Сердар

Пакетбот шел теперь полным ходом. Пейзажи сменялись с головокружительной скоростью, и четыре действующих лица, так оживившие это уединенное место, скрылись за уступом горы. Они выстрелили из карабинов и в один голос крикнули изо всех сил «ура», которое уже ослабленным эхом долетело к трем молодым путешественникам.

«Эриманта» тем временем сменила курс и на всех парах пошла в Бенгальский залив. Страна цветов все больше и больше расплывалась, сливаясь с туманом.

Часть вторая

ДЖУНГЛИ АНУРАДХАПУРЫ

ГЛАВА I

Отъезд. – Ночи в джунглях. – Грот носорога. – Видение Барнета. – Совет. – В поисках прохода.

Когда пароход, с которым пришли проститься наши герои, скрылся из вида, они поспешили спуститься обратно в джунгли. Там, на плато, где они находились, их легко могли заметить сипаи, которые по приказу губернатора вот уже несколько часов как заняли назначенный им пост для охраны верхнего горного прохода.

Как только опасность миновала, первой заботой наших героев было добыть себе пищу и отыскать убежище на ночь, где они в безопасности от хищных зверей смогли бы обдумать дальнейший план действий. На этот раз шансы на успех или неудачу были далеко не одинаковыми. Они были одни против целого гарнизона солдат и нескольких тысяч туземцев, соблазненных наградой. В таком неравном бою оставалось или победить, или умереть.

Единственное преимущество, которое было на их стороне, заключалось в том, что они могли приготовиться к встрече врага, не опасаясь внезапного окружения или нападения. В этих местах было бы невозможным вступить в сражение даже с самым маленьким подразделением вражеской армии, не рискуя при этом завязнуть в торфяных топях или сделаться добычей крокодилов, не боясь быть разорванными пантерами в чаще лесов.

В обсуждении различных опасностей и препятствий им даже не пришла в голову самая большая из них, так как факт сделки, совершенной между Кишнаей и сэром Уильямом Брауном, оставался им неизвестным.

Агенты Рама-Модели предупредили о большом количестве шпионов, и сам Рама говорил об этом Сердару еще раньше, чем засада на Соманта-Кунте подтвердила его слова, но никто из наших героев не думал, однако, что кто-нибудь из этих шпионов устоит против их карабинов.

Дичи, как мы уже видели, здесь было такое количество, что им нечего было опасаться голода. К тому же болота покрывали заросли иньяма[28 - Иньям, ямс – многолетние травянистые тропические и субтропические растения со съедобными крахмалистыми клубнями.], который мог прекрасно заменить хлеб и рисовые лепешки, столь любимые Барнетом. Что касается фруктов, то одних бананов было столько, что ими можно было прокормить целую армию. Плоды манго попадались на каждом шагу, гуаявы[29 - Гуаява – вечнозеленое дерево семейства миртовых с сочными ароматными плодами; возделывается в тропиках многих стран.] росли кустарниками.

Для жилья – самой необходимой вещи в этих опасных местах – можно бы выбрать было пещеру, где совершали подвиги Оджали и генерал, но труп носорога мог заразить это место. Были также известны еще несколько других пещер, хотя менее обширных, но все же пригодных для временного пристанища.

Вопрос о дальнейших действиях можно было спокойно и внимательно обсудить лишь после того, как удастся восстановить свои силы, истощенные последними треволнениями и бессонными ночами.

Маленькая группа продвигалась вдоль подошвы горы, придерживаясь дороги, по которой накануне шел Барнет, и честный янки рассказывал своим друзьям о всех перипетиях своей встречи с носорогом. Оставаясь без пищи почти целые сутки, он не мог без сокрушения говорить о двух жирных, толстых утках, которых пришлось бросить из-за этой несчастной встречи. Однако болото, где жили эти чудесные пернатые, было недалеко, и он дал себе слово вознаградить себя за потерю.

– Если только мы найдем их на том же месте, – отвечал Рама, потому что Сердар, погруженный в мысли, шел во главе отряда.

– Ты так думаешь? – переспросил Боб. – Разве я мог заставить их изменить свои привычки и переменить место?

– Нет, но в джунглях столько же шакалов, сколько веток на бамбуке. Труп носорога, убитого Оджали, привлек сюда, вероятно, сотни этих тварей. Они могли встревожить птиц. Успокойся, однако, если только Сердар выделит нам время, завтра на озере Калу, что тянется на несколько миль, мы сделаем порядочный запас нырков и браминских уток.

– Почему «если»?

– Ты знаешь Сахиба не хуже меня… достаточно видеть его походку, чтобы предположить, что он не даст вам на это время.

Продолжая идти, Сердар срывал время от времени ближайший к нему банан и тут же на ходу съедал его. Нариндра и Сами, следовавшие по его пятам, молча делали то же самое.

– Они ужинают, – сказал Рама, – и нам не худо последовать их примеру. Я начинаю подозревать, что, кроме этого, мы ничего больше есть сегодня не будем.

– Не понимаю, право, как вы все устроены! С одной горстью риса и двумя-тремя плодами вы под жгучими лучами солнца идете целыми днями, не сбавляя шага, а мне же для этого необходима более существенная пища.

В эту минуту в кустарнике зашевелился встревоженный шумом молоденький, еще безрогий олень. Барнет мгновенно прицелился и выстрелил, положив животное на месте. Подбежав к нему, Барнет связал ему ноги сухой лианой и передал Оджали, который охотно взял эту легкую ношу.

– Вот мой обед, – сказал генерал, потирая руки, – к черту едоков бананов!

Сердар даже не обернулся. Тем временем маленький отряд приближался к болотистому озеру, месту столь удачной охоты Барнета. На всем доступном взгляду пространстве, нигде, ни на поверхности воды, ни в прибрежной траве, не было видно ни одной птицы.

Предположение Рамы оправдалось. Однако маленький отряд ждал еще один сюрприз. На расстоянии пятисот метров от пещеры, где должны были находиться останки носорога, вся земля была истоптана, точно тут в течение многих месяцев толклось стадо баранов.

– Тебе повезет, – сказал Рама-Модели своему спутнику, – если ты найдешь хотя бы только рог твоего носорога… видишь, здесь были шакалы.

– Неужели ты думаешь, что они так быстро сожрали весь труп?

– За день и за ночь!.. Они за это время могли бы съесть в десять раз больше… Можешь быть уверен. Если бы ты знал, что по ночам по улицам Галле разгуливают тысячи шакалов, понял бы, сколько их здесь.

– Ты прав… Я помню, в Бенгалии, на улице Чандер-нагора, эти животные съели за три часа целую лошадь, сломавшую ногу и оставленную там своим хозяином. Но вначале ты, как и я, думал, что мы найдем жертву Оджали в пещере, и еще сожалел, что это помешает нам там разместиться на ночь.

– Середины здесь никогда не бывает. Шакалы, сколько бы их ни было, держатся всегда вместе и случайно могли отправиться сегодня ночью в противоположную часть долины. Я хорошо знаю их повадки. Труп животного или мог быть нетронутым, или от него не должно было остаться и следов, и я вижу теперь, что последнее было верным. С другой стороны, этот носорог мог жить в паре и тогда, переживший его, самец или самка, защищал бы тело своего спутника. Ты понимаешь, что в таком случае нам было бы опасно, даже вместе с Оджали, селиться в таком соседстве.

– Ты, видно, хорошо знаешь привычки обитателей джунглей?

– Все мое детство прошло в этом месте. Мой отец был укротителем пантер. Привлеченный рассказами о Долине трупов, он поселился на Цейлоне. Здесь мы охотились на тигров, пантер, чтобы получить премию правительства, или же брали детенышей, которых затем продавали факирам и фокусникам. Бывали годы, когда мы набирали до двухсот малышей, и все-таки здесь найдутся еще такие места, откуда вряд ли выйдешь живым, – столько там встречается хищников даже днем.

– Какая опасная жизнь! Как это вас тут не съели еще?

– Мы забирали детенышей, когда мать уходила на охоту, да и нельзя иначе. Помню, как один раз, когда мы уложили в мешок трех маленьких черных пантер, в возрасте двух недель, мы услышали, что мать нежным ворчанием дает знать о своем возвращении. Малыши отвечали ей из мешка… Времени терять было нельзя, иначе мы погибли бы. Мы стояли у самого баньяна[30 - Баньян – название двух индийских видов фикусов огромных размеров с воздушными корнями, служащими подпорками для мощной кроны.]. Отец сделал мне знак, и мы взобрались на дерево. Мы не бросили нашей добычи, но детеныши почуяли мать и принялись мяукать и бесноваться, как чертенята. Мать услыхала их крики и скоро заметила нас, несмотря на то, что нас было трудно разглядеть среди густой листвы. Она прыгнула к дереву. Мы взобрались на ветки повыше. Она полезла за нами, и пропасть бы мне, не успей отец с необыкновенной ловкостью отрубить ей одну из передних лап. Она свалилась сначала с дерева, но у нее хватило сил взобраться опять. Продвигалась она, однако, очень медленно, и отец отрубил ей вторую лапу. На этот раз у нее не хватило сил лезть наверх, и она, стоя на задних лапах, прислонилась к дереву, где были ее малютки, и угрожающе завыла. Нам пришлось прождать несколько часов, пока от потери крови она совсем обессилела. Однако она по-прежнему держалась около дерева, и мы, не смея спуститься по стволу, спускались по одной из нижних веток. Когда она увидела нас убегающими, то, собрав последние силы, бросилась за нами, несмотря на искалеченные лапы. На полдороге она упала, и отец ударом топора прекратил ее мучения.

– У вас не было ружья?

– В то время ни один туземец на Цейлоне не мог иметь ружья.

– Как же вы охотились на взрослых животных?

– Мы рыли ямы в тех местах, где ходит много этих зверей, и покрывали ветками, а потом, когда они попадали туда, убивали их кольями. Здесь в джунглях найдется тысячи две таких ям, вырытых отцом и мною за двадцать лет.

– Вы только одни занимались этим промыслом на Цейлоне? – спросил Барнет, в высшей степени заинтересованный этим разговором.

– Да, одни, и нас поэтому прозвали раджами джунглей. Почти все сингалы владеют полями, которые обрабатывают. Земля плодородная, и они живут счастливо и в достатке. Такая жизнь не делает человека мужественным, и ни один из них не посмеет провести даже одну ночь в джунглях. Они прозвали это место Долиной смерти, хотя никто из них не подвергал себя здесь опасности и немного тут найдется человеческих останков… Отец мой умер, оставив нам с братом небольшое состояние, и я бросил свое ремесло, потому что им опасно заниматься одному, а младший брат еще не в силах вынести трудности такой жизни.

– Не во время ли резни в Гаурдвар-Сикри погиб твой отец?

– Да, – отвечал индиец, и глаза его сверкнули дикой ненавистью. – Он хотел окончить свои дни в родном городе и нашел там страшный конец, ибо что может быть подлее, как убить старика семидесяти пяти лет? Ни один из его родственников не участвовал в восстании, а я примкнул к нему только после этого ужасного дела, и ничто не может извинить совершивших это преступление. Есть два человека на свете, которых я поклялся убить, и я последую за ними на их родину, если не смогу расправиться с ними здесь, – это майор Кемпуэл, старший комендант Гаурдвара, и капитан Максуэл, который командовал этим ужасным избиением. Если бы Сердар не приехал на Цейлон, где ему нужна моя помощь, я был бы вместе с братом в эту минуту среди индийцев, осаждающих крепость. Как только мы ступим на Большую землю, я тотчас поспешу туда. Сердар обещал замолвить за меня слово Нане Сахибу, чтобы этих двух людей выдали мне.

– Разделим их между собой, – живо перебил его Барнет, – Максуэла отдай мне, у нас с ним старые счеты, и я хочу предложить ему хорошую дуэль по-американски: карабин в руке, револьвер и охотничий нож у пояса, и вперед!

– Нет! С такими людьми не может быть дуэли, – мрачно сказал Рама, – только медленной смертью могут они искупить свои преступления.

– Постой! Постой, Рама! – отвечал запальчиво Боб. – Мои счеты с ним начались за два года до восстания, когда этот негодяй выгнал меня из моего дворца в Ауде, а поэтому преимущество на моей стороне. Впрочем, ты можешь быть уверен, что я не пощажу его, и, если случайно он убьет меня, ну что ж, у меня останется утешение, что ты отомстишь за меня… Согласен?.. Мне Максуэла?

В эту минуту послышался голос Сердара, звавшего Раму, что и избавило его от ответа на вопрос генерала. Оджали вдруг бросился вперед и исчез за скалой.

– Мы пришли, не так ли? – спросил Сердар охотника за пантерами. – Это, кажется, та самая пещера, о которой ты говорил, и откуда друг наш Боб еле выбрался.

– Это она, я узнаю ее, – воскликнул генерал.