Истории, написанные при свече

Антонио с полной растерянностью на лице посмотрел на Киприяна тёмно-зелёными глазами и промолвил неуверенно:

– Эм… Отец Киприян, может, не нужно сразу так паниковать? Елена так умна, так ловко умеет заговаривать легионерам зубы, присочинять и убегать от них, что вряд ли она попадётся в их когти. У неё же такой опыт уже, как обводить вокруг пальца легионеров, ведь они охотятся за ней, как за великой проповедницей Христа, она же вынуждена выкручиваться чуть ли не каждый день, Елена никак уж не попадётся им…

Киприян с холодным потом на лбу закатил голубые очи и ответил:

– Антонио, дитя ты наивное! Вот именно, что легионеры так разозлены на неё за то, что уже три года ловят и не могут поймать, что стоит ей немного оплошать, и всё! Они измучают, изобьют и прикончат тут же, не дожидаясь даже суда императора и его патрициев!

Тут дверь в светёлку распахнулась и все заплакали от счастья: На пороге стояла Елена с растрепавшимися русыми волосами по колено, упавшим с головы на плечи зелёным, под цвет её глаз, пологом, её скромное милое синее платье было чуточку порвано на краю подола, а сама девушка, вытирая изящной ладошкой пот со лба сказала, тяжело дыша:

– Простите, простите Христа ради, что опоздала, да её в таком немного помятом виде появилась на службе воскресной, про прощения по-христиански…

Все, как один вскрикнули ликующим тоном:

– Елена! Милое святое создание! Что ты прощения просишь?! Мы не знаем, как Бога нашего Христа благодарить за милость такую! За счастье, что ты пришла живая! Расскажи же, что случилось? Ты наткнулась на легионеров?

Елена села на табурет, быстренько достала гребешочек и расчесала русые по колено волосы, накинула зелёный палантин на голову и начала речь:

– Ой, мои родные мои во Христе, я сегодня еле-еле спаслась с Божьей помощью! Ей-богу, не помоги мне Господь, я бы сегодня точно уже в вечную жизнь отправилась. Вы знаете, что легионеры уже давно охотятся за мной, как за христианкой проповедницей, и всегда я очень ловко избавляю себя от их когтей, но сегодня я была прямо на волоске! Иду к вам на воскресную службу, поворачиваю за угол, а там десять здоровых легионеров, я и пискнуть не успела, как один из них хватил меня сзади за локти крепко и посмеялся, что сейчас поимеет такую красивую девицу! У меня душа от страха в пятки ушла, всю заколотило, стала я молиться мысленно: «Господи, помилуй», и придумала, как выкрутится. Повернула гордо лицо к нему и крикнула: «Ты что, хочешь, чтобы тебя наказали бичами, а потом казнили за посягательство на честь племянницы самого императора?!». Он испугался и скорее откинул меня от себя, а я и рада, скорее бежать без оглядки! Но я думала о них хуже, они оказались умнее, чем я рассчитывала, видно, поняли по наряду моему, что никакая я, ни высшая знать, ни тем более не родня императору, обозлились, и вдесятером в погоню за мной!!! Еле-еле оторвалась я от них и попросила укрытия у доброй женщины пожилой, солгав, поплакав, чтобы жалость вызвать, что я, якобы вдова с бременем. Там отсиделась и вот, пришла к вам…Все в общине поспешили обнять Елену с радостными восклицаниями:

– Вечная, вечная слава и хвала Господу нашему Иисусу Христу за то, что наша милая Елена живой пришла!!!

Только после этого Киприян начал службу, молитвы, исповедь и причастие, затем все с замиранием от восторга слушали христианские проповеди Елены, она со всем своим ораторским даром очень красиво и эффектно прославляла Христа и объясняла многие сложнее места Евангелия…

Когда служба кончилась, все сели за стол покушать. Татиана с Галиной и Иустинией накрыли стол жаренной курочкой, молоком, козьим сыром, хлебом, фруктами, все перекрестились и стали трапезничать…

Но сегодня трапеза проходила не так, как обычно: обычно все садились в замечательном настроении, мило беседовали, шутили, а сегодня все за трапезой молчали…

Отец Киприян посмотрел на всех прихожан с печалью в голубых очах и тихо спросил о старческой усталостью:

– Милые мои, вот уже четвёртый век идёт, как воплотился в Человека Сын Божий и Господь Бог наш Иисус Христос, прошёл Свой земной путь до Креста, спас нас всех, воскрес и вознесся к Отцу своему Богу, чтобы вечно править, уже четвёртое столетие, есть мы, христиане, Его последователи, но эти язычники никак, никак не уймутся, не признают наше право верить во Христа, а не в их языческих божеств, яко бы какого-то Олимпа. Они охотятся за такими, как мы, если поймают, то судят, как будто мы преступники какие-то, ставят перед выбором: отречься от Христа и стать язычником или погибнуть со своей христианской верой, естественно, никто не отрекается от Христа, веру не меняет, и христиан всячески извивают и казнят. То бросают львам и тиграм в клетки, то бичуют, то к змеям бросают, то крёстную казнь устроят. Сколько же христиан уже так мученически погибло! Десятки тысяч в одном только Колизее, а, если всех считать, сотни тысяч! Мы и десятой части всех их не знаем. Как вы думаете, когда-нибудь это кончится? Изменится?

Фотиния спрятала каштановую косу под яркий лавандовый полог и с задумчивостью в больших глазах ответила:

– Ну, что будет через столетия с человечеством, мы никак не угадаем, это знает один только Бог. Быть может, через пятьсот лет человечество изменится, и христианство будет не только разрешённой, но и основной религией мира…

Антонио перебил слова Фотинии с возмущением в тёмно-зелёных веждах:

– Фотиния, это очень наивная фантазия! Эти язычники чувствуют себя царями мира, безнаказанными, и будут губить жизни христиан, скорее всего, конечно, не такими жестокими способами, как сейчас, всегда, до второго пришествия Христа! И мы ничего не сможем изменить!

Тут аккуратно закутавшись в полог, Елена с глубокой серьёзностью в зелёных глазах уверенно изрекла:

– Антонио отчасти прав, не прав он только в одной позиции: в той, что мы ничего не можем изменить. Действительно, пока язычники правят и считают богами чуть ли не самих себя, они будут казнит христиан, но как ведём себя в такой ситуации мы, христиане? Всё это время христиане, которых приговорили, принимали свою священную мученическую долю, как святость и трагичный, но очень почётный конец своей земной жизни. А если бы какая-то большая христианская община, когда всё-таки была арестована, хотя бы попыталась дать хоть какой-то отпор, хотя бы на словах? Не подчиняться им, не отречься от Христа, но перед тем, как погибнуть, показать свою правоту, ответить им дерзко, что мы имеем право жить, и при этом верить во Христа, а не в их божков-идолов? Скорее всего те дерзкие христиане всё равно были казнены, но другие христиане поступили бы так же, и рано или поздно язычники всё равно бы задумались и прекратили преследования…

Юлий, задумчиво облокотившись на деревянный стол, отвёл задумчиво взгляд и протянул:

– Знаешь, очень философски мудрое рассуждение, Елена, но боюсь, на деле это не возможно по той причине, что для такой речи нужен действительно величайший оратор, больше, чем Цицерон или Сократ, или Иоанн Предтеча. Поэтому предлагаю кончить пустое многословие, не грешить унынием, а заняться нашими обычными делами, продолжать жизнь с молитвой ко Христу, чтобы тот дал нам пожить как можно дольше, не попадаясь в руки легионеров…

Тогда все, чтобы немного повеселеть, попросили рассказать Елену её самые смешные истории и трюки для спасения себя от легионеров. Истории были очень забавные, курьёзные и Елена их мило рассказывала, все немного отвлеклись и немножечко посмеялись…

… От того воскресения незаметно пролетело две недели, и жарким утром воскресным все члены общины спешили на молитву…

Глава «Проверка на прочность»

Татиана шла с Галиной и девицами Александрой, Анастасией и Фотинией, и женщины поучали юных девушек, как должна себя вести благочестивая христианка, когда выйдет замуж, как вести себя с мужем, с детьми, как хозяйство вести…

Они шли и не заметили за беседой, как за ними тихо крались легионеры…

… Только все собрались на службу, поправили пологи, перекрестились…

Вдруг резко дверь распахнулась и в дверь, и окна заскочили легионеры, очень большой вооружённый отряд воинов сто!

Легионеры тут же хватали и уводили в клетки тех, кто был в этой комнате, разозлённые, сильные вооружённые до зубов воины совершали аресты так быстро и грубо, что никто не успел, и подумать-то толком или побежать, все только или вскрикивали или плакали от паники, ужаса…

Легионеры устроили настоящую жестокую и очень внезапную облаву…

… Скоро вся община сидела в клетках и плакала, прижавшись с опаской к углам клеток. Они, конечно, не раз слышали, что такое в Риме с христианами бывает регулярно, что все их современники-единоверцы, как и они, в опасности, должны были предполагать, что и их эта участь не минует…

… Но в их жизни всё было так безоблачно блаженно и идеально, а счастье слепо, поэтому сейчас никто не ожидал такого поворота, все в обескураженном состоянии плакали и мылено готовились к мученичеству…

… Только Елена сидела, скрутившись, без слёз, с растрёпанными русыми волосами по колено и с глубокими размышлениями, которые отражались в решительном взгляде её больших зелёных вежд…

… Капитан легионеров прервал плач всех членов общины и размышления Елены грубым криком:

– Этих в камеру темницы, а потом на суд императора и его благороднейших патрициев, конечно, может, кто-то испугается и отречётся от Христа, но нельзя на это надеяться, заранее приготовьте всё для казни на арене Колизея!

Тут Елена встала в полный рост, поправила свои длинные русые волосы, вдохнула очень глубоко и со светом в очах подумала: « О, Господь Всемогущий и Всемилостивый Иисус Христос, помоги и спаси! Я помню тот разговор о будущем христианства и человечества и помню слова Антонио о «величайшем ораторе». Я решилась, я сыграю роль этого оратора! Только прошу, Господи, помоги мне, усиль мои способности, что я имею в десятки раз, ведь Ты можешь всё, я же – ничего, я всего лишь Твоя скромная раба, но если Ты со мной, помогаешь мне, то я из ничего становлюсь всем! Так помоги же мне сделать это: выйти на арену Колизея и произнести такую речь, чтобы язычники сами содрогнулись, нет, конечно, не передо мной, а перед Тобой, мой Господь и Бог Иисус…».

… Спустя с час вся община сидела в холодной камере, молясь, вздрагивая слегка, всхлипывая…

Тут Елена повернулась ко всем с уверенностью на светлом лике и изрекла:

– Дорогие милые ближние мои, братья и сёстры во Христе, никто отрекаться от святой веры христианской не собирается, верно? Верно! Так что на арене погибнуть успеем, если мой план не удастся, нам это в таком случае очень быстро устроят! Но всё же нужно попытаться воплотить мой план…

Все перестали плакат, задумались, переглянулись, и отец Киприян с сиянием в голубых очах тихо ответил:

– Благословляю, как священник. Говори, Елена, что делать будем, раздавай распоряжения, кто что должен сделать для воплощения твоего плана…

– Отец Киприян, вы не должны делать ничего особенного, только все должны себя правильно повести, когда нас приведут на арену: все члены общины должны не со слезами, стонами, не с блаженной смиренностью стоять, а стоять позади меня с суровым, немного рассерженным видом. Говорить с ними буду я, главная задача лежит на мне. Отец Киприян, у вас нет при себе сейчас случаем что-то из церковных реликвий: может крест большой, или стяг с изображением Христа? – объяснила Елена.

Киприян подумал и вспомнил:

– Действительно, Елена, есть у меня крест большой золотой…

Киприян тихо передал крест в ручки Елены, та внимательно посмотрела на него со словами:

– О, да, это то, что мне примерно нужно…

Глава «Внимайте глаголу моему, ибо вызываю вас на Божий суд!»