Корона ветреных просторов

Сэл всё поняла, она попыталась окликнуть Кэмбиса, но ответа не было. И тогда она закричала, закричала так, что голос, пропитанный ненавистью, услышали все на острове, но эти усилия лишили её последних сил, и она погрузилась в темноту закатившихся глаз.

Проснувшись через несколько часов, когда шторм уже вовсю бушевал за окном, она с трудом встала на ноги. И тут же доковыляла до оконца. Её целью была дождевая вода, стекающая с крыши Гастэрота ручьями. Именно эта вода в её ладонях, холодная и пенистая, была так ей необходима.

Ну а после, утолив жажду дождевой водой, она снова отступила во тьму, жалея бедолаг, что так и не успели обрести свою заслуженную свободу.

Глава 9. Похищение

Длинные деревянные столы с такими же длинными скамьями вмещали добротную часть зирданцев, желающих скоротать штормовые часы. В скалистом зале Адримэ, в зале питейных застолий, в этот раз было не продохнуть. Воздух настолько был пропитан мускусом и потом, что порою у юных зирданцев, попавших сюда впервые, кружилась голова. Но пьяный угар привлекал под своё крыло всё больше и больше народа. Сам зирд Пест был не против таких вечерних увеселений и зачастую принимал в них участие. Что пили зирданцы на своих застольях, не осталось тайной. Их привычным пойлом, помимо тифиловой настойки из зерновой тифилии, был натуральный сок деревьев Эку, что вызывал довольно стойкое опьянение. На островах поговаривали, что плоды этого дерева также обладали подобными свойствами, но зирданцы их не ели. Для усиления градуса древесного сока порою они добавляли в гигантский глиняный чан цорбу, что вмещал в себя по меньшей мере двести литров сока, пять горстей высушенного и измельчённого помёта лиловых обезьян. Вот тогда этот напиток был поистине огненным и крепким.

Из чана цо?рбу сок разливался по керамическим кружкам, что лепились из глины и обжигались испокон веков на туманном Сэйланже. Такие кружки пользовались спросом на всех осязаемых островах, так же, как и на враждебном Сициле. Они, объёмом в пять литров, наполненные питьём, могли подкосить даже крупного зирданца.

Весь зал был наполнен ором и криками задушевными беседами, и этот звук сотрясал его стены. От этого змеи пещеры Бирст, уползали поглубже в свои норы, а вода на дне пещеры сотрясалась небольшой рябью. Но зирданцы никогда не волновались по поводу целостности стен Бирста и поэтому продолжали орать всё громче и громче.

В этот раз зирд Пест не посетил массовое застолье, но взамен него на это питейное пиршество пришёл его сын Билту. Соплеменники сразу обратили внимание на то, что он был один, и поприветствовали Билту, как полагается крепким мужчинам этого народа, прикосновением перстами к его горлу. То был древний обычай, корни которого уходили во времена до зирданского рабства. Если зирданец прикасается к твоему горлу пальцами, значит, уважает, ибо ощущает твой пульс и твоё дыхание. Если же нет, жди беды, ибо представители этого народа не умели терпеть обид и нападали на обидчиков сразу.

Билту был любителем таких застолий, но до встречи с Савистин, она многое в нём изменила.

Его одиночество тут же приметила черноволосая мускулистая Альфента, что сидела за столом в его окончании. Она, попивая дурманящий сок, не сводила с него глаз, совсем не обращая внимания на своих порвулов, варваров, что сидели рядом с ней по сторонам.

Эта группа мужчин под предводительством Альфенты очень часто бороздила воды архипелага, то охотясь за китами, то совершая грабительские вылазки на незащищённые острова священного союза. Все они были головорезами, не обладающими и каплей сострадания. Но понятие о чести имелись и у них. Они почитали свою воительницу Альфенту и защищали её всеми силами от любой опасности. Но не потому, что она являлась представительницей слабого пола. В этой народности вообще не было слабого пола, все зирданки выглядели сродни мускулистым мужчинам. Всё потому, что Альфента, собственными силами и кулаками, выбила это расположение и уважение к себе. Слух о женских силе и умениях не остался незамеченным, ибо сам зирд Пест наделил её полномочиями сабита и правом совершать грабежи на собственном судне, названном «Гарпинэей». В переводе с зирданского это слово означало дословно «крылатая тварь», что наводило ужас на каждого столкнувшегося с ним.

Зирданцы были единственным народом, использующим истинный язык предков в общении. На всех же остальных островах священного союза язык стал единым и общим уже давно, тому способствовали как торговые, так и соседские отношения. Языком же, которым пользовались все вокруг, был кэрунский, потому что выучить его ни для кого не составило труда. Но это не значило, что порабощённые народы островов позабыли свои родные корни, они также пользовались своими языками наряду с кэрунским.

Би?лту, иссушив кружку, наполненную дурманящим соком по края, не стал ждать случая, чтобы подойти к намеченной цели. Он походкой гордого оленя направился прямиком к Альфенте, самоуверенно приготовившись её обольщать.

Подойдя к ней, он наклонился над её ухом и что-то прошептал. Она, заподозрив неладное, всё же захотела остаться с ним наедине и потому покинула своё окружение. Они отошли чуть в сторону, туда, где в пещерных стенах зала зияли довольно большие альковы, именно там частенько забавлялись плотскими утехами беззаботные зирданцы.

– Экту Билту эгнос ньямо (сам Билту снизошёл до нас), – обмолвилась Альфента, играя словами, словно на нотах высокомерия. – Бигнэсс изрэд кульнин Сэвэстын иж тэва (предположу, что карлица Савистин опостылела тебе).

Билту, вздохнув полной грудью, ослабил узел своей набедренной повязки.

– Бойсо чартин этнэ (здесь чрезмерно душно), – ответил он ей. – Аплин сого тикан гирэ сидо (А что касается моей женщины, то она тихонечко спит).

– Бэйтис корока викэс зидэ (Так это всё, чтобы немного развеяться)? – улыбнулась Альфента улыбкой, лишённой нежности и женственности.

– Аин гульпин паропэ тивой (Я пришёл возлежать с тобой), – произнёс Билту. – Этис морту эскокэ (Взамен твоего расположения).

Альфента, уставившись на него, облизнулась и незамедлительно спросила:

– Экму тивойнэ гэдэлэй (Что же тебе нужно)?

– Этуи тивои эй ти пессэн (Ты и твой корабль), – ответил Билту.

Зирданка, взглянув по сторонам, дабы убедиться, не подслушивают ли их, подошла к Билту вплотную, коснувшись его живота.

– Эгосэ кидэн сиелли (Что же за дело ты задумал)? – обеспокоенно прошептала ему.

Билту не собирался ей открывать все обстоятельства дела. Он сказал только то, что мог сказать.