Кошачий Бог. Антиутопия

Кошачий Бог. Антиутопия
Людмила Захарова

История в жанре клай-фай (cli-fi) о том, как Академик победил пандемию крысиной чумы, подобрав уличного котенка, спасая его, открыл эликсир долгожительства. Книга о любви, человечности в условиях выживания после экологической катастрофы на Земле, после эпохи нравственного безумия, о поиске гармонии между новым человеком и природой. Суть человеческая не меняется с веками, даже при самых высоких технологиях.

Кошачий Бог

Антиутопия

Людмила Захарова

Корректор Владимир Анатольевич Ольховой

Фотограф Борис Валентинович (14.07.1970 – 17.11.2019) Киреев

© Людмила Захарова, 2019

© Борис Валентинович (14.07.1970 – 17.11.2019) Киреев, фотографии, 2019

ISBN 978-5-4490-4556-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. 3017 год

Незаметно прошел и 3017 год. Клонированные монархи служили декадами – вахтовым методом, на досуге занимались огородом, частной жизнью. Идеи, даже нелепые, воплощаются со временем.

Академик вздохнул, закрывая отчет о дегустации продуктов Александром ХХYII. Августейшие особи выделялись гордой посадкой головы, осанкой, особым чутьем к жизнеобеспечивающим решениям. И еще, они были единодушны. Если кто-то из них накладывал вето, обозначив предложение словом «ересь», другие в свой черед отметали заявки технократов. В них не было корысти, роскошь их не удивляла, не будила злых помыслов. Именно они озвучили замену «деньги – товар – деньги» на принцип «пропитание – труд – пропитание», ибо золото есть не будешь, а порошковое питание считали вынужденным неудобством.

Генетическая память сработала, но не так скоро, как остро стоял вопрос о возвращении к натуральной пище. Первый этап реставрации занял триста лет. И система заработала. Конечно, разрушаемое тысячелетиями равновесие в природе трудно возродить ультраформулой. После эпохи морального безумия, нашествий и катастроф всякого рода, жизнь продолжалась на островках научных городков… Обломки рухнувших зданий слегка шевелились, оседали, словно кто-то давил скорлупу, вздымая белые пыльные ветерки. Генетически модифицированные продукты кальцинировали кожу. Никто не убирал «гипсовые фигуры» – некому, да и некогда. Стихия текущих проблем только нарастала.

Кошачий бог отозвал с улицы своих солдат на радугу. На крыше дорогой машины сидела трехцветная кошка и умывалась, никак не реагируя на потоки серо-черных крыс, которые аккуратно обтекали препятствие. Заметив это, человек направил робота, но она нырнула в открытый люк за котятами. Один был рыжим, второй – черным, третий – белым, четвертый, наконец-то, трехцветным с черной маской вокруг правого глаза. Корзинку подняли через окно, люди были счастливы, им выпало жить – дом с замурованными окнами подвалов и первых этажей теперь под надежной охраной…

2. Академик

Сегодня Академик принимал пополнение аспирантов из провинций и увидел свою будущую жену.

– Господи! Какой же стервой она была!

Он так больше и не женился ни разу. Семьдесят лет брака отравили его на всю оставшуюся… Следует связаться с младшим, спросить, зачем он ее клонировал, если было решено уже не экспериментировать в этой области… Отправить экземпляр назад…

Он смотрел сквозь стекло на фиолетовое небо ночи. На подоконнике равнодушно зевал сибирский кот… С него-то все и началось, когда он подобрал пищащий комочек и принес домой, отмыл, выкармливал, лечил… А жена орала и орала, хотя уже была матерью и могла бы проявить человеческие чувства к несчастному существу или просто из уважения к ученому и мужу. Никакой нужды она никогда не испытывала, когда вокруг мир просто рушился. Стервочка!

Тогда-то он вызвал техподдержку для установки бронированной двери в кабинет, чтобы она не причинила найденышу зла. Да, он помыл крошечное создание на своей ладони, подсушил немного ее феном, стащил ее пинцет и полночи вытаскивал кровососущих с тщедушной шеи пригревшегося котюшонка… Вероятно, это последнее уличное животное, которое было спасено.

3. Смутные времена

В те смутные времена велась непримиримая борьба в мегаполисах. Подвалы и крыши стали недоступны для кошек, их травили так же, как и собак. Дворники посыпали тротуары от наледи бетонной крошкой (вместо песка и соли), птицы слетались и склевывали, принимая за корм, падали камнем. Нашествие разнокалиберных бабочек возвели в ранг праздника, но праздник порхающих бабочек затянулся. Насекомые, словно тучи, накрыли парки, оставляя голые ветки. Воробьи пропали раньше, не находя букашек на стриженых газонах. После короткого триумфа городских властей началась пандемия крысиной чумы. Порою и хоронить было некого, даже мумию в мавзолее сожрали. Крысы умны – и не трогали падающих птиц, не шли в дома, где были кошки.

Экологическая катастрофа прошла точку невозврата, впрочем, все шло обыденно. Мировые новостные программы кричали об ужасах, но голоса каналов постепенно стихали. Ученые не сразу обратили внимание на тишину, работа продолжалась. Запас прочности у природы возможно неисчерпаем. То, что видел Академик, чем он экспериментировал, трудно понять. Он чувствовал, что надо попробовать так, а не иначе.

Это сработало сначала на умирающем котенке. Утром он плохо помнил, какую смесь из порошков он вкапывал ему на белый шершавый язычок. И даже не рискнул взять анализ у него, оставил напитое кровью насекомое в склянке, чтобы разобраться в составе. Проснулся с восходом солнца бодрый и удивленный, котик вылизывался и явно подрос. Академик рассмеялся как в детстве:

– Так ты котик! И хитрый котик, надо дать тебе имя. Может быть, Барсик?

Он вышел из заточения, прокрался на кухню, в доме все спали. Он отлил молока, захватил питьевой воды, одноразовых пеленок у младшего ребенка. Управившись с утренним туалетом, заварил кофе и вновь закрылся в лаборатории. К обеду был открыт новый вирус в содержимом клещевидной блохи. Он сам себе не поверил, посадил спасеныша на теплый подоконник, долго смотрел в окно на розовеющие сумерки, пока не почувствовал пристальный взгляд. Конечно же, это Васька, а никакой не Барсик! Тот прижмурился и вновь открыл глаза, словно сказал: «Я люблю тебя, Человек».

– Я тоже люблю тебя, – ответил Академик. – А что, Васька, мы с тобой сегодня открыли… Страшно подумать! Видишь, вечереет, а хозяина даже к обеду не звали. Надо же тебе мяса выкрасть. Белок тебе нужен, малыш, для роста.

Васька равнодушно повел носом, показав лишайное ушко.

– Не переживай, и это вылечим… и смесь наколдуем на молочке, зубов-то нет пока, мамка считать не умеет, потеряла тебя.

Котенок потянулся, выгнув спину и зевнул, обнажив белые иголочки. Академик взял его на тщательный осмотр, обработку. К счастью он забыл убрать флаконы, из которых ночью собирал спасительную смесь. 80 грамм веса за двадцать часов – хорошая прибавка. Васька уже вынюхивал пузырьки, словно знал, что в них жизнь. Хозяин подмигнул ему, и котик замер в ожидании. Казалось, ему нравилось наблюдать за человеком.

Академик записал расчеты, составляющие, получилась интересная формула, затем он приступил к таинству опыта. Объем смеси получился 0,25 миллилитра, оставалось развести физиологическим раствором до пяти-семи кубиков и найти чашку Петри, Васька посмотрел в сторону двери, и вскоре раздался стук и приглушенная ругань жены. Пришлось быстро убрать котенка в стеклянный короб, поставив ему воду и раствор.

4. Ночные опыты

Няня уже уложила детей и дремала в кресле, а его поджидала теща… Впрочем, к науке это не имело отношения, поэтому им не удалось испортить настроение. Он наполнил термос кофе, вскрыл контейнер с молоком, забрав пару бутылок и ужин, заказанный в институте.

В кабинете работалось спокойно. Он включил радио и занялся обзором достижений. Термостат подавал сигналы, вирус быстро рос на разных питательных средах, пора было пересаживать в иные температуры, вновь и вновь повторять опыт. Васька спал на голом стекле, закатав в пеленку переработанное добро, которое подлежало подробному анализу. Он вернулся к лабораторному столу, в шприце оставалось два кубика чудодейственного раствора. Академик, перекрестившись, начал пробы. Вкус нескольких капель был приятен, как свежий бульон, но он решил посмотреть реакцию организма.

Васька просыпался несколько раз, сонно жмурился от света, завертывался на другой бок в чистую пеленку, а человек все еще работал. Ученый, разумеется, рискнул и раз и другой попробовать свое изобретение. Под утро заметил, что так и не притронулся к ужину, и недопитый кофе остался в чашке, и спать он ушел к жене, иначе откуда бы взяться младшему микробиологу дальневосточной экспедиции…

5. Открытие

С кафедры прислали дезинфекционный бульдозер для очистки дороги и бронемашину с химзащитой. Антикрысиный контур давал сбои. Найденный кошачий вирус, капнувший из шприца в клетку, парализовал лабораторных крыс, а впервые введенный в холку – убивал сразу. Попробовали метод распыления. Через два дня из отдела утилизации сообщили, что материал не разлагается, а усыхает, обезвоживаясь, что вирус чумы не найден ни в ткани крови, ни в мышцах, ни в органах. Это была окончательная победа над пандемией. Феномен иммунологической памяти крови котенка сработал в пользу человека.

Биологически чистого материала для переработки в порошки и для пополнения лаборантских запасов института не хватало для промышленных масштабов. Технократы договорились до полного маразма – использовать крысиное мясо, как продукт, переработанный в бульонные кубики. Пришлось прибегнуть к тайным мерам, крикуны от науки исчезли в долгих командировках. Технари объединились с биологами, нашли быстрый способ опыления территорий с низкопланов. Миниаэробусы начали движение, проложили рейсовые маршруты для найденного в округе выжившего населения.

Академия наук открыла новые кафедры: экологии души, интуиции, нравственности клонирования. Эйфория открытий захлестнула выживших, строились цитадели из новых материалов. Не было бедных и богатых, забот хватало всем. Эликсир поддержания жизни в экстремальных условиях для каждого рассчитывался индивидуально. Академик наравне со всеми проходил утренний и вечерний осмотр врача. Сначала исчезли седины с висков, он перестал чувствовать годы, раздражительность, усталость. Он опасался, что вывел новый допинг, что люди работают на износ, что скоро вскроются новые болезни, но время текло незаметно, пока он не встретил Ненаглядную.

6. Исключение из правил

По старому стилю ему было семьдесят три, она была моложе на четверть века, но они чувствовали себя лет на тридцать, а иногда совсем юными, открывающими для себя мир чувственных наслаждений. Конечно, он был женат, она была замужем, но единение душ они ощутили впервые. Загородный кошачий приют миновала чума, в подвале еще хранились дачные запасы и семена для рассады с древнейших времен. Исключение из правил. Химзащита провела проверку, привлекла и ее к работе. Она создала себе кафедру интуитивных сообщений. И, действительно, они не сговариваясь, встречались в бесконечных воздушных переходах Академгородка на пути к доктору. Она спиной чувствовала, что он вынырнул из своего отсека, и любуется ее неспешным шагом. Затем они шли на посадку в аэромаршрутку, летели к ней, им казалось, так будет всегда. Мелькали столетия, они легко обменивались мыслями. Ее светлая головушка утверждала, что душа вечна, жизнь неистребима, счастье бесконечно.

Технари решали проблему водообеспечения, доставляя куски ледников. Эликсир стимулировал организм на выработку собственной энергии для жизнеобеспечения теплом, энергией, нейтрализовал ген старения, но требовал много воды, чистой воды. Он вернулся в институт, на площадке толпились пассажиры на обратный рейс, услышав гул транспортника, медлили, всматриваясь в небо. Глыба льда вдруг сорвалась, донесся страшный треск, и он перестал чувствовать ее присутствие. Рядом вскрикнул парень: «Мама!» и бросился к аварийному вертолету… Как говорили потом, что Академик вмиг поседел. Последний импульс страха она передала сыну… не ему.

7. Эликсир долгожительства

Человек навел порядок на рабочем столе, грустно посмотрел на кота.

– Васька, если ты меня понимаешь, скажи «мяу».

– Мяу.

– Уже глубокая ночь, можно и в дальние края позвонить, спросить младшего, что он задумал… Не всякий клон – материал, который может воспроизвести генетическую память. Супруга умерла в старческой деменции, на нее не действовал эликсир жизни или она его не принимала…

Младший сын сам вышел на связь, выглядел он лет на сорок по старому стилю, виски тронула седина.