Заклинатель змей. Рассказы

– И хорошо сделал, – успокоил его старик. – Сестру ты бы не спас, а нас всех погубил. Ты ведь сам слышал, эти свирепые тигры не знают сострадания.

– Ты прав, Мали, беда, если бы я ослушался тебя… Главное, я узнал, что Берта жива и Нана взял ее под свое покровительство. Скорее, скорее поспешим в Муссури. Там, я уверен, мы найдем людей, которые помогут нам спасти сестру.

Глава IX

Праздник в Нандапуре

Неожиданная встреча с отрядом Додо, преданного сторонника Пейхваха, показала нашим беглецам, что они еще не выбрались из тех мест, где их могли узнать. Опасаясь еще какой-нибудь недоброй встречи, они зашли в самую глушь джунглей, продолжали путь только по ночам, а днем отдыхали, забравшись подальше в кустарники.

Не встретив ни одной человеческой души, они благополучно выбрались из джунглей на пятый день. Словно по волшебному мановению их глазам представилась цветущая, слегка холмистая равнина; широко расстилалась она до самого горизонта, где голубели очертания Гималайского предгорья. Тут и там виднелись селения, утопавшие в садах; поля, прекрасно обработанные и обнесенные изгородями; пышные луга, на которых паслись стада буйволов и быков. В чистом утреннем воздухе далеко разносились звонкие голоса пастухов.

Но не радовала эта веселая картина наших путников. Дойдя до опушки, они остановились в нерешительности, куда идти дальше.

– У нас нет выбора, – сказал Мали. – Придется идти по большой дороге, мимо деревень. Вон та темная полоска у подошвы горы – это Тераи, через которые лежит наш путь. Доберемся туда не раньше как дня через три, но по дороге надо запастись провизией. А так как денег у нас нет, придется поневоле завернуть в какую-нибудь деревню и поискать работу.

– Боюсь, сумею ли при посторонних справиться со змеями, – сказал Андре. – Ведь малейшая оплошность может всем нам стоить жизни.

– Напрасно беспокоишься, – заметил Миана. – Ты так наловчился, что скоро нас с хозяином за пояс заткнешь. Хорошо еще, что я догадался научить Ганумана новому фокусу, а то совсем было бы мне плохо.

– Что и говорить, тяжелое испытание ждет тебя, сирдар, но подумай об отце и сестре и не падай духом… Еще раз повторяю, не забывай, в глазах всех я твой отец, а потому не обессудь, если иной раз не буду особенно почтителен с тобой.

– Ну разумеется, мой добрый Мали, об этом и говорить нечего.

– Итак, друзья мои, в путь. Смотрите же, нам надо быть как можно осторожнее, – промолвил Мали и зашагал вперед, а за ним Андре с Миана.

Через час они подошли к широкой красивой реке. Как все притоки могучего Ганга, она проложила себе русло между высокими, крутыми скалами.

– Это Гогра, одна из прекраснейших жен батюшки Ганга, – сказал Мали. – Ее прозрачные синие струи вытекают из ледников горы Кайласа – обители наших богов. Гогра неглубока, а все же мы вброд не пойдем. В ней водятся страшные гавиалы с острыми, как меч, зубами; чудовища эти куда опаснее крокодилов… Вон там направо, если не ошибаюсь, Нандапур, где, по преданию, родился священный конь Шивы. Попросим перевозчика доставить нас на тот берег.

Они подошли к лачуге перевозчика и постучались в дверь. На стук вышел старик и молча направился с ними к привязанной у берега лодке. Когда все разместились, старик оттолкнул лодку длинным шестом и, стоя на носу, ловко погнал ее к другому берегу.

– Не Нандапур ли это, дедушка? – спросил Мали, указывая на видневшийся вдали высокий шпиль, увенчанный золотым шаром, как жар горевшим на солнце.

– Нандапур, – ответил перевозчик. – Вы, верно, торопитесь на празднества в честь богини Кали? Как только пронеслась весть о победе наших войск над англичанами, верховный жрец оповестил население, что кровавой богине Кали будут торжественно принесены жертвы, – вот народ и повалил в Нандапур. Верно, и вас позвали?

– Слыхать и я слыхал, что торжество будет большое, но не знаю, понадобятся ли наши услуги верховному жрецу.

– Вот этому юноше, наверное, найдется место в церемонии по случаю праздника, – заметил лодочник, указывая на Андре. – Он тоже натх?

– Это мой сын, – поспешил ответить Мали.

– Как придете в Нандапур, ступайте прямо к брамину Сумру и скажите, что я вас прислал, – он хорошо вас примет, – сказал перевозчик.

Лодка причалила, и наши путники вышли на берег. Лодочник платы за перевоз не спросил, так как в Индии на нищих смотрят, как на людей, исполняющих священный обет, и потому никогда не требуют от них платы за услуги.

Нандапур лежит на небольшой возвышенности; он обведен высоким земляным валом с четырьмя воротами. От ворот четыре дороги ведут на большую, расположенную в центре селения квадратную площадь. На ней стоят дома старшины и других местных властей, ратуша и пагода с поднимающимся ввысь каменным шпицем и массивными портиками с множеством скульптурных украшений. Вдоль улиц, искусно выложенных каменными плитами, тянутся затейливо раскрашенные глинобитные домики с черепичными крышами. Всюду на улицах и в домах образцовая чистота. Наши крестьяне могли бы поучиться порядку и чистоте у индусов, хотя многие и считают их невежественными и дикими.

У ворот Нандапура толпа ребятишек встретила путников веселыми возгласами и побежала за ними вслед.

– Натхи! Натхи! – кричали детишки, хлопая в ладоши.

– А обезьяна-то у них какая славная! – восхищались они Гануманом, который, сидя у Миана на плече, строил им забавные гримасы.

– Ты что нам будешь показывать? – спрашивали другие, посмелее, у Андре. – Фокусы с саблями или заклинать змей?

Улицы были полны народа. Все с любопытством глядели на натхов и обменивались вслух своими замечаниями.

– Как величествен этот седой старик в красном плаще, – говорила почтенная индуска в шелковом, затканном золотом сари своей соседке. – Ни дать ни взять мудрый Вишвамитра, небесный зодчий и советник богов, изображение которого муж мой, начальник касты каменщиков, велел нарисовать над дверями нашего дома.

– Правда твоя, – согласилась соседка. – Хороши и его юные спутники: тот, что посветлее лицом, красив и изящен, как сам Кришна, а другой – черноглазый, с темным, словно бронзовым телом и обезьяной на плече, похож на божественного спутника Рамы.

– Лицо этого старика мне знакомо, – вмешалась в разговор третья женщина. – Года два тому назад мой муж из касты медников нечаянно выпил воды, к которой прикоснулся пария и, чтобы очиститься, должен был окунуться в священные воды реки Бетвы. Отправилась и я вместе с мужем, и на берегу Бетвы увидела, как какой-то заклинатель заставлял своих змей плясать перед золотым изображением нашей доброй богини. Заклинатель был этот самый старик.

Не обращая внимания на раздававшиеся вокруг них замечания, путники направились к площади, а вслед за ними бежали ребятишки. Вдруг из-за угла показался человек высокого роста с небольшим копьем в руках. Как увидели его дети, так и прыснули в разные стороны, – мигом опустела площадь.

– Добро пожаловать, дедушка! – приветствовал он Мали. – Я котваль, сторож нашего местечка. Мне приказано заботиться о путниках. Пойдем, я провожу тебя, ты, видно, устал и не прочь отдохнуть.

– Благодарю, котвальджи. Я пришел с сыном и слугой, чтобы участвовать в религиозном празднестве, и желал бы переговорить с брамином Сумру.

– Желание твое будет исполнено, – ответил котваль. – В том конце площади дом высокочтимого Сумры. Он только что вышел из храма и теперь, верно, дома. Пойдем, я проведу тебя.

Друзья наши последовали за котвалем и вскоре очутились перед домом брамина. Котваль велел им подождать, а сам отправился сказать о них брамину. Немного времени спустя к ним вышел Сумру. Это был с важной осанкой, плотный, небольшого роста человек с тщательно выбритой головой и лицом, одетый во все белое. На шее у него был шелковый голубой шнурок, спускавшийся тройным рядом на грудь, – принадлежность лиц его сана. При появлении жреца наши путники пали ниц.

– Привет вам, чужестранцы! – ласково заговорил он. – Встаньте! Сегодня вечером народ соберется перед алтарем кровавой Кали, супруги Шивы. Может быть, для религиозной церемонии нам понадобятся услуги одного из вас, а пока идите в храм, там вас приютят и дадут поесть.

И, не ожидая ответа, важный старик повернулся и ушел к себе.

В сопровождении котваля наши путники пришли в храм. Их ввели в широкий притвор, непосредственно примыкавший к святилищу. Дрожь пробежала у Андре по спине, когда он вошел под каменные своды и увидел множество безобразных чудовищ. Поборов страх, он стал с любопытством разглядывать священные изображения, недоступные глазу неверных. Возле задней стены храма на престоле, высеченном из камня, восседала страшная богиня Кали, самый отвратительный идол, какой только могла создать человеческая фантазия. Чело богини было увенчано короной из человеческих черепов, а в каждой из десяти протянутых в разные стороны рук она держала по большой змее. Ноги ее покоились на мраморном льве; престол, подножие и колонны были окрашены в кроваво-красный цвет.

– И этому-то ужасному идолу придет сегодня молиться народ? – спросил Андре.

– Да, сирдар, народ будет молиться могущественной богине Кали, в руках которой, как мы верим, жизнь и смерть всего человечества.

– Богиня Кали требует кровавых жертвоприношений, и было время, когда алтари ее обагрялись человеческой кровью, – заговорил опять Андре. – Исступленные изуверы немало совершили в честь ее ужасных злодеяний, и теперь Нана-Сагиб не убивает ли тысячи невинных жертв, чтобы умилостивить грозную Кали. Но как можешь ты, Мали, с твоей мягкой душой, быть последователем этого отвратительного культа, низводящего человека на степень животного. Ты – добрый, сострадательный Мали, поклоняешься такому чудовищу и меня хочешь заставить ему молиться… Нет, нет, никогда этого не будет.

– Тише, тише, сирдар! – испуганно прошептал старый заклинатель. – Если бы эти стены могли слышать – они рухнули и задавили бы нас… Я вырос в этой вере, так верили мои отцы, верю и я, не рассуждая. Убийство, кровопролитие противны мне, и в этом я следую заповедям Вед и Пураны. В этих священных книгах говорится, что над богами, которые внушают вам такое омерзение, от века царит единый, бессмертный и всемогущий дух Аум, олицетворение доброты и милосердия. И если у нас не воздвигают ему алтарей, это не мешает мне поклоняться ему – ему, создателю звездного неба, высоких гор, быстрых рек, словом, всей природы, такой прекрасной и величественной… Понимаю, что тебе тяжело поклониться богине, но воля верховного жреца – закон. Помни, от твоего послушания зависит спасение отца и сестры.