Маленькие женщины

– Ну уж это – дряннейшая чепуха, самая большая из всех, что я когда-нибудь слышала! – возмущенно воскликнула Джо. – Что же ты не выскочила и не объяснила им все сразу?

– Я не смогла. Это было так огорчительно. Сначала я просто не могла не слышать, а потом так рассердилась и мне так стало стыдно, что я даже не подумала, что мне следует уйти!

– Ты только подожди. Вот только встречусь с Энни Моффат, я покажу тебе, как надо улаживать такие смехотворные дела. Подумать только – какие-то «планы» и доброе отношение к Лори потому, что он богатый и со временем может взять нас замуж! Да он лопнет со смеху, когда я ему расскажу, что эти балбески говорят про нас – нищих бедняжек! – И Джо рассмеялась, словно, подумав еще разок, решила, что из всего этого получится хорошая шутка.

– Если ты ему скажешь, я тебя никогда в жизни не прощу! Ей ведь нельзя ему про это сказать, маменька, правда же нельзя? – спросила Мег, явно расстроившись.

– Нет, ни в коем случае не пересказывайте никому эти глупые сплетни и сами поскорее выбросьте их из головы, – серьезно посоветовала миссис Марч. – Неразумно было с моей стороны отпустить тебя к людям, которых я так мало знаю. Могу лишь заключить, что они доброжелательны, но суетны, дурно воспитаны и полны самых вульгарных представлений о молодежи. Я огорчена более, чем смогу выразить, из-за того, какой урон способен нанести тебе этот визит, Мег.

– Не огорчайтесь, маменька! Я не позволю этому визиту нанести мне вред. Я забуду все плохое и буду вспоминать только хорошее, потому что я там и в самом деле получила большое удовольствие и очень вам благодарна за разрешение поехать. Я не стану слезливой и недовольной, мама, я понимаю, что я еще мала и глупа, и я останусь с вами, пока не смогу сама о себе заботиться. Но оказывается, очень приятно, когда тебя хвалят и тобой восхищаются, и я не хочу скрывать, что мне это нравится, – полуустыдившись своего признания, сказала Мег.

– Это совершенно естественно и вовсе не вредно, если только не дать этому чувству перерасти в страсть и довести себя до глупых, неподобающих девице поступков. Научись понимать и ценить по достоинству те похвалы, что стоит принимать, и вызывать восхищение людей замечательных не только красивой внешностью, но и своей скромностью, Мег.

С минуту Маргарет сидела молча, размышляя, тогда как Джо, стоявшая, заложив руки за спину, глядела на нее с интересом, но и в некотором замешательстве, ведь она впервые видела Мег с горящими от смущения щеками, рассуждающую о восхищении, кавалерах и тому подобных вещах. И Джо чувствовала, что за прошедшие две недели сестра ее поразительно повзрослела и как бы уплывает от нее в совсем иной мир, куда она, Джо, не может за нею последовать.

– Мама, скажите, – застенчиво начала Мег, – вы и правда «строите планы», как выразилась миссис Моффат?

– Да, моя милая, и очень много планов, как свойственно всем матерям. Только подозреваю, что они несколько отличаются от планов миссис Моффат. Я расскажу тебе о некоторых из них, – видимо, пришло время, когда мои слова могут направить эту романтическую головку и юное сердечко по верному пути в том, что касается очень серьезного предмета. Ты молода, Мег, но не настолько, чтобы не понять меня, а уста матери более всего подходят для того, чтобы говорить о таких вещах с такими, как ты, дочерьми. Джо, твое время тоже, по-видимому, скоро наступит, так что и ты послушай про мои планы и помогай мне их осуществить, если они хороши.

Джо подошла и уселась на подлокотник маминого кресла с таким видом, словно они собрались объединиться ради какого-то серьезного и важного дела. Взяв руку каждой из дочерей в свои и с легкой грустью следя за выражением их лиц, миссис Марч заговорила серьезным тоном, но со своей всегдашней ободряющей улыбкой:

– Я хочу, чтобы мои дочери были красивыми, благовоспитанными и добрыми. Чтобы они вызывали восхищение, любовь и уважение. Чтобы юность их шла счастливо, чтобы они хорошо и мудро вступили в брак и вели бы жизнь полезную и приятную, не слишком отягощенную заботами и горем, какие Господь рассудит послать им во испытание. Быть любимой хорошим и добрым человеком – это самое лучшее, самое светлое, что может случиться с женщиной, и я искренне надеюсь, что этот прекрасный опыт выпадет на долю моим дочерям. Вполне естественно думать об этом, Мег, можно и нужно надеяться и ожидать этого и мудро подготавливать к тому, чтобы, когда наступит счастливая пора, дочь чувствовала себя готовой к исполнению семейных обязанностей и была достойна семейных радостей. Мои дорогие, у меня для вас честолюбивые планы, но не в том смысле, чтобы вы пробивались вверх по общественной лестнице, вышли замуж за богатых женихов лишь ради их богатства или роскошных домов, где нет домашнего очага потому, что недостает любви. Деньги – вещь нужная и прекрасная и даже, если ими пользуются достойно, вещь благородная, но я не хочу, чтобы вы хоть когда-нибудь сочли, что это первое и единственное благо жизни, к которому следует стремиться. Мне легче было бы видеть вас женами бедняков, но счастливыми, любимыми и довольными, чем королевами на престолах, лишенными самоуважения и душевного покоя.

– Бедным девицам не выпадает никаких возможностей, как утверждает Белл, если они сами не сделают все, чтобы быть замеченными, – вздохнула Мег.

– Тогда мы останемся старыми девушками! – энергично провозгласила Джо.

– Ты права, Джо. Лучше быть счастливыми старыми девушками, чем несчастными женами или недостойными девицами, охотящимися за мужьями, – решительно проговорила миссис Марч. – Не волнуйся, Мег, бедность редко препятствует искреннему влюбленному. Некоторые из самых лучших и глубоко почитаемых женщин в юности были бедными девицами, но столь достойными любви, что им не дозволено было остаться старыми девушками. Дайте всему этому время. Старайтесь, чтобы наш домашний очаг был счастливым, чтобы в будущем вы были способны сделать счастливыми свои собственные дома, если вам такое будет предложено, и, не теряя спокойствия души, оставайтесь здесь, если этого не случится. Помните одно, мои девочки: мама всегда будет вашей верной наперсницей, папа – всегда вашим другом, и еще – что мы оба надеемся и верим: наши дочери, выйдут ли они замуж или нет, будут нашей гордостью и утешением до конца нашей жизни.

– Конечно, конечно, маменька! – в один голос вскричали обе девочки от чистого сердца.

Мать пожелала им спокойной ночи.

Глава десятая. П. К. и П. П.

С наступлением весны в моду вошел новый набор развлечений, а удлинившиеся дни подарили долгие предвечерние часы для разного рода работ и игр. Следовало привести в порядок сад, и каждая из сестер обрабатывала свою четверть их небольшого сада, где могла делать все, что ей приходило в голову. Ханна, бывало, говорила: «Я б распознала, которая какой из энтих садочков обделывает, будь они хоть в самом Катае!» – и, несомненно, узнала бы без труда, так как вкусы девочек разнились точно так же, как их характеры. Мег сажала мирт, розы и гелиотроп, а кроме того, у нее на участке росло небольшое апельсиновое деревце. «Поле» Джо не оставалось одинаковым от одного сезона к другому, ибо она постоянно экспериментировала. В этом году здесь намечалась плантация подсолнухов, семена этого веселого, вдохновляющего растения должны были накормить некую Тетушку Светлую Головушку и ее куриное семейство. В садике у Бет росли старомодные душистые цветы – душистый горошек и резеда, гвоздика, анютины глазки и кустарниковая полынь, да еще сорная гвоздичка для птиц и котовик для котят. А у Эми стояла маленькая беседка, формой чуть-чуть напоминающая уховертку, но прелестная на вид: она вся была увита жимолостью и пурпурным вьюнком, чьи яркие трубочки и колокольчики украшали ее изящными венками, а рядом располагались высокие белые лилии, хрупкие папоротники и множество красочных, живописных растений, какие только соглашались там цвести.

Садоводство, прогулки, гребля на реке, охота за интересными цветами занимали солнечные дни, а в дождливые девочки устраивали себе развлечения дома: порою – старые, порою – новые, но все более или менее оригинальные. Одним из новых было П. К., ибо, поскольку в моду вошли тайные общества, было найдено правильным создать таковое, а так как все любили Диккенса, они назвали свое общество Пиквикским Клубом. С несколькими перерывами эта игра длилась целый год, и члены Клуба встречались каждый субботний вечер на просторном чердаке, по случаю чего проводилась следующая церемония: три стула устанавливались рядком у стола, на котором стояла лампа, а перед нею – четыре белые ленты с эмблемой – большими разноцветными буквами «П. К.» на каждой, а также еженедельная газета, называвшаяся «Пиквикский Портфель», в которую каждый член Клуба так или иначе вносил свою лепту, тогда как Джо, получавшая особое наслаждение от пера и чернил, была еще и ее редактором. В семь вечера четверо членов тайного общества поднимались в «клубную залу» – Пиквик-Холл, каждый повязывал ленту с эмблемой себе на голову и с большой торжественностью садился на свое место. Мег, как самая старшая, была Сэмюэл Пиквик, Джо, имевшая склонность к писательству, – Огастус Снодграсс, Бет, пухленькая и розовощекая, – Трейси Тапмен, а Эми, та, что всегда пыталась сделать что-то для нее невозможное, – Натаниел Уинкль. Пиквик – Председатель Клуба – читал вслух газету, полную оригинальных рассказов и сказок, стихов, местных новостей, забавных приключений и намеков, добродушно напоминавших им об их промахах и недостатках. В каком-то случае мистер Пиквик даже водрузил на нос очки без стекол, постучал по столу, откашлялся и, пристально воззрившись на мистера Снодграсса, который откинулся назад так, что его стул качался на задних ножках, не отводил от него взора до тех пор, пока тот не сел как подобает. Лишь тогда Председатель начал читать:

Пиквикский Портфель

Мая 20, год 18…

Уголок поэта

ЮБИЛЕЙНАЯ ОДА

Мы здесь собрали всех друзей
Под знаком П. и К.
Петь достославный юбилей –
Ведь нам пятьдесят два!
Мы в Пиквик-Холле все сейчас,
Здоровы и бодры,
Никто из нас не бросил нас,
Не вышел из игры.
И каждый видеть снова рад
Знакомое лицо
И руку друга крепко жать,
Ступив в друзей кольцо.
Наш славный Пиквик на посту!
Мы чтим его досель,
Когда с очками на носу
Читает он «Портфель».
И пусть простужен он теперь,
Все мудрые слова
Влетают в душ раскрытых дверь
Сквозь хрип и кашель, верь не верь,
И в нас любовь жива!
«Портфель» наш дивных полн вещей,
Рассказов и поэм,
Советов мудрых и вестей,
Намеков, важных всем!
Шестифутовый Снодграсс встал[56 - Шестифутовый Снодграсс встал… – Один фут равен 30,48 см.] –
В нем выправка видна,
Всех членов Клуба обласкал
С изяществом слона.
Огонь поэзии в очах,
Борец с судьбою, но
Все ж на носу – увы и ах! –
Чернильное пятно…
Наш мирный Тапмен рядом с ним,
Розовощек и пухл,
Смеется шуткам так, что с ним
Валится на пол стул!
И образцовый Уинкль здесь,
Причесан, надушён,
Долби ему и в ночь, и днесь –
Лица не моет он!
Уж минул год, но мы опять
Идем – рука с рукой –
Шутить, смеяться, и читать,
И славу вместе добывать
Литературной трудною тропой.
Живи и здравствуй, наш П. П.
Полезный Клуб, продлись века!
Благословение тебе,
Веселый наш П. К.!