20 лет потерянного счастья

Артур встал, посмотрел на часы, пошел в сторону гимназии. Через пять минут закончатся занятия.

Она не бежала к нему навстречу, улыбаясь и смеясь, как это было раньше, а тихо шла, опустив глаза.

«Как же хочется знать, что происходит в твоей душе», – подумал Артур, тоже медленно, медленно направляясь ей навстречу. Они пошли вдоль аллеи рядом, впервые за последнее время, не взявшись за руки, не обнявшись. Шли молча, потом она попросила:

– Проводи меня домой.

– Домой? – переспросил он. – Пошли ко мне.

– Нет, я не могу.

– Скажи, что произошло вчера вечером, почему ты не подходила к телефону?

Она помолчала немного, сжав крепко губы и глубоко вздохнув, произнесла дрожащим голосом:

– Я хотела обрадовать родителей, что у нас будет ребенок, но они совсем не обрадовались. Насколько я поняла, и твои тоже не очень рады. Мама звонила им. Очень долго разговаривала с твоим отцом, и даже назначена встреча – будут решать, что им с нами, деточками, делать.

– Но мы ведь не дети уже и сами знаем, что нам делать.

– Ты уверен, что мы можем принять правильное решение?

– Давай подумаем, у нас есть время.

– Не так уж много. Мои родители настаивают, чтобы я сделала аборт.

– А ты что об этом думаешь?

– Я думаю, я думаю, – она помолчала, снова глубоко вздохнула. – Я пока ничего не думаю сама. Проводи меня до дома.

– Почему? Пошли ко мне. Или твои родители запретили бывать у нас?

– Нет, я не хочу сама.

– Ну, хорошо, – согласился Артур.

Они шли молча, не проронив больше ни слова, а когда подошли к ее дому, он сказал, беря ее ладони в свои руки:

– Мы должны подумать и не сделать глупость.

Соня промолчала.

Всю дорогу, пока они шли, он ощущал холодную ледяную прослойку между ними, что ощутил сегодня рано утром. Ему захотелось избавиться от нее, растопить этот лед. Артур обнял Соню за плечи, попытался прижать к себе, но она вырвалась и отступила назад.

– Извини, мне пора идти, у меня сегодня очень много дел.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом она резко повернулась и побежала в дом.

Впоследствии Артур пытался вспомнить, о чем он думал в тот день, после того как проводил Соню и шел домой. Он не мог вспомнить. Помнил лишь одно, что ему было очень плохо.

* * *

Дома вся семья была в сборе: мать, отец, сестра, брат. В столь раннее время это случалось очень редко. Артур не удивился этому, а только подумал: «Надо полагать, собрание ради моей персоны». Все сидели в зале перед телевизором.

– Привет, – сказал он, направляясь в свою комнату, потом остановился возле дверей, и резко повернул назад. Сел в свободное кресло.

– Я слушаю вас.

Все переглянулись, брат выключил телевизор, наступила гнетущая тишина. Первым заговорил Артур:

– Если вы желаете продолжить вчерашний разговор, то лучше не надо. Тема еще не обсуждалась и никакого решения не принято. Но уверяю вас, в самое ближайшее время оно будет принято.

В это время он смотрел на мать, но она ни разу не взглянула на него

– Мы нисколько не сомневаемся, что решение будет правильным, – заговорила сестра.

Она училась в университете на врача, и так же, как и брат, не любила сидеть дома. Эмма все свободное время тратила на путешествия. Это было ее хобби. Она этим гордилась, имела хороший фотоаппарат и привозила из поездок много снимков, оформляла фотоальбомы, которые потом дополняла вырезками из газет, журналов и открытками. Почти все полки в ее комнате были заставлены этими альбомами. В свои 26 лет она побывала не только во всех знаменитых исторических местах Германии, но и во многих странах Европы, а так же в Африке, Америке. В ближайшее время готовилась ехать вместе со своим другом в Монголию и Китай.

Замужество, пока в планы Эммы не входило. Артур хорошо знал ее мнение по этому поводу. «Только ненормальные выходят замуж и женятся рано».

Через год, после этого разговора, Эмма родит сразу двух мальчиков-близнецов, не успев закончить университет. Причем, родит не от своего друга, а от молодого врача, с которым встретится в больнице, где будет проходить практику, и затем выйдет за него замуж.

Когда она забеременела, ее никто не уговаривал избавиться от беременности, закончить учебу, пожить для себя. Он слышал однажды, как она плакала навзрыд, сидя в этом же кресле и говорила матери: «Как я люблю его, как я люблю его, и как боюсь потерять его ребенка, а избавиться от него по собственной воле – как это страшно! Какая же я была жестокая и глупая. Я так сейчас понимаю Артура и Соню».

Она не узнала, что он слышал её разговор с матерью, но с тех пор никогда уже у них не было таких дружеских и простых отношений, как прежде.

Но это было потом, а в этот день все сидящие в зале, и в том числе Эмма, были уверены, что их обязанность – помочь Артуру, предостеречь от необдуманного шага, направить его на истинный путь.

Он хорошо знал Эмму и видел по ее выражению лица, что она действительно думает так, как отец и брат, и очень беспокоится за его судьбу.

– Мы знаем, что ты у нас умный, – сказала Эмма, – и не станешь усложнять свою жизнь. Я не хочу повторяться и говорить грубости в твой адрес – ты знаешь мое мнение по этому поводу.

– Да! Конечно, на ваш взгляд, в этой ситуации нужен только ум, более ничего, – проговорил Артур медленно и очень спокойно. Встал с кресла, направляясь в свою комнату.

Окинув всех еще раз пристальным взглядом, он посмотрел внимательно на маму. Он так и не смог понять, о чем думала она в то время, но то, что она не возражала против мнений других – это он понял.

Придя в свою комнату, скрестив руки на груди, стал смотреть в окно. «Какая хорошая сегодня погода, и какое отвратительное настроение у меня, как мне сегодня плохо», – потом он сел за стол, взял свой дневник и записал эти мысли. «Странно, но я ведь не очень сопротивляюсь своим родственникам, – подумал он. – Может потому, что я не уверен в том, что смогу создать нормальные условия для жизни Сони и ребенка. Может, они правы, и будет лучше, если мы закончим учебу?»

* * *

В то воскресное утро Артур проснулся очень рано, долго стоял у окна. Наступил рассвет. Ему было страшно от мысли, что он может потерять Соню, не будет видеть её, встречаться с ней. В этот момент ему казалось, что не будет ребёнка – и она не будет с ним. И в то же время он вспоминал своих знакомых, живущих вместе и не имеющих детей, разговор с братом, отцом с семьёй. Артур пытался представить их жизнь в общежитии или в пустой маленькой комнате. Противоречивые чувства будоражили его мысли. Сердце щемило. Голова болела. Ни одна мысль не шла ему в голову, если она была не о Соне и не о ребенке. Артур со всего размаху стукнул кулаком по косяку окна, ощутив острую боль в руке. Он прижал кулак к лицу и застонал, подошел к телефону, набрал номер Сони. Трубку на другом конце провода взяли сразу же, но молчали.

– Алло, – сказал он, – это ты, Соня?

– Да.

– Что делаешь?

– Так, ничего.