Две женщины, одна любовь

Хороший вопрос. Несмотря на разочарование и обиду, что он так мало значил для Терри, Джим все равно готов услужить ей. Терри обладала мистической властью над мужчинами.

Он отнес ее чемоданы вниз, к машине, проследил, чтобы ей было удобно, и повез в аэропорт.

– Если свадьба не афишировалась, как ты узнала о ней? – спросил он по дороге.

– Информацией поделилась приятельница, которую я выручила в свое время.

Еще одна характерная для Терри черта – когда нужно, всегда находился человек, чем-то ей обязанный.

В аэровокзале Джим проводил ее до стойки регистрации и заслужил поцелуй в щеку.

– Спасибо, дорогой. Я позвоню.

«Она не сказала когда, – подумал он. – Забудет про меня еще до того, как займет место в салоне». Но Джим ошибался. Терри действительно сожалела, что неумышленно обманула его ожидания. Только когда самолет набрал высоту, она переключилась на задачу, которую ей предстояло решить.

В аэропорт Шарля де Голля прилетели в полночь. Прямо за таможней ее ожидала Гортензия, француженка средних лет, дама с обширными деловыми контактами. Они с Терри давно подружились на почве бизнеса и часто помогали друг другу. Женщины тепло обнялись и поспешили к машине.

– Не знаю, как благодарить тебя, – сказала Терри.

– Не стоит. Я у тебя в долгу. Кроме того, просто повезло: я работаю на компанию, которая организует свадьбу.

– Почему вдруг такая спешка с венчанием?

– По слухам, Марсель боится потерять Кэсси. Когда она приняла предложение, он решил действовать быстро, пока она не передумала.

– А что семья?

– Все прилетают завтра. Тревис из Лос-Анджелеса, Дариус и Джексон – из Англии. Ждут даже Леонида из Москвы. Для него заказан номер, но никто не знает, приедет ли он вообще. Те, кто с ним знаком, говорят, что он очень жесткий, с ним трудно договориться.

– М-м-м. Должно быть, интересный тип.

– Опасный. Если встретишь – будь осторожна.

– С какой стати? Какой интерес, если нет риска?

– Неужели ты не можешь без риска?

– Конечно нет. Мне нужна интрига – без этого нет творчества. Брошенный вызов мобилизует силы, помогает сбить с толку, застать его врасплох.

– Кого это «его»?

– Да любого.

– Тебе это так важно?

– Да, – улыбнулась Терри. – Это самое главное.

Гортензия никак не отреагировала на шокирующее высказывание. Трудно понять, когда Терри шутила, а когда говорила серьезно.

Они въехали в престижный район Парижа, и скоро перед ними возник внушительный силуэт старинного здания.

– Приехали. Вот «Ла Коруна», – объявила Гортензия.

– Вау! Выглядит роскошно.

– В прошлом дворец принадлежал аристократическому роду. Во время Французской революции всех казнили. Здание пришло в запустение, и Марсель купил его в плачевном состоянии. Но теперь, среди роскошных гостиниц, которые Марсель строит по всему миру, эта самая лучшая.

После регистрации женщины поднялись наверх, в комнату Терри. Богатство интерьеров впечатляло.

– Боюсь, довольно накладно для твоего бюджета, но другого номера не было. Зато на одном этаже с Фолконами.

– Отлично, – удовлетворенно заметила Терри. Они заказали в номер ужин и с удовольствием перекусили.

– Трудно было вырваться сюда за такое короткое время?

– Поездка случилась очень вовремя, – призналась Терри. – Мне предстоял визит к родителям на семейное торжество – помолвку их племянницы Салли. Думаю, для всех лучше, что меня там не будет.

– Если не ошибаюсь, твои родители из ученой среды? Известные в науке имена.

Так оно и было. Профессор Ангус Хенсон пользовался среди коллег большим авторитетом, а его знания и эрудиция вызывали всеобщее восхищение. Остальные члены семьи занимали важные посты в университетском мире. Все, кроме младшей дочери Терри.

– У меня репутация черной овцы, – усмехнулась она. – Фривольная, глупая, легкомысленная.

– А почему ты хотела избежать семейной встречи?

– Три года назад у меня был роман с нынешним женихом Салли. Все шло прекрасно, пока мне не подвернулся случай расследовать довольно скандальную историю. Кто-то проговорился, я заинтересовалась, и… короче, я получила известность в журналистских кругах. Томас пришел в ужас, счел это вульгарным, настаивал, чтобы я бросила карьеру репортера. Когда я отказалась… ну, в общем, понятно. – Терри небрежно пожала плечами.

– Если бы он по-настоящему любил, не разбил бы тебе сердце из-за такой мелочи, – сочувственно заметила Гортензия.

– С чего ты взяла, что мое сердце разбилось? – возмутилась Терри. – Передо мной впервые открылись широкие перспективы. Некогда было переживать. Кроме того, он не любил меня – просто хотел породниться с моей семьей ради собственной научной карьеры. – Терри насмешливо улыбнулась.

– Потеряв тебя, он стал ухаживать за твоей кузиной? Ты права, лучше тебе было не появляться на помолвке, – согласилась подруга и полюбопытствовала: – В журналистском мире ты известна как Терри Дэвис, но я заметила, что ты зарегистрировалась под именем Эрики Хенсон.

– Это имя по паспорту, но я пользуюсь им только для представительских целей. У Эрики Хенсон всегда в порядке банковские счета, она вовремя платит налоги и вообще ведет себя прилично. Терри Дэвис – самый фривольный и глупый ребенок, который мог родиться в академической семье. – Она сказала это с видимым удовольствием и даже с гордостью. – Своим именем я обязана отцу. Когда он узнал, что мама снова беременна, пришел в ужас. Его опасения оправдались – я росла озорным ребенком. Отец называл меня «инфант террибль» – потом все стали звать меня просто Терри.

– Но ведь это скорее псевдоним, – уточнила Гортензия. – Откуда взялась фамилия Дэвис?

– Семья настаивала, чтобы я не позорила фамилию Хенсон. Боялись, что умрут со стыда, если станет известно о нашем родстве. – Терри не скрывала иронии. – Так я стала Дэвис.

– То есть они отрицают даже знакомство с тобой. По-моему, отвратительно с их стороны.

– Семье нужно поддерживать репутацию. Я их не виню.

– Как же можно? Ты добилась немалого успеха в своей профессии, а они считают тебя изгоем.

– Не стала бы делать из этого трагедии, – легко заметила Терри, хотя слова задели за живое. На самом деле неприязненное отношение семьи волновало ее больше, чем она хотела признать.

– Может, они завидуют, что чутье на сенсации неплохо кормит тебя, а журналистская карьера быстро идет вверх, – предположила француженка. – Хотя, признаюсь, иногда ты балансируешь на самом краю и сильно рискуешь.