Базис. Украина и геополитика

Рост Великобритании, а, соответственно, и значение постепенно начались с момента развития технологий навигации и преодоления моря. Относительно неглубокое Северное море, которое в Ледниковый период частично было сушей, и пролив Ла-Манш облегчали тогдашнюю навигацию, а поэтому и коммуникацию. В Средние века рисковые жители (они были поставлены в эти условия более тяжелым фактором проживания) Скандинавии (известные как викинги-норманны) научились преодолевать это море. Их экспансия закончилась тем, что Вильгельм Завоеватель закрепился на острове (вторая половина XI века). Экспансию он проводил с ближайшего побережья континентальной Франции (Нормандия). Властвование им над этим ближайшим побережьем само по себе уменьшало риск других нападений на остров. Захват Нормандией равнинной части Великобритании сам по себе знаковый и показательный, потому что ярко демонстрирует соотношение и паритет сил с точки зрения географии в сухопутной парадигме (в сегодняшней морской парадигме захват Нормандией Великобритании это нонсенс). Вильгельм Завоеватель подчинил себе равнинную часть о. Великобритания, разместив замки как точки контроля местных коммуникаций. Взяв под контроль самую коммуницирующую с островом часть моря, он размещением замками-оплотами в выгодных местах острова подчинил его себе. И основал на острове будущее государство. Всё это происходило в период, когда еще не было каравелл, но уже викинги нарастили опыт преодоления неглубоких морских акваторий на своих небольших драккарах и кноррах. Вообще, экспансия викингов по Европе первой продемонстрировала мощь моря в Средние века. Даже небольшие суда, уверенно преодолевающие неглубокие внешние морские акватории, показали новые возможности морских коммуникаций – быстро доставлять уже значимый груз на длительные расстояния вдоль береговой линии. Викинги, по сути, технологически перенесли как массовый опыт древнюю навигацию по Средиземному морю на внешние моря Европы.

Образно можно сравнить навигацию по морю со становлением воздушных полетов, потому как она более сконцентрирована по времени. Корабли античности – с самолетом братьев Райт и цепеллинами. Корабли викингов с деревянными самолетами-этажерками Первой мировой войны, каравеллы и другие корабли XV века – с появлением цельнометаллических самолетов, современные корабли периода XIX века по сегодняшний день – с появлением самолетов высокой грузоподъемности.

Основанное Вильгельмом Завоевателем государство на острове развивалось в ожидании новых технологий морского мореплавания, которые появились в XV веке. Естественно, эти технологии первично возникли там, где находились тогдашние геополитические и культурные центры цивилизации, государства-обломки постримского мира и где эти центры коммуницировали с большими океаническими акваториями, потому как там был значимый запрос на них. Если итальянские купцы вели торговлю по внутренним Средиземному и Черному морям, их устраивало состояние технологий мореплавания, то в государствах Пиренейского полуострова, значительная часть береговой линии которого приходится на Атлантический океан, был запрос на развитие технологий преодоления этого океана. Они первые и начали массово применять технологии навигации и мореплавания по океану. Испания и Португалия с помощью данных технологий вырвались на передовые позиции в мире. Открылись континенты и острова. Посредством мореплавания они захватили и подчинили огромное количество заморских территорий. Латинская Америка, Филиппины и прочие земли до сих пор демонстрируют влияние этих событий. Началась эра морских держав – доминирование морской парадигмы.

Открывшиеся для тогдашнего мира территории озолотили свои страны-открыватели. Относительно небольшая испанская метрополия наполнилась несметными по тем временам богатствами от грабежей новых территорий и выгод торговли. Но эти же богатства законсервировали развитие элит и общества метрополий. Сперва открытых земель хватало на всех. Основные богатства свозились в метрополии Пиренейского полуострова, а меньшие куски добычи доставались дальним странам от тогдашних морских коммуникаций. Испанию устраивала добыча, но она же и консервировала ее развитие, делала элиты гедонистическими, спесивыми и уверенными в своей исключительности, в своем положении. Но другие страны, которые из-за своей географии включились позже в эту гонку за богатствами, ресурсами и прибылями торговлю, тоже желали получить свой куш. Португальцы. Голландцы, до этого торговавшие по всему бассейну Балтики и Северного моря. Англичане. Французы. Хватало всем, но только сначала, а далее возникло соперничество. Португалия, как меньшая на Пиренеях, попала в зависимость от большей Испании.

В борьбу с Испанией включились вторые по морской мощи Нидерланды и Англия. Эти две страны были более мобильными в своем внутриполитическом развитии и менее закостеневшими от насыщения золотом. Элемент торговли в них был более высок, чем в откровенно-захватнической тогда Испании. Или, можно сказать, элемент насыщения богатствами в них был ниже, соответственно, они стремились его удовлетворить.

С момента вступления в гонку за морское доминирование Англия всегда уничтожала первейшего своего конкурента. Набрав же морскую мощь, всегда истребляла второго в мире после себя. И так продолжалось до середины XX века, пока она не передала этот вымпел США, своему прямому продолжателю. Со времен утверждения морской парадигмы Англия исторически и геополитически шла и превращалась в Британскую империю, а позже передала эту империю США с точки зрения экономики.

Политика Британии по отношению к материковой Евразии всегда исходила из тезиса: чем более раздробленные и меньшие страны на глобальном материке, тем легче с ними взаимодействовать, их контролировать, вывозить сырье и продавать товары, получая дополнительное благосостояние для себя. «Уничтожай второго после себя».

Все европейские империи пали в результате противостояния и войн, лишь Британская империя самостоятельно и постепенно переформатировалась в Британское Содружество, или Содружество, в которое вошли почти все ее колонии, доминионы и протектораты. Фактически она уже в XX веке трансформировалась из классической империи в экономическую. Большинство остальных, равных ей в XIX веке, империй этого сделать не смогли, пав под влиянием ее политики по отношению к материковой Евразии.

Первой начала длительное падение Испанская империя (после гибели испанской Непобедимой армады в 1588 г. в серии войн и заканчивая Испано-американской войной 1898 г.). Англия успешно использовала центробежный фактор испанских колоний и Нидерландов. Нидерландская революция (Восьмидесятилетняя война 1566–1648 гг.) во многом оказала влияние на Английскую корону, которая лавировала в конфликте между Испанией и ее владением. Именно с «Золотого века Нидерландов» 1588–1672 гг. Англия вынесла первые уроки либерализма и успешной экономики – Питера де ла Кура, предвестника Адама Смита[5 - Pieter de la Court. Interest van Holland ofte Gronden van Hollands-Welvaren. Amsterdam, 1662.]. Именно в первой «демократической» Голландии зародились основы современного капитализма – биржа (Антверпенская и Амстердамская фондовая биржа, 1602 г.) и первое акционерное общество «Голландская Ост-Индийская компания» (1602 г.), образованное посредством нескольких похожих компаний (вроде «Ван Верре» 1594 г.) по колонизации территорий акватории Индийского и Тихого океанов. Англичане на государственном уровне скопировали суперуспешные начинания тогдашних голландских торговцев и образовали свою Британскую Ост-Индийскую компанию (1600 г.). Даже учитывая мощное давление и войны Испании за возврат под контроль Нидерландов, а также конкуренцию с англичанами, Голландская Ост-Индийская компания просуществовала, опираясь на небольшую метрополию в Европе, 196 лет (1602–1798 гг.). На пике могущества (1669 г.) она стала самой богатой частной фирмой в истории (пропорционально тогдашнему населению и капиталам планеты), располагала флотом свыше 150 коммерческих судов и 40 военных судов, 50 тыс. служащими и частной 10-тысячной армией. Конечно, со временем Голландская Ост-Индийская компания уступила Британской Ост-Индийской компании, которая опиралась на более мощную островную метрополию в Европе, а также на более агрессивную колониальную политику. Сейчас мало кто вспоминает, но британская колониальная политика в Индии унесла, по разным оценкам, около 40 млн жизней. Только во время голода 1769–1780 гг. в Бенгалии, спровоцированного новой британской налоговой политикой, погибло 7-10 млн человек[6 - Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. М., 1979.]. И этот голод в Бенгалии повторялся в 70-х и 80-х годах XVIII века, – он унес еще несколько миллионов жизней. На самом деле сложно посчитать жертвы колониальных войн, которые велись против «туземцев» и на основе которых возникло могущество Великобритании (см. таблицу колониальных войн Великобритании, с. 73). За XVII век очень мало достоверных данных о колониальных войнах как войнах, ведь тогда граница между войной и военно-торговой экспансией была слишком размыта. В таблице «Основные колониальные войны Великобритании в XVII–XVIII вв.» перечислены только основные колониальные конфликты, названные в классической истории войнами. Колониальные войны Великобритании как самой большой существовавшей колониальной империи дают общее представление о том, насколько важны были колониальные захваты для Британии, как создавалась и чем руководствовалась империя в создании «британского мира» или «англосаксонского мира».

После ослабления Испании, в том числе руками голландцев, у Великобритании в XVII веке возник новый главный геополитический соперник – Франция. Эта страна также проводила активную колониальную политику. Но основным отличием от Великобритании было геополитическое расположение Франции на континенте. Она имела большую океаническую береговую линию, которая вдавалась в морские коммуникации между Атлантикой и Балтикой. Но Франция не была морской державой-островом и должна была значительное внимание уделять сухопутным границам, а соответственно, тратить большие средства на кровопролитные войны с соседями на суше. Великобритания – остров, высадка и проведение сухопутной операции на котором уже сама по себе огромная проблема, плюс месторасположением перекрывает связь между Атлантикой и Балтикой, контролируя морскую коммуникацию вплоть до самого нынешнего Санкт-Петербурга. На фоне ослабления Испании и Нидерландов к концу XVII века Франции всё же удалось стать второй колониальной державой и главным конкурентом Великобритании. Пришедший к власти Наполеон был самым опасным врагом Великобритании за всю ее историю. Хотя в то же время благодаря Наполеону и его захвату Испании, ослаблением ее влияния на свои колонии Великобритании удалось закрепить первенство морской державы. Великобритания села на качели между Францией и Испанией, уже поддерживая Испанию в восстании 1808–1814 гг. Но главным соперником уже стал Наполеон. Недаром одна из главнейших площадей Лондона – Трафальгарская с памятником адмиралу Нельсону. Интересна и показательна в этом свете борьба между Великобританией и Францией, из которой явствует то, что само по себе геополитическое островное положение Великобритании придает ей значительный приоритет даже над всей покоренной Наполеоном Западной Европой именно из-за связующей силы морских коммуникаций, предоставивших доступ к колониальным ресурсам и торговле.

Особо интересна «континентальная блокада», устроенная Наполеоном Великобритании. Гений Бонапарта не смог преодолеть геополитически значимого в парадигме моря географически-коммуникационного фактора. При полной блокировке Наполеоном портов и побережья континентальной Европы контрабандисты доставляли сюда жесточайше запрещенные императором английские товары. Экономика, предоставляемая морскими коммуникациями, была более интересным стимулом населения, чем всё остальное. Об этом глубочайшие исследования академика Е. Тарле.

Контроль над морем и прагматичное (вспоминаем Уильяма Питта) использование на суше союзнической на время России и ее сил позволили Великобритании устранить главного тогдашнего противника – Францию. Максимальные выгоды от падения Франции на Венском конгрессе в 1815 г. получила Великобритания, хотя основные «убытки» из-за разорения страны и человеческих жизней понесла императорская Россия. Повторюсь, российский император Александр I хоть в военном плане больше всех вложил в военном плане в победу Наполеона, но из-за своей «благородной гордыни» и деспотической формы правления, по результатам дипломатического Венского конгресса, упустил почти все выгоды в пользу британцев. А еще ранее Британия произвела максимум усилий, чтобы разорвать союз Наполеона с Павлом Первым и заключить союз с Александром Первым.

Вспомним, как буквально сразу после фактической победы над Наполеоновской Францией Британия переключилась на уничтожение нового главного конкурента в мире – Россию. Уже в 1817 году в Великобритании выходит книга Роберта Томаса Вильсона «Очерк военной и политической власти в России: в 1817 году»[7 - Robert Thomas Wilson. Sketch of the Military and Political Power of Russia in the Year 1817. London, 1817.], военного атташе Великобритании в штабе Кутузова. Она становится политическим бестселлером в Великобритании и на столетие прогнозирует роль России как главного соперника. Кроме того, работа определяет риски Великобритании от России в Центральной Азии и угрозу Индии – колониального бриллианта в короне Британской империи. На секундочку, по разным оценкам, ВВП этой колонии, куда входили современные Пакистан, Индия и Бирма, тогда составляло свыше 20 % от мирового ВВП. И Британия посредством Ост-Индийской компании проводила жесточайшую выкачку ресурсов из этих территорий, несмотря на многие кровопролитные восстания и войны.

Так, примерно за два столетия Британия, воспользовавшись Нидерландами, ослабила Испанию. В трех Англо-голландских войнах (Первая Англо-голландская война (1652–1654), Вторая Англо-голландская война (1665–1667), Третья Англо-голландская война (1672–1674)), а также, воспользовавшись союзнической Францией, ослабила Нидерланды. По результату войн торговая элита Голландии частично переместилась в Лондон. После Нидерландов следующей становится Франция, которую уже далее помогла уничтожить Россия. С 1815 года только что союзническая Россия становится главным конкурентом, и, как аксиомно принято считать в британской политике, врагом номер один.