Энни из Эвонли

Энни и Марилла с улыбкой переглянулись. Да разве в Эвонли что-нибудь произойдет незамеченным со стороны миссис Линд? Не далее как сегодня утром Энни сказала: «Если вы пришли домой среди ночи, заперлись, опустили ставни и после этого чихнули, на следующий день миссис Линд спросит вас, где это вы так простудились».

– Да уж наговорил, я думаю, – согласилась Марилла. – Меня-то не было. Энни пришлось всё выслушивать.

– С ним, по-моему, очень тяжело разговаривать, – сказала Энни, недовольно тряхнув своей рыжей головой.

– О, ты в жизни никогда не была так близка к истине, как сейчас, – с пафосом произнесла миссис Линд. – Я была на все сто уверена, что мы хватим лиха, после того как Роберт Белл продал свою ферму этому типу из Нью-Брунсвика, это уж точно. Уж и не знаю, что теперь будет с Эвонли, когда сюда лезут толпы чужих. Скоро будет страшно спать в собственной постели.

– А какие тут еще чужие у нас? – удивилась Марилла.

– А вы что, не слышали? Тут еще, прежде всего, семейка Доннеллов. Они сняли эту халупу у Питера Слоуна. Питер нанял человека, чтобы тот занимался его мельницей. Эти типы живут где-то в восточной стороне, и никто про них слыхом не слыхивал. А тут еще это дурацкое семейство Тимоти Коттона из Белых Песков. От них мы тоже натерпимся. Он, когда не занят воровством, страдает от туберкулеза. И жена у него тоже болезненная, руками еле шевелит. Посуду моет и то сидя. Жена Джорджа Пая взяла на воспитание племянника своего мужа. Он сирота, зовут его Энтони Пай. Будет ходить к тебе в школу, Энни, так что жди неприятностей. И еще один занятный ученичок у тебя будет. Из Штатов приезжает Пол Ирвинг, будет жить у бабушки. Марилла, ты же помнишь его папашу – Стивена Ирвинга, он еще Лаванду Льюис из Графтона бросил.

– Я не думаю, что бросил. Они просто поссорились, там оба были виноваты.

– Не важно. В общем, он не женился на ней, а у нее с тех пор все комом пошло, так и живет она одна в своем каменном доме, который называет «обитель эха». А Стивен уехал в Штаты, вместе с дядей занялся бизнесом, женился на какой-то янки. С тех пор так и не приезжал домой. Правда, мать разок-другой ездила к нему. Жена у него умерла, года два как, и вот он посылает мальчишку на время к бабушке. Ему десять лет. Я не уверена, что это будет подарок, за этих янки разве можно поручиться?

На всех, кто не родился или не вырос на островах Принца Эдуарда, миссис Линд смотрела как на людей, из которых не может выйти ничего путного. Они, конечно, вполне могут оказаться приличными людьми, но для верности лучше в этом усомниться. Особенно сильные предубеждения она имела против «янки».

Однажды, когда ее муж работал в Бостоне, хозяин обсчитал его на десяток долларов, и после этого никакими силами нельзя было переубедить миссис Рэйчел, что виноваты в этом не все Соединенные Штаты.

– Школа в Эвонли не самое плохое место для этого мальчугана, спокойно заметила Марилла, и, если он хоть чем-то похож на своего отца, с ним все будет в порядке. Стив Ирвинг был самым очаровательным мальчиком из выросших в этих местах, хотя некоторые и считали его заносчивым. Надо думать, миссис Ирвинг с радостью примет ребенка. После смерти мужа ей очень одиноко.

– Ну, может, мальчик и ничего, но он не такой, как местные детишки, – заявила миссис Рэйчел тоном, не терпящим возражений. Свои суждения о людях, местах или вещах миссис Рэйчел выносила с таким видом, словно прилагала к ним гарантию качества. – А что это, Энни, за общество, я слышала, ты собираешься создать? Что-то по преобразованию?..

– Я только поговорила об этом с мальчиками и девочками на последней встрече нашего дискуссионного клуба, – сказала Энни, вспыхнув. – Им эта идея понравилась. Мистеру и миссис Аллен тоже. Это уже во многих населенных пунктах есть.

– Ничего ты не добьешься. Начнешь и не кончишь. Брось ты это лучше, Энни. Люди не любят, когда их «преобразовывают».

– Да нет, мы не собираемся пытаться преобразовывать людей, – подчеркнула Энни последнее слово. – Речь идет о самом Эвонли. Здесь столько всяких дел, совершив которые, мы сделаем всем лучше. Вот, например, если бы мы смогли убедить мистера Леви Бултера снести этот уродливый старый дом на верхней ферме, разве это не было бы преобразованием?

– Конечно, было бы, – согласилась миссис Рэйчел. – Эта развалина уже столько лет как бельмо на глазу у всех нас. Но если вашим преобразователям удастся убедить Леви Бултера сделать что-нибудь для общества, не получив за это денег, то я хотела бы поприсутствовать при этом событии. Не хочется обескураживать тебя, Энни, потому что это в некотором роде твоя идея, хотя я и считаю, что ты подцепила эту штуку в каком-нибудь паршивом журнальчике у этих янки, но ведь у тебя в школе будет уйма дел, так что я дружески советую тебе бросить это преобразовальство, вот. Но ты такая, что если тебе что запало в голову, не свернешь. Ты всегда была упрямая.

Твердо сжатые губы Энни говорили, что миссис Рэйчел была недалека от истины. Идея создания «Общества преобразования Эвонли» запала глубоко в ее сердце. Гилберт Блайд, который будет преподавать в Белых Песках, но с вечера пятницы до утра понедельника будет находиться в Эвонли, горячо поддерживал эту идею. Большинство других молодых людей готовы были участвовать во всем, что позволяло бы им время от времени встречаться и веселиться. Что же касается «преобразований», то ни у кого не было достаточно ясных представлений об этом предмете, если не считать Энни и Гилберта. Они столько говорили об этом и строили такие планы, что в их головах уже существовало представление об идеальном Эвонли.

У миссис Рэйчел новости еще не были исчерпаны.

– Школу в Кармоди отдали Присцилле Грант. Ты в Куинсе не ходила в школу с девочкой по имени Присцилла Грант, Энни?

– Да, конечно! Присцилла будет преподавать в Кармоди? Как же это здорово! – радостно воскликнула Энни, и ее серые глаза заблестели, как вечерние звезды, и миссис Линд снова задалась вопросом: решит она, наконец, к своему удовлетворению эту дилемму действительно ли Энни Ширли красивая девушка или нет?

Глава 2

Вмиг продать – год каяться

На следующий день Энни поехала в Кармоди за покупками и прихватила с собой Диану Барри. Диана была, разумеется, членом общества преобразования, и девушки всю дорогу туда и обратно почти ни о чем другом и не говорили.

– Самое первое, что нам надо сделать, когда мы начнем действовать, это покрасить этот дом, сказала Диана, когда они проезжали мимо здания магистрата, довольно неприглядного сооружения, построенного в лесистой ложбине, и со всех сторон закрывали ели. Как же он портит вид. Нам надо будет взяться за него еще до того, как мы попытаемся склонить мистера Леви Бултера снести тот свой дом. Отец говорит, что с Бултером у нас ничего не получится: Леви Бултер он всё считает, ему будет жалко тратить время на это дело.

– А может, он позволит ребятам снести свой дом, если те пообещают ему стащить в одно место все доски и расколоть их на дрова? – с надеждой в голосе произнесла Энни. – Нам надо стараться довольствоваться поначалу малым.

– Сразу всё не улучшишь. Нам надо, конечно, поначалу подготовить, воспитать общественное мнение.

Диана не совсем отчетливо представляла себе, о чем это говорит Энни, но звучало это вполне солидно, и Диана почувствовала гордость, что принадлежит к обществу, которое ставит перед собой столь высокие цели.

– Прошлой ночью я всё думала, что бы нам сделать, Энни. Ты знаешь место, где сходятся три дороги из Кармоди, Ньюбриджа и Белых Песков? Там всё заросло молодыми елками. А не лучше бы было убрать их все и оставить лишь две-три березки, которые там растут?

– Отлично, – обрадованно согласилась Энни. – А под березками поставить скамеечки, как в деревнях. А по весне еще и клумбу сделать и посадить там герань.

– Да, только надо будет что-то придумать, как отвадить оттуда корову этой старушки миссис Хайрем Слоун, иначе эта корова слопает всю герань, – со смехом произнесла Диана. – Я начинаю понимать, что ты имеешь в виду под воспитанием общественного мнения, Энни. А теперь насчет старого дома Бултера. Второго такого страшного не сыщешь. Да еще и у самой дороги. Когда я вижу старый дом без стекол, мне кажется, что оттуда смотрит смерть.

– А я, знаешь, смотрю на старый заброшенный дом чуть иначе, – мечтательно произнесла Энни. – Мне кажется, что он стоит и думает о своем прошлом и тоскует по старым временам. Марилла говорит, что давным-давно в этом старом доме жила большая семья и что это было очаровательнейшее место с прекрасным садом, а дом утопал в розах. Там было полно детей, смеха и песен. А теперь он пуст, один только ветер заглядывает. Как же ему должно быть одиноко и печально! Может, они приходят сюда в лунные ночи духи этих когда-то детей, роз и песен. И на короткое время этот старый дом чувствует себя снова молодым и радостным.

Диана покачала головой.

– Нет, я теперь и думать так не могу о каком-нибудь доме или любом другом месте, Энни. Помнишь, как моя мама и твоя Марилла рассердились на нас, когда мы сказали про Духову рощу, что видели там привидения? Так я до сих пор не могу без страха пройти мимо нее в темное время. А если я начну воображать такое и про дом Бултера, то и мимо него не смогу проходить спокойно. К тому же эти самые дети совсем не покойники. Они выросли и неплохо живут. Один из них мясник. А уж цветы и песни никак не могут быть привидениями.

Энни незаметно вздохнула. Она очень любила Диану, и они всегда были близкими подружками. Но Энни давно поняла, что в путешествие по миру фантазии ей лучше отправляться одной. По этой волшебной тропе не сможет последовать за ней даже ее лучшая подруга.

Когда подружки оказались в Кармоди, разразилась гроза, но ливень был недолгим, и дорога домой оказалась весьма приятной. На ветках и листве деревьев по обеим сторонам дороги блестели капельки воды, а в маленьких залесенных долинах влажные листья папоротника издавали острый аромат. Но стоило им свернуть на дорогу к ферме Катбертов, как все очарование ландшафта оказалось для Энни испорченным.

Справа перед ними простиралось обширное серо-зеленое овсяное поле мистера Харрисона, политое, сочное, а прямо посреди него, наполовину скрытая сочной растительностью, сверкала своими лоснящимися боками и хлопала глазищами, глядя на приближающихся подруг сквозь кисточек овса, та же самая корова!

Энни выпустила поводья и привстала в коляске. Губы ее сжались, а это не предвещало добра четырехногому хищнику. Не издав ни звука, она проворно соскочила с повозки и в считанные мгновения была по ту сторону ограды. Диана и понять не успела, что происходит.

– Энни, вернись! – закричала Диана, обретя дар речи. – Ты же испортишь платье, там такая сырость! Господи, она меня и не слышит. Нет, одна она с этой коровой не справится. Придется помогать, ничего не поделаешь.

Энни неслась по полю как угорелая. Диана спрыгнула на землю, крепко привязала лошадь, высоко подобрала свою красивую юбку, перелезла через ограду и пустилась вслед за своей обезумевшей подругой. Она бежала быстрее Энни, юбка которой быстро намокла и связывала ее движения, и скоро догнала ее. За собой они оставляли в овсе такой след, что мистер Харрисон обмер бы на месте, доведись ему увидеть эту картину.

– Энни, ради всего святого, остановись! – задыхаясь прокричала Диана. – Я больше не могу, а ты промокла до нитки!

– Я должна… остановить… эту корову… пока мистер… Харрисон… не увидел ее, хватая ртом воздух, выдавливала из себя Энни. Пусть… со мной… будет… что будет… лишь бы… выгнать ее.

Но корова была вовсе не расположена к тому, чтобы ее изгоняли с этого лакомого кусочка земли. Не успели обессилевшие девушки подбежать к ней, как она кинулась от них в противоположный угол поля.

– Наперерез ей, Диана! – взвизгнула Энни. – Быстрее, быстрее!

Диана бросилась наперерез. Энни тоже было попыталась, но хитрая корова пошла кругом по полю, словно одержимая бесом. Диане так оно и показалось. Минут десять гонялись они за коровой, прежде чем смогли прогнать ее с поля на дорогу.

Нечего и говорить, что Энни находилась в этот момент далеко не в ангельском расположении духа, а появление на дороге кабриолета, в котором сидели мистер Ширер со своим сыном, отнюдь не успокоило ее. Повозка остановилась, оба расплылись в широкой улыбке.

– Думаю, все-таки надо было вам продать мне эту корову, когда я спрашивал у вас на прошлой неделе, Энни, – со смехом произнес мистер Ширер.

– Да я ее хоть сейчас продам, если хотите, – заявила раскрасневшаяся, взъерошенная хозяйка коровы. – Сейчас, тут же.

– Заметано. Даю вам за нее двадцать долларов, как и предлагал, а Джим переправит ее с оказией в Кармоди этим же вечером. Мистеру Риду из Брайтона очень нужна «джерси».

Пять минут спустя Джим Ширер уже уводил корову, а Энни с двадцатью долларами в кармане ехала по дороге, ведущей в Зеленые Крыши.

– А Марилла что скажет? – поинтересовалась Диана.