Прежде чем я умру

– Скоро ли она очнется? – Храфн нежно погладил холодную руку дочери.

– Трудно сказать, пока полностью не восстановится, вы видите, чего ей это стоило, – лекарь потянул за рукав ночнушки, обнажив запястья до локтей: на нежной коже были багровые синяки и глубокие порезы, то же самое оказалось и на плечах.

Чародей едва сдержал крик боли: «Она никогда ни о чем таком не говорила, терпела ради моего спокойствия, носила в себе эту боль».

– Даже лечебные мази не смогут это исправить, – вампир приподнял голову девушки и влил ей в рот какую-то жидкость. Прозрачные струйки потекли по горлу. – Это не даст ей умереть от истощения, пока она будет спать. Время лечит, остается только ждать.

Когда они покидали спальню, Ингрид заметил странный блеск в глазах старшего сына.

День ото дня Храфн стал замечать улучшения в состоянии дочери, некоторые синяки проходили, порезы затягивались, оставляя после себя едва заметные полосы. Если бы он знал то, что знала Эвика…

«Тепло и уютно, совсем не хочется просыпаться…» Что-то нежное коснулось ее щеки, убрав прядь волос за ухо, пахнет розами. «Но откуда розы в такое время года…» – ей все же пришлось приоткрыть глаза, в кресле рядом с кроватью сидел вампир. В одной руке он держал книгу, между страниц которой был заложен кремовый бутон розы, а пальцами другой накручивал прядь длинных черных волос на палец. «Вайорель…» – свет померк.

В следующий раз она провела в сознании чуть больше минуты. Он снова был в комнате, но не рядом, а у камина, подбрасывая новые поленья в огонь: мирный треск объятого пламенем дерева, запах еловых веток и шум зимней вьюги за окном. «Вайорель…»

Что-то давило на грудь, и Эвика нехотя открыла глаза, увидев в миллиметре от своего лица Его…

Аметистового цвета глаза смотрели в ее бирюзовые с таким спокойствием, словно все, что происходило, было обычным: и его рука на ее талии, и эта появившаяся полуулыбка на тонких мужских губах. Их длинные волосы смешались, превратившись в одну черную волну. Вайорель помог ей приподняться, поудобнее устроив на подушках, и дал выпить воды.

– Давно ты приходишь? – тихо спросила Эвика.

Вампир взял ее за запястья и после тщательного осмотра ответил:

– Нужно было сделать это еще раньше. Синяки и раны быстро проходят, остались только на животе и бедрах.

Если бы она могла краснеть, то была бы как те алые розы, что стояли в вазе на подоконнике. Ее бросило в жар, перед глазами все поплыло.

– Не волнуйся, мне было необходимо понять, насколько сильно ты пострадала. Лекарь показал нам только твои руки и плечи, – успокоил ее вампир, убрав волосы с лица и промокнув горячий лоб холодным полотенцем.

– Спасибо… – едва слышно сказала Эвика, погрузившись в забытье.

В комнату бесшумно вошел Ингрид, он давно подозревал старшего сына в ночных вылазках в эту часть замка.

– Как она? – он провел ладонью над телом девушки; в ее ауре все еще были бреши, да и цветом она напоминала серую тряпку, вместо того чтобы светиться чистой энергией. – Ты хорошо потрудился, впрочем, чего еще ждать от принца.

Годы непрерывного бегства от Максимилиана сказались на состоянии Эвики самым худшим образом. Сначала она приходила в сознание всего на несколько минут, затем чуть подольше, и каждый раз видела рядом Вайореля. Как он делился с ней своей силой, она не знала, но почему-то его прикосновения всегда были такими нежными и приятными…

Однажды вечером он застал ее принимающей ванну. Приоткрыв дверь, он увидел, как по женской спине и округлым бедрам стекает вода. Постанывая от боли, она медленно ступила на коврик и обернулась полотенцем. Дрожащей рукой взяла с зеркального столика гребень и хотела расчесать волосы, но едва не упала на пол, если бы не Вайорель. Подхватив ее за талию одной рукой, другой он подобрал с пола гребень.

– Нужно было попросить служанку, а не делать все самой. Ты все еще очень слаба, – строго сказал он, гневно сверкая глазами.

От влажной кожи пахло свежими яблоками, и это на миг затуманило его разум, заставив ощутить жажду крови, он уже был готов попробовать ее шею на вкус, когда почувствовал тонкие холодные пальцы на своей щеке.

– От старых привычек трудно избавиться, – хрипло сказала Эвика, едва улыбаясь. – Как и тебе…

Клыки громко клацнули, и Вайорель положил ее на кровать, укрыв одеялом. Пододвинув кресло, принялся медленно расчесывать мокрые волосы, пока те совсем не высохли.

Ей снился сон, как она босиком бежала через лес, а за нею кто-то гнался. Страх заставлял мчаться, сердце отбивало гулкий стук в ушах, под ногами хрустели и ломались сухие ветки деревьев, и вот из-за высоких сосен показался двухэтажный дом. На застекленном крыльце сидела девочка-подросток с длинными белыми волосами, один ее глаз изумрудный, другой – словно кусочек льда. По земле потянуло холодным туманом, а девочка уже стояла перед ней, держа за руку. Губы ее шевелились, но Эвика не могла понять, что та говорит, пока не ощутила, как маленькие ногти незнакомки впиваются в ее запястье, как пульсирует вена и течет кровь. «Больно…»

Эвика открыла глаза и застонала от боли, сердце колотилось, и она со страхом посмотрела на Вайореля: окровавленные губы, острые клыки и ее надкушенное, как спелое яблоко, запястье.

– Прости… я не удержался, – он лизнул крохотные ранки на белоснежной коже, и те быстро затянулись.

Чародейка хотела ударить его, но он аккуратно перехватил ее руку и привлек к себе. Эвике хватило всего мига, чтобы понять, в каком плачевном состоянии находится ее магическая сила, она абсолютно опустошена. Столько лет бегства от Максимилиана, никакой нормальной жизни, одна сплошная жертвенность. Слабость породила жалость к самой себе; воспоминания о смерти матери, боль утраты прежней жизни, до сих пор запечатанные, вырвались наружу, заставив Эвику пронзительно закричать, так, что стекла в спальне задрожали. Находись рядом с ней простой человек, он мог бы оглохнуть на всю жизнь, но вампир только крепче сжал ее в своих объятьях. Трясущейся от неудержимых слез и скулящей ее впервые увидел ворвавшийся в спальню Храфн. Эта картина заставила чародея схватиться за сердце – так болезненно оно сжалось. Ингрид был рядом, он положил руку на плечо друга.

«Оставь их. Она должна выплакаться».

Храфн закрыл лицо руками и покинул комнату. Ингрид скрыл довольную улыбку, внимательно посмотрев на старшего сына, но принц словно и не замечал никого, нежно гладя Эвику по голове…

– Впервые за долгое время чувствую себя отдохнувшей, – чародейка бродила по замку, ощущая покой каждой частичкой своего восстановленного тела.

Уже месяц как она совершала длительные прогулки, оправившись от ран и восстановив ауру. Но по-прежнему старалась не пользоваться магической силой.

Выйдя в небольшой дворик с парой скамеек и фонтаном, в котором слабо плескалась вода, заливая серую фигуру ворона, девушка встала у широкой арки, из которой открывался вид на изумрудный лес. Внизу была пропасть и, если бы Эвика захотела туда упасть, стоило сделать лишь шаг. Держась рукой за стену, она подняла ногу и… чьи-то сильные руки сжали ее талию:

– Не стоит приближаться к краю, иначе ветер может смахнуть тебя, как перышко.

Она медленно обернулась. Черные волосы Вайореля развевались на ветру. Из-под кожаной куртки выбилась рубаха, обнажив кусочек безволосой груди, а в ухе покачивалась серьга в виде капли рубина.

– Не ждала твоего возвращения так скоро, – она погладила меховой воротник и коснулась губами открытой шеи, заставив вампира вздрогнуть, а затем блаженно закрыть глаза, запустив руку в иссиня-черные волосы Эвики, которые он пропустил сквозь пальцы. словно холодный шелк.

– Сегодня убили еще несколько суриров[2 - Сурир (франц.) – улыбка, усмешка.], но не на нашей территории, а ближе к горам. Не первый раз они рыщут в тех местах…

– Максимилиан хочет избавиться не только от людей, но и от вампиров. Сейчас, пока он не нашел меня с отцом, у него есть другие заботы, – она накручивала прядь волос на палец, но они стояли так близко, что было непонятно, чьи именно волосы.

– Сегодня в лесу будет гулянье. Соберутся вампиры из разных мест, я хотел бы послушать, как ты поешь.

Эвика усмехнулась и покачала головой:

– Ваши женщины поют не хуже, к чему мне отнимать у них внимание.

Вайорель сжал ее плечи и заглянул в бирюзовые глаза:

– Мое внимание уже давно сосредоточено на тебе одной.

– Ты принц, а я…

– Тоже принцесса, не забывай, кто твой отец. Он не из простой семьи, и лучшей невесты для меня не существует.

Шум фонтана заглушил звук удаляющихся шагов, но Вайорель не придал этому значения. За ними не впервые подглядывали разные слуги и придворные.

Ингрид был только рад такому союзу, а Храфн принимал любое решение дочери. Иметь в зятьях вампира лучше, чем простого смертного, который не сможет ее защитить. О свадьбе никто не упоминал, но вечернее торжество говорило само за себя: на нем, по древнему обряду вампиров, обрученные должны были испить кровь друг друга.

В лесу разожгли высокие костры, разместив рядом с ними шатры, где гостям подавали зачарованные Храфном напитки из смеси вина и животной крови с пряным вкусом. Церемония должна пройти на деревянном настиле, который установили на реке. В разгар веселья вампирши прыгали через костер, распевая древние песни о богах и героях, им аккомпанировали барабаны и другие музыкальные инструменты.

Расправив складки изумрудного платья, которое Ингрид лично преподнес ей в качестве подарка, Эвика посмотрела на настил, где стояли он и Вайорель.

Подводя дочь к вампирам, Храфн попробовал заглянуть в будущее, но ничего не увидел. «Возможно, время еще не пришло…». Однако слова Смерти никогда не покидали его: «Все те, кто станет тебе помогать – умрут».