают брать себя голыми руками. Поэтому на них ставятся ловушки. Есть ловушки и капканы для кроликов и для крыс. Крыс мудугары тоже едят.

В быстрой реке Бхавани они ловят рыбу. Снасть для этого несложная – веревка с грубыми самодельными крючками. На крючки надевается мелкая рыбешка. Веревку перебрасывают с одного берега на другой. Рыба покрупнее съедает рыбешку и ловится на крючки.