Кое-что по секрету

– Ну разве нам не повезло? – ответила она матери, заговорившей с ней, выдавив из себя смешок. Но в глубине души она чувствовала, что готова вцепиться в Фергюса и никогда его не отпускать. Порой не понимаешь, насколько ты счастлив, пока не столкнешься с угрозой все потерять.

Наступил понедельник, и Фрэнки, первым делом отправив Фергюса в детский сад, смогла вернуться мыслями к работе, которой она планировала заниматься следующие несколько часов. Она успела пообщаться с возможным новым клиентом, руководителем отдела искусств в достойной компании, выпускавшей поздравительные открытки, и тот попросил ее предложить идеи для нового дизайна. Теперь она обдумывала идею линейки открыток с семейством драконов и за выходные сделала несколько набросков в блокноте: покрытые чешуей хвосты, округлые животы, величественные крылья и пышущие огнем ноздри. Ведь все любят драконов, верно? Особенно таких толстеньких и забавных, какими она их видела. Теперь ей требовалось перенести свои мысли, смелые и яркие, на бумагу в надежде, что они понравятся клиенту.

Должно быть, почтальон приходил, пока ее не было дома, потому что на коврике у двери лежал конверт, адресованный Крэйгу. Было в его толщине и ощущении от как будто накрахмаленной дорогой бумаги нечто такое, что заставило Фрэнки еще раз посмотреть на него, пока она шла в кухню. На почтовом штемпеле был код восточного Лондона и название компании, которое она не узнала: «Харгривс и Уинтер». Звучало как название юридической фирмы, с тревогой подумала Фрэнки, кладя конверт на стол перед Крэйгом.

– Это тебе, – сказала она.

Он, хмурясь, сидел перед ноутбуком и пытался придумать начальные фразы для обзора на книгу, который он писал для культурного раздела газеты.

– Ага, – пробормотал он, уставившись в экран, а потом сощурился и снова начал печатать.

Фрэнки замялась. Большой альбом для набросков и цветные карандаши звали ее, но она не удержалась и снова посмотрела на конверт. У нее появилось плохое предчувствие.

– Может быть, тебе стоит открыть конверт, – предложила она. – Похоже, в нем что-то важное. Не могу отделаться от тревоги… – Фрэнки не договорила, не желая испытывать судьбу, произнося слова вслух. Возможно, она слишком много думала о сложившейся ситуации и сделала неверный вывод. Так ведь?

Крэйг с удивлением посмотрел на нее, но согласился. Он сломал печать и достал бумагу, лежавшую внутри. Он быстро просмотрел текст и резко вздохнул.

– Я, черт подери, так не думаю, – сказал Крэйг, и его лицо потемнело. Он через стол пододвинул письмо к Фрэнки, из его горла вырвалось рычание. – Вот дерьмо! Мне стоило догадаться, что она попытается сделать нечто подобное.

Интуиция не обманула Фрэнки. Письмо было из адвокатской конторы. Коротко и по делу: в связи с изменившимися обстоятельствами их клиентка, мисс Джулия Атанас, выдвигает иск об определении места жительства ее сына, Фергюса Джейкобса, сначала под совместной опекой, чтобы в конце концов он все время жил с ней. Адвокаты надеялись, что мистер Джейкобс согласится с этим. В противном случае они будут рекомендовать посреднические встречи для разрешения ситуации.

Слова насмешливо танцевали перед ней на странице, и Фрэнки услышала свой собственный стон боли, как будто ее кто-то по-настоящему ударил.

– Определение места жительства, – вслух прочла она, не веря своим глазам. Ее руки дернулись от желания немедленно обнять вертлявое теплое тельце Фергюса, уткнуться лицом в его кудрявые волосы и окунуться в исходящее от него добро. Разве она этого не знала заранее? Разве ее страх не был оправданным?

– Джулия хочет, чтобы он у нее жил, – мрачно сказал Крэйг. – Жил у нее, когда он ее совсем не знает. Что ж, только через мой труп. Этого не будет.

Сердце Фрэнки тяжело стучало, боль отдавалась в ребрах при страшной, невыносимой мысли о том, что Фергюс больше не будет жить с ними. Что она не сможет укладывать его спать, не будет смотреть на его красивое спящее личико, не услышит его хихиканья, песен и изображаемых им звуков железной дороги… О боже! Нет. Об этом даже думать было страшно.

– Они не могут… То есть никто не мог подумать, что так лучше для Фергюса, – с ужасом пробормотала Фрэнки. – Он живет здесь, с нами. Мы – его семья!

Все возвращается к семье, думала она в оцепенении, пока Крэйг ходил по кухне и крыл последними словами свою бывшую. Неужели с семьей нужно быть связанным кровью и генетикой, чтобы она имела значение? Потому что их маленькая семья из трех человек, частью которой она стала, строилась на любви. Но внезапно это оказалось невероятно хрупким. Фрэнки росла единственным ребенком, ее мама уже умерла, а отчим уехал из страны, поэтому Крэйг и Фергюс были ее единственной семьей, если не считать Гарри Мортимера и его клана, а их она не считала. Ей казалось смешным, что технически, Гарри и четверо других его детей могли с большим правом считаться семьей Фрэнки, чем два человека, которых она любила больше всего на свете.