Реквием по любви. Грехи отцов

Наверное, до этой фразы Лиза и не дышала вовсе. Оттого столь глубоко и жадно втянула сейчас в себя воздух.

– А пока снимай! – припечатал Похомов грозным рыком. – Серьги и крест тоже на стол. Позже заберешь.

Перечить и далее смелости не хватило. Послушно все сняла и сложила в аккуратную кучку.

– Матвей, ступай, предупреди Валька – по сопровождению отбой. Мы с олененком прогуляемся. Вдвоем. Увижу кого рядом – там и положу.

Странные ощущения. Очень странные…

Они шли вдоль берега местной речушки неторопливо, как старинные друзья, и поддерживали непринужденную беседу. Глупую и, казалось бы, бессмысленную. Вот какое Лизе дело до того, что Мария Петровна любит полевые цветы? Васильки, если быть точнее. Да и Похому наверняка неинтересно было слушать, как дед Митя учил Лизу ловить рыбу и раков. Но мужчина слушал. Наводящие вопросы задавал. В какой-то момент сорвал травинку и подобно юному парнишке потянул в рот.

Расслаблен и собран одновременно. Разве так бывает?

Вскоре они добрались до озера. Аркадий, не заботясь о чистоте одежды, опустился прямо на бархатный песок. Не дожидаясь приглашения, Лизавета устроилась рядом. Когда-то здесь был прекрасный пляж, о котором знали лишь местные жители. Сейчас же он стал диким и безлюдным. Как минимум треть берега поросла травой и мать-и-мачехой. Подобная картина наталкивала на грустные мысли – нет в жизни ничего вечного. Просто нет. Однажды все обратится в тлен.

Погрузившись глубоко в свои мысли, девушка бездумно теребила пустой средний палец правой руки. Тот самый, на котором носила обручальное кольцо и за столь короткий промежуток времени успела слиться с ним воедино. Истолковав сей жест по-своему, Аркадий заговорил:

– Как думаешь, Лиза, почему я всю шелупонь с себя снял и тебя заставил?

Поразмыслив некоторое время, она лишь пожала плечами.

– В моем окружении завелась крыса, – выплюнул Похомов гневно, глядя вдаль. – Возможно, и не одна. Кто – не знаю, пока не вычислил. Осторожничает, гад. Но кишками чувствую разрастающуюся за спиной гниль. Как нарыв, который необходимо вовремя вскрыть и обеззаразить.

Казалось, внутренности заледенели, несмотря на палящее солнце. Не в силах даже пошевелиться, Лиза таращилась на Похома расширившимися от запоздалого понимания глазами:

– Думаете, вас прослушивают?

– Не думаю. Знаю!

– В тех вещах могут быть «жучки»?

– Вполне вероятно.

– Но как вы…

– На Сокола напали.

– Чт-то? Паша?

– Подрихтовали профессионально. Но жить будет. Серьезных повреждений нет. А вот Лорку его… завалили девку.

Сдерживая рвущийся наружу крик, Лиза зажала рот дрожащей ладонью. Как? Господи, как?

– Застали врасплох. Одному уроду Сокол лично шею свернул. Другой сам себе пулю в голову пустил, опасаясь мести разъяренного парня.

Ни живая ни мертвая – по-другому ее состояние невозможно было описать. Лихорадило, как при сильнейшей простуде. Лиза едва слезы сдерживала от сочувствия девушке. И Пашке. По последнему и вовсе сердце ныло. Понятно теперь, почему вечерами с Димой водку хлещет.

Да только боль от потери алкоголем не залить.

– А самое интересное во всей этой истории – прятал-то ее я. В благодарность за помощь с тендером. О местонахождении Ларисы знали лишь мои люди. Шваль, продавшая меня, ходит где-то рядом.

– Зарутский? Он стоит за всем?

– Макар – пешка. И тогда. И сейчас. Пешка, наделенная крупицей власти. Его руками действует Москва. А конкретно – урка… то есть вор в законе Гарик Пескарь.

– Кто?

– Игорь Пескарев – человек, на чьих руках реально кровь твоего отца. Тот, кому Макар сдал Черчилля в надежде заполучить Маринку.

– Он… жив?

– Пока еще на тот свет не отправили.

Что-то щелкнуло в голове в тот миг. Стало жутко. По-настоящему жутко. И похоже, ее состояние отразилось на лице, потому как Аркадий тут же принялся успокаивать:

– Не нужно бояться, олененок. С тобой мои лучшие бойцы. Плюс Ювелир под боком. А он как минимум трех толковых ребят стоит. За тебя я спокоен.

Голова шла кругом. Мозг плавился.

Хватит трястись. Трезвый ум. Нужен трезвый ум.

Лиза, как в одежде была, так в озеро и вошла, несколько раз окунаясь с головой. Нижние слои воды не прогревались, а потому тело обожгло холодом. Зато взбодрило вмиг.

– Вернемся домой? – Лиза вопросительно взирала на мужчину, выжимая волосы. – Есть хочется.

Похомов поднялся, небрежно отряхивая брюки.

– Наш разговор в гостиной… чисто на публику? – уточнила она осторожно. – На случай возможной прослушки, так ведь?

Он следил за ней с легким прищуром.

– Я похож на балабола, дорогуша? Все более чем серьезно.

– Что ж, – равнодушно пожала плечами Лиза, хоть внутри от волнения все спиралью стягивалось, – жду не дождусь, как отреагирует на мои слова дядюшка!

– Готовься к суровой реальности. Прокурор в ярости – зрелище не для слабонервных.

Любого противника можно сделать союзником.

– Мне не страшно, – выдавила из себя улыбку девушка. – У меня есть тот, кто способен его усмирить.

Муж и свекр.

– Что бы это значило?

– Вы полюбите меня, Аркадий Михайлович! Станете дорожить мной так же, как когда-то дорожили моей матерью. Даже сильнее, если вдруг окажется, что я ношу под сердцем вашего внука. И защищать будете, как бы ни отрицали сейчас. Я в этом уверена. – И, не обращая внимания на ошалевший взгляд Аркадия Михайловича, она схватила его под локоть, разворачивая в сторону деревни. – Поторопимся же. Хочу есть!

Глава 2