Очень храбрый человек

– Вы наверняка радуетесь, что не сидите сейчас на моем месте, – сказала Туссен Гамашу.

Он улыбнулся:

– Да, я рад, что вы занимаете этот кабинет. Мы все рады.

Она сомневалась, что это правда.

– Еще какие-нибудь советы, Арман?

Он задумался, глядя на карту:

– По-моему, вам стоит уже сейчас открыть шлюзы на плотинах. В качестве меры предосторожности…

– Но тогда мы потеряем электроэнергию, – вмешалась представитель «Гидро», и политик снова застонал.

– Non. Вы потеряете деньги. Но мы оба знаем, что у вас есть достаточно резервных мощностей, которыми вы можете воспользоваться. – Гамаш уставился на женщину. – Дрожать от холода, сидя в темноте, мы пока еще не будем.

Эта старая угроза со стороны «Гидро» и политиков десятилетиями оправдывала драконовские меры, предпринимаемые коммунальными службами.

После секундного замешательства представитель «Гидро» коротко кивнула. Политик злобно сверкнул глазами на Гамаша. Старая ложь была разоблачена.

– Оставьте по одной команде на наиболее уязвимых плотинах, – сказал Гамаш. – На тот случай, если одного открытия шлюзов будет недостаточно. И перенаправьте все остальные ресурсы на прокладку отводов и водосливов на притоках.

– Merci, – сказала Туссен, пытаясь вмешаться. Остановить этот поток советов.

– Есть очевидные ключевые места, – заметил полковник из Корпуса инженерных войск, принимая предложение и указывая на несколько рек. – Мы можем выбрать дюжину наиболее важных притоков. Скажем, здесь… и здесь.

– Oui, – кивнул Гамаш, знакомый с местностью. – Нам не нужно отводить все. – Он оторвал глаза от карты и посмотрел на Туссен. – Мы можем также обратиться за помощью к местным фермерам. Воспользоваться их оборудованием для рытья…

– Мы? – спросила она, и опять все в кабинете замерли.

Исключая политика, по лицу которого расползлась широкая улыбка.

– Вы, – поправился Арман, выпрямляясь и снимая очки для чтения. – Это ваша операция, старший суперинтендант. Вы просили моей помощи и совета. Я просто даю их вам.

– Спасибо.

– Сражение можно выиграть на одном фронте, – продолжал он. – Но война выигрывается на многих. Вы сосредоточиваете силы в самых опасных местах. И в этом есть свой смысл. Однако вы можете также работать на опережение кризиса. Хотя риск и существует.

– Но это не риск, Гамаш, – перебил его заместитель премьера. – Это безрассудство.

Все взгляды устремились на него. Гамаш поднял голову и посмотрел на политика:

– Это просчитанный риск, месье. – Голос его звучал так официально и холодно, что было странно, почему при каждом слове из его рта не вылетает облачко тумана. – Гораздо больше риска в параличе. В безответственной нерешительности.

– Вы так думаете? Может, нам стоит спросить об этом тех ваших подчиненных, кто был убит или ранен из-за ваших так называемых просчитанных рисков? Да вы вообще не должны здесь находиться. Вы должны сидеть дома. Или охранять какой-нибудь «Уолмарт». Или прохлаждаться в тюрьме.

Никто не произнес ни слова. Все глаза были широко открыты. Даже Мадлен Туссен была потрясена этой язвительностью.

– Старший суперинтендант Гамаш сделал… – начала было она, но взгляд политика заставил ее замолчать.

– Когда ваш комитет предложил мне вернуться в полицию в качестве главы отдела, – заговорил Гамаш, гневно глядя на заместителя премьера, – вы должны были знать, что существует риск моего согласия на предложение.

По меньшей мере два человека в кабинете фыркнули от удивления. А может, от неожиданности.

– Мы даже не думали, что вы дошли до такого отчаяния. Или глупости, – сказал политик.

– Что ж, вы приложили максимум усилий, – слабо улыбнулся Гамаш. – И все же вот он я. Стою здесь. Прямо перед вами.

– Вы действительно считаете, что это был максимум наших усилий, Арман?

Наступило потрясенное молчание, и наконец старший суперинтендант Туссен ринулась на амбразуру:

– Думаю, именно так мы и будем действовать. Оставим оборудование на гидроплотинах, чтобы предотвратить катастрофическое развитие событий, а на юге будем по мере необходимости взрывать заторы.

Не обращая на нее внимания, заместитель премьера склонился к карте:

– По вашему сценарию, Гамаш, я вижу, что одной из спасенных деревень будет та, в которой вы живете. Вы ведь живете в каком-то захолустье в Восточных кантонах? Я чувствую на вас его запах. Запах дерьма.

– На самом деле это пахнет ослом. – Он уставился на политика. – Что вы хотите сказать, Пьер?

– О, Арман, вы прекрасно поняли, что я хочу сказать. Вы снова используете имеющуюся у вас власть в своих целях. И… – Заместитель премьера сделал паузу, набрал побольше воздуха. – И мне кажется, это пахнет не ослом. А задницей.

Присутствующие вздрогнули.

– Вы правы, – сказал Гамаш. – Я живу в одном из населенных пунктов на пути потока. В маленькой деревне под названием Три Сосны, незначительной по вашим стандартам. Никто про нее никогда не слышал, и если она исчезнет в потопе, то, я подозреваю, никто этого и не заметит. Но это все равно будет трагедией. И это будет трагедией для других городков и деревень, о которых вы ничего не хотите знать.

– Спасибо, что пришли, старший инспектор. – Туссен протянула ему руку. – Дальше мы сами. Отпускаю вас к вашей работе.

Они посмотрели друг на друга. Прежний и нынешний хозяева самого высокого кабинета в Квебекской полиции.

В нем больше не нуждались.

Его бесцеремонно выставляли за дверь.

Арману Гамашу указали на его место.

Когда он зашел в кабинет Бовуара, чтобы забрать куртку, ботинки и собаку, Жан Ги стоял у своего стола. Тут же была и Изабель Лакост.

– Со всеми побеседовала? – спросил Гамаш.

– Все встречи отменены, – ответила она. – Из-за чрезвычайной ситуации.

– Совещание закончилось? – спросил Бовуар.

– Нет еще. Я высказал свое мнение, а там посмотрим. Там заседают умные люди.

– Тогда почему вы здесь? – спросил Бовуар.