Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Йогиня сидела перед ним в изящной позе с немыслимо завернутыми ногами. Мягкий стул в центре комнаты занимала женщина с темными вьющимися волосами по имени Эллен Кристалл, представленная как человек, ответственный за редактирование одной из книг с его беседами под названием «Мужество оставаться самим собой»[11 - На русском языке опубликована в из-ве «Ганга».]. Нью-Йоркерша представила меня индийской паре с именами Лакшми и Гуха. Она уже немного рассказала мне о них: они питали глубокую привязанность к Юджи и сейчас сидели у его ног, довольные достигнутой целью.

Большую часть времени Нью-Йоркерша что-то печатала на своем ноутбуке за столом напротив него, разговаривала по мобильному телефону или занималась еще какими-то делами; в это время все остальные тихо сидели и внимали главному действующему лицу с неким подобием благоговения, но без лишней серьезности и важности.

В какой-то момент, вспомнив мой прошлый интерес к Джидду Кришнамурти, он повернулся ко мне:

– Вы знаете, что имя Джидду на нашем языке означает «жир»? А Уппалури означает «каменная соль». Это название места, где ее добывают. Я люблю повторять, что эта соль нужна для того, чтобы избавиться от того жира.

Он имел в виду свое имя: Уппалури Гопала.

Я был вынужден рассмеяться, поскольку это было именно то, что произошло со мной. Указывая рукой на присутствие в комнате несуществующего жира, он засмеялся тоже. Глаза его ярко блестели.

Окно напротив дивана выходило на северную часть Седьмой авеню. Он то и дело напоминал нам о том, что любит останавливаться в отеле в одном и том же номере. Предпочтение отдавалось цифре семь или кратной ей. Ему нравилась эта угловая комната номер 2107. В какой-то момент он начал разговор о Будде и о том, каким он был идиотом. Это было что-то новенькое.

– Я называю его «буд-ху», что означает «идиот» на хинди.

Затем ему пришла мысль чем-то поделиться со мной.

– Слушайте-ка! Я хочу вам кое-что показать!

Слегка коснувшись моей руки, с озорной улыбкой он вскочил с дивана и исчез в спальне. Его прикосновение было похоже на дуновение ветерка – прохладное и мимолетное. Пока он отсутствовал, я посмотрел на остальных и заметил, что они улыбаются со знанием дела. Вернувшись с тонкой папкой в руках, Юджи встал прямо передо мной. Он вытащил из папки самый яркий распечатанный на принтере листок и протянул его мне:

– Смотри, вот это мать Будды!

Это был коллаж, составленный из нескольких не слишком художественных картинок. На нем лицо обычной азиатской женщины было прилеплено к телу порнозвезды с задранными вверх ногами, которая находилась в процессе совокупления с белым слоном. Изображение со слоном, несомненно, было выдрано из журнала о природе. Картинка была очень грубой и не допускала никакой двусмысленности. Юджи стоял передо мной, в ожидании реакции рассматривая мое лицо своими ликующими пустыми глазами. Все, что я мог делать, это улыбаться и смеяться, наблюдая абсурдность происходящего. Он напоминал мне школьника на детской площадке, довольного своей проказой. В некотором смысле я был очень рад, потому что никогда по-настоящему не принимал культ Далай-ламы.

– Я отослал эту картинку Далай-ламе в день рождения этого ублюдка Будды. Это изображение его матери, которую имеет белый слон! Так говорится в легенде о матери этого ублюдка, поэтому я послал ее Далай-ламе на день рождения Будды! Его личный секретарь – мой хороший друг.

С энтузиазмом двенадцатилетнего подростка он похвастался:

– Эта сволочь меня не любит!

– Еще бы! – не мог не заметить я.

Меня не столько шокировала картинка, сколько сам факт того, что он с такой гордостью показывал мне эту абсурдную оскорбительную вещь – меньше всего я мог предположить что-либо подобное в первую встречу. Видимо, в последнее время ему понравилось вести себя с людьми вызывающе. В своих книгах он приравнивал логику к фашизму, так что его методы не расходились со словами, это было ясно. Я был в полушаге от того, чтобы узнать разницу между учителем и таким человеком, как он, но я все еще был слишком нацелен на ментальное понимание процесса, мне нужно было нечто, во что я мог бы вонзить клыки своих мозгов. Я просидел еще несколько часов, наслаждаясь абсурдной болтовней и терпеливо ожидая возможности встрять в разговор и спросить что-то осмысленное. Часы шли, лавина слов не прекращалась, и я влез прямо в нее – по крайней мере, попытался:

– Юджи, вы, очевидно, в другом…

Не успел я закончить предложение, он меня тут же прервал:

– Нет, сэр!

Неожиданно он стал очень раздраженным.

– …состоянии, но я…

Он был уже в наклоне вперед с поднятой вверх рукой.

– Ерунда! Все пустые слова и пустые фразы!

– Но…

Он обрубил меня моментально, словно ждал, пока эта глупость выползет из-за своего укрытия в кустах…

– Это не ваш вопрос! Знаете ли вы, сколько людей, переступивших порог моего дома на протяжении многих лет, задают мне одни и те же вопросы?

Я был в шоке, все полетело под откос…

– …Но ваше состояние… это естественное состояние…

Все, забудь. Я совсем растерялся.

– Единственное состояние/штат, в котором я нахожусь, это штат Нью-Йорк.

Он продолжал душить меня словами, и я сидел, как дурак, с так и не заданным вопросом.

Что-то подсказывало мне: «Расслабься, пусть пройдет какое-то время». Разговаривать с этим парнем было все равно что пытаться ухватить отражение в реке. Невозможно.

Наконец на улице стемнело, и я почувствовал, что пришло время прощаться. Я поблагодарил его, он в ответ любезно поблагодарил меня за визит. Я ушел.

Голова моя шла кругом.

Глава 8

Июль 2002

«Мои разговоры с людьми случайны – я действительно имею это в виду – иначе я бы забрался на трибуну. Какой толк забираться на трибуну? Мне это неинтересно. У меня нет никакого послания».

Я не мог поверить, что еду на встречу с Юджи Кришнамурти в то же самое место, где на протяжении стольких лет проводил беседы Джидду Кришнамурти. А еще я не представлял, насколько красива Швейцария. Весь путь до Гштаада, куда я добирался поездом и на машине, занял три часа. Город находился по соседству с Сааненом – местом, где в 1967 году Юджи слушал ту лекцию Джидду Кришнамурти. Дорога на поезде была похожа на путешествие по сказочной открыточной стране.

Нью-Йоркерша и Гуха подобрали меня в соседней деревне и отвезли к Юджи в шале, расположенное рядом с открытым полем и коровником, полным швейцарских коров.

Выйдя из автомобиля, я оказался под чистым летним голубым небом с плывущими по нему через Альпы пушистыми облаками. Женщины провели меня по витой цементной лестнице в подвальное помещение дома. Дверь открылась, и я оказался в большой комнате, заполненной людьми, сидящими кто на чем. В противоположном конце комнаты сидел и что-то говорил Юджи. Увидев меня, он воскликнул:

– Что? Ты? Что ты здесь делаешь?

Я почувствовал себя неловко.

– Просто заглянул в гости.

– Не говорите, что время чудес прошло!

Одетый в рубашку кремового цвета и отглаженные брюки, с босыми ногами, стоящими на каком-то пуфике, он вскинул руки с притворным удивлением.

– Что с тобой? Зачем ты проделал весь этот путь?

– Здравствуйте. Как дела, сэр?

– Отлично! Сижу разговариваю с народом. А с тобой что случилось?