Мама для Маши

– Знаешь, как у Пушкина – блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел. Она не созрела. Для правильных решений, во всяком случае. Когда надо было думать, как жизнь после развода устраивать, она пустилась во все тяжкие. Сейчас, когда дочь на выданье, принялась свою жизнь устраивать. Не понимает, что к ней все больше погулять ходят. И она с ними за компанию. А дочь жалко. Бедный ребенок… Чего от нее ждать, если она нормальной семейной жизни не видела? Сама я ее плохо знаю. Здороваемся при встрече, и все. Олег еще со школы Томку на дух не переносил. А по мне, так она неплохая. Если бы не пьянки… Ко мне телевизор ходит смотреть. Ухажеры в прошлом году как разбили, так до сих пор никак не починят. Раньше она к маме моей бегала, а сейчас ко мне, по привычке. Да нет у меня сейчас никакого круга общения. Мне и не хочется, – тяжко вздохнула она.

– Нюша, но я понять не могу, как так можно – любили, любили, а потом, любя друг друга, спокойно разошлись. Так не бывает!

– Не бывает,… – согласилась Аня. – Не надо об этом, ладно? – она повернулась к нему. – Ты прав, не будь здесь тебя, не стала бы я прихорашиваться. Как и что себе не внушай, но женщиной чувствуешь себя тогда, когда рядом мужчина. Так получилось, зачем обязательно искать виновных? Разве от этого станет легче? Других судить проще. Приклеил ярлык – и напрягаться не надо. А попытаться понять человека сложнее, потому что, поняв его, возможно, придется простить. Вот тебя ни за что осудили – как тебе было? Труднее всего преодолеть собственное эго…

Аня говорила, а на душе было так легко, так уютно, так тихо. Он слушал, прислонив ее к своему плечу. У ног пушистым черным ковриком растянулась Аза. За окном теплые сумерки сменились непроглядной черной мглой. Повеяло свежестью и прохладой. Легкий ветерок играл полотном стареньких гардин. Снаружи доносился слабый аромат цветущих лип и затихающие звуки привычной городской жизни.

– Нюша, я тебе уже дал время? – прошептал Игорь, касаясь губами ее виска. Слегка повернувшись, Аня подняла к нему глаза. Его слабоосвещенное лицо выглядело сейчас уставшим и умиротворенным. «Не отстанет, – поняла она, – все-таки мы с разных планет. Ты ему про Фому, а он тебе про Ерему». В подтверждение ее мыслям рука его легко скользнула по тонкой бретельке ее сарафана. Его губы, его руки были такими же нежными и ласковыми, как когда-то. И все-таки, в них ощущались опыт и властность. И в его нежных властных объятиях она чувствовала себя семнадцатилетней робкой девушкой и пылкой сорокалетней женщиной. Эти такие, на первый взгляд, противоречивые чувства сейчас дополняли и усиливали друг друга. Пожалуй, впервые за двадцать лет она открыла душу, пустив туда свою молодость, и вся нерастраченная любовь щедрым потоком хлынула из нее, согревая его своей теплотой.

3

Резкий звонок внезапно вернул их с поднебесной высоты на грешную землю.

– Не открывай,… – прошептал Игорь, пытаясь удержать ее в своих объятиях. – Кто это?

– Может, соседи, – присев на диване, Аня нырнула в свой сарафан. – Надо, Игорек. Ночью зря беспокоить не станут.

Аза угрожающе зарычала и побежала в прихожую.

– Оденься, – бросила она ему на ходу, поправляя растрепанные волосы.

– Вряд ли соседи, подожди, – сказал Игорь, поднимая с пола одежду, – ты что, мать Тереза? – ворчал он, на ходу надевая сорочку. – Я сам открою.

Она послушно отошла в сторонку, глядя, как он с мрачным спокойствием открывал дверь, и робко выглянула из-за его плеча.

На пороге стояла заплаканная Томка.

– Ты кто?.. – тупо уставилась она на Игоря припухшими от слез глазами.

– Проходи, раз пришла, – раздраженно бросил Игорь. – Нечего у порога торчать.

– Э, козел… ты кто?! – разгневанная Томка ткнула Игоря кулаком в грудь.

Аня ахнула от неожиданности, а Игорь как ни в чем не бывало, рванув Томку на себя, захлопнул за ней дверь, лениво бросив при этом:

– Еще раз обзовешь, язык вырву.

Такое проявление мужской силы слегка осадило Томку, и она покорно поплелась за ним в гостиную. Аня осталась у двери, прислушиваясь к доносящимся снаружи крикам.

– Да кто ты такой?! – послышался из гостиной возмущенный Томкин голос. – Анька! Где ты такого хахаля откопала?! Он тебя еще не убил?!

– Нет. Это у тебя там ругаются? – спросила Аня, входя в гостиную.

Присаживаясь на диван, она поманила рукой соседку. Игорь с мрачным видом устроился в кресле.

– У меня, – кивнула Томка, усевшись рядом с Аней, и повела взглядом в сторону Игоря.

– Это Игорь Корецкий. Помнишь? – вопросительно посмотрела на нее Аня.

Томка застыла в одной позе, пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть. Внезапно с радостным криком она вскочила с дивана и бросилась на шею бывшему однокласснику.

– Какие люди в Голливуде! Гоша! – расплылась она в улыбке, дыша перегаром ему в лицо.

Это прозвище с Томкиной подачи подхватил когда-то весь класс, сжав панибратское «Игореша» в удобное «Гоша». Так оно и плелось за ним весь год.

– Ф-у-у, – отвернулся Игорь. – Да ты, я вижу, не просыхаешь.

– Гоша, жизнь… сука… довела, – уткнувшись лицом в его грудь, Томка внезапно разразилась горестными рыданиями.

– Ничего, Том, сейчас мы эту жизнь поправим и тебя спать отправим, – освободив шею от цепких Томкиных объятий, он прикидывал, как бы ловчее от нее избавиться.

– Как?..– Томка тупо уставилась на него.

– А вот так, – подмигнул он ей, открывая бутылку коньяка. – Выпьем мировую и зароем топор войны.

– Какой топор?! – крикнула Томка, с недоумением уставившись на Игоря. – Че ты сюда с топором приперся?

На миг опешив, Игорь махнул рукой.

– Время тебя, вижу, не коснулось, – сказал он при этом.

– Гоша! – расценив его слова, как комплимент, Томка снова бросилась ему на грудь, странно при этом икнув.

Вмиг сообразив, чем это закончится, Игорь протянул открытую бутылку, с отчаяньем крикнув:

– Держи, добро пропадет!

Аня тотчас подхватила пляшущую в его руке бутылку, а он потащил Томку в ванную.

Вскоре оттуда донеслись надрывные Томкины стоны и шум спускаемой воды.

Наконец он втащил бледную обессилевшую Томку в гостиную и с отвращением бросил на диван.

– Я рубашку снял, постираешь завтра, – сказал он на ходу, направляясь обратно.

Сочувственно взглянув на Томку, Аня пошла за ним.

– Может, лучше сегодня? – спросила она неуверенно, подавая ему полотенце. – В чем завтра пойдем?

– Купим. Сегодня только стирки не хватало. Слушай, давай я ее домой отнесу?

– Пусть лежит, – вздохнула Аня. – Слышишь? Там то ли ругаются, то ли дерутся… Может, милицию вызвать?

– Оно тебе надо? – вытираясь, отмахнулся Игорь. – Давай поедим, я голоден как волк, – добавил он, направляясь в гостиную.

– Не хочу. У меня голова раскалывается, – ответила Аня, подавая ему тарелки и нож. Сама присела рядом с ним, наблюдая, как он толстыми ломтями нарезает колбасу.

– Кто так режет? – не выдержала она.