Белый лебедь на черной реке. Мифы финно-угорских народов

Взял Вяйнямёйнен рыболовные снасти, сел в лодку и поплыл к туманному острову. Закинул вещий старец удочку и на рассвете выловил семгу. С удивлением разглядывал Вяйнямёйнен диковинную добычу: не приходилось ему прежде видеть такую рыбу, ведь в этим местах водились лишь сиги да щуки. Достал нож Вяйнямёйнен, чтобы разделать рыбу, как вдруг она затрепетала, забилась в его руках и, выскользнув, упала в воду. Подняла рыба голову из воды, печально поглядела на Вяйнямёйнена и произнесла человеческим голосом:

– Не затем я, старый Вяйнямёйнен, поселилась в море, чтобы ты приготовил меня на завтрак. Я не семга, а твоя невеста, Айно. Ты желал меня всю жизнь, а вот поймать не сумел. Бедный, неумелый старик!

– Вернись ко мне, Айно! – с мольбой воскликнул Вяйнямёйнен.

Нечего не ответила чудесная рыба, молча скрылась в глубине моря. Озадаченный Вяйнямёйнен немного подумал, потом закинул сеть и потащил ее от одного берега к другому. Много разной рыбы поймал седовласый рыболов, но не было среди нее той единственной, обладать которой он жаждал всем сердцем, – светлой девы Велламо, его прекрасной Айно.

Жестоко клял себя Вяйнямёйнен по пути домой. Он сам погубил свое счастье, не будет теперь у него утешения в старости. Стенания Вяйнямёйнена пробудили его мать, воздушную деву Ильматар. Из могилы она обратилась к нему и посоветовала сыну искать невесту в северной стране Похъёла.

Месть Ёукахайнена

Вяйнямёйнен отправился в далекий путь. Не знал он, что на дороге его подстерегает пылающий жаждой мести Ёукахайнен. Сильнее прежнего ненавидел седого певца юный лапландец: ведь к позору поражения теперь добавилась скорбь по сестре, в гибели которой Ёукахайнен винил Вяйнямёйнена. Лелея мечту о мести, Ёукаханен изготовил новый прекрасный лук из железа, меди, золота и серебра и стрелы, которые пропитал змеиным ядом; сам злой дух Хийси дал ему воловьи жилы для тетивы. Мать Ёукахайнена заметила приготовления сына, и после расспросов тот неохотно признался ей в своих замыслах. Стала мать отговаривать Ёукахайнена:

– Не убивай Вяйнямёйнена, сынок, ведь если умолкнет его песня, из мира исчезнет радость.

Заколебался Ёукахайнен, он почувствовал, что какая-то часть его души противится его намерению. Но вспомнив о сестре, он твердо решил, что Вяйнямёйнену не быть в числе живых.

Целую неделю поджидал Ёукахайнен свою жертву у берега моря. Наконец он увидел вдалеке знакомую фигуру с развевающейся на ветру седой бородой, верхом на коне, и злобная радость переполнила его сердце. Натянув лук, он торопливо прошептал заклинание и выпустил стрелу, за ней другую; лишь третьей стрелой Ёукахайнен смог поразить коня Вяйнямёйнена. Свалился седой певец в воду, и волны понесли его в открытое море. Ёукахайнен издал торжествующий крик: наконец-то он одолел своего заклятого врага! Мать же Ёукахайнена осудила поступок сына.

Вяйнямёйнен в гостях у хозяйки Похъёлы

Восемь дней Вяйнямёйнена носило по морю, словно отломанную ветку. На девятый день старец совсем пал духом и отчаялся. Вдруг он увидел орла, летевшего со стороны Лапландии. Подлетел орел к Вяйнямёйнену и спрашивает, что он делает на волнах. Поведал ему Вяйнямёйнен о приключившемся с ним несчастье.

– Не печалься, – отвечал орел. – Садись ко мне на спину, я отнесу тебя куда захочешь. Ведь и ты сделал для меня добро: мне тоже приходилось отдыхать на березе, которую ты оставил для нас, птиц.

Отнес орел Вяйнямёйнена в суровую страну Похъёлу и оставил в прибрежном ивняке. Заплакал старец: как ему найти дорогу из этого дикого чужого края? Три дня и три ночи плакал Вяйнямёйнен; наконец его плач услышала служанка хозяйки Похъёлы и рассказала своей госпоже. Села хозяйка Похъёлы в лодку, поплыла на звук плача и, найдя Вяйнямёйнена, привезла его к себе домой. Целую неделю старуха Лоухи выхаживала обессилевшего гостя; когда же Вяйнямёйнен полностью поправился, приступила к нему с расспросами. Узнав, что Вяйнямёйнен жаждет вернуться домой, Лоухи принялась уговаривать его остаться в Похъёле:

– Хорошая будет у тебя здесь жизнь: каждый день будешь есть и семгу и свинину, все, что ни пожелаешь.

– На родине и черный хлеб вкуснее, чем мед в драгоценном сосуде – на чужбине, – отвечал Вяйнямёйнен.

Поняв, что ее уговоры бесполезны, хозяйка Похъёлы сказала:

– Хорошо, я помогу тебе вернуться домой, только не бесплатно. Ни золота, ни серебра мне не нужно. А скуй мне Сампо, чудесную мельницу с пестрой крышкой. Тогда я не только отвезу тебя на родину, но и дам свою дочь тебе в жены.

– Не смогу я сковать Сампо, – отвечал Вяйнямёйнен. – Но, когда вернусь домой, я пришлю к тебе Ильмаринена. Он кузнец какого еще не бывало, настоящий мастер своего дела. Вот он точно сможет выковать для тебя Сампо.

– Смотри же: дочь я отдам лишь тому, кто скует мне Сампо.

Запрягла хозяйка Похъёлы гнедого коня в сани, посадила в них Вяйнямёйнена и простилась с гостем, предупредив напоследок, чтобы до наступления вечера он ни в коем случае не глядел на небо.

Второе сватовство Вяйнямёйнена

Совсем недалеко отъехал Вяйнямёйнен от дома хозяйки Похъёлы, как услышал над головой странный звук, напоминавший жужжание челнока ткацкого стана. Забыв предупреждение Лоухи, он непроизвольно поднял голову и увидел сидевшую на радуге прекрасную девушку в белоснежном платье, которая ткала золотую одежду.

– Милая дева, садись в мои сани, – ласково сказал он девушке.

– Зачем же мне садиться в твои санки? – звучным мелодичным голосом спросила чудесная незнакомка.

– А затем, чтобы жить в моем доме, печь хлебы с медом, петь песни сидя у окошка. Будь моей женой, прекрасное создание, ты мне сразу полюбилась.

– Девушка в родительском доме точно ягодка в поле, а жена при муже как собака на цепи, – возразила дева.

Вяйнямёйнен продолжал упрашивать; наконец девушка согласилась, но захотела сперва испытать жениха. Сначала она потребовала, чтобы Вяйнямёйнен разрезал волос ножом без острия и завязал яйцо в узел таким образом, чтобы узел не был виден. Вяйнямёйнен легко справился с этим заданием. Тогда девушка захотела, чтобы он выточил изо льда жердинки, да так, чтобы с него не слетела даже пылинка. И это дело не вызвало затруднения у мудрого старца. Напоследок прекрасная пряха пожелала получить лодку, сделанную из обломков ее веретенца. Три дня не переставая работал Вяйнямёйнен, но не желал злой дух Хийси, чтобы вещий певец получил в жены прекрасную деву. Ударил он по топору Вяйнямёйнена так, что тот вылетел из рук старца, врезался в скалу и, отскочив от нее, вонзился Вяйнямёйнену в колено. Ручьем полилась кровь. Стал Вяйнямёйнен вспоминать заклинание для унятия крови, да не смог этого сделать. Пришлось ему отправиться на поиски человека, умеющего останавливать кровь. В две двери без толку стучал Вяйнямёйнен, лишь в третьем доме нашел он старика, который знал нужное заклинание. Когда Вяйнямёйнен рассказал старику о происхождении железа, тот заговорил нанесенную этим железом рану, и кровь перестала течь. Поблагодарил Вяйнямёйнен старика и продолжил свой путь.

Сотворение Сампо

На третий день Вяйнямёйнен подъехал к речной переправе на границе Калевалы. Там, на другом берегу, уже родная земля… Радостью зацвела душа вещего старца; от переполнявших его чувств он запел. Сила его песни вырастила золотую елку высотой до неба, на вершине которой сиял светлый месяц, а на ветках повисло созвездие Большой Медведицы. Вдруг Вяйнямёйнен умолк и помрачнел. Он вспомнил, что его возвращение оплачено свободой другого: великий мастер, вековечный кователь Ильмаринен должен стать заложником за него в далекой неприветливой Похъёле. Вышел из расписных саней Вяйнямёйнен, пошел прямо в кузницу Ильмаринена, из которой доносились громкие удары молота. Радушно приветствовал старца искусный мастер, стал расспрашивать о причине его долгого отсутствия. Рассказал ему Вяйнямёйнен о своей поездке, затем скрепя сердце поведал и об обещании, которое он дал Лоухи. Наотрез отказался Ильмаринен променять свою кузницу на жилища туманной Похъёлы. Тогда Вяйнямёйнен предложил ему пойти посмотреть на золотую ель. Залюбовался Ильмаринен чудесным созданием.

– Полезай наверх, достань месяц и звезды, – предложил Вяйнямёйнен, – они твои.

Не смог Ильмаринен противиться искушению, полез на елку.

– Ну и простодушный же ты: пустой призрак принимаешь за месяц и созвездие, – молвило ему чудесное дерево.

В этот миг во весь голос запел Вяйнямёйнен: призывает он ветер, велит ему нести Ильмаринена в Похъёлу. И действительно, неведомо откуда налетела буря, закрутился бешеный вихрь; он подхватил Ильмаринена и понес его воздушной дорогой, между луной и месяцем, прямо во двор хозяйки Похъёлы. Как дорогого гостя приняла Ильмаринена старая, беззубая Лоухи, накрыла богатый стол, велела дочери надеть лучшие одежды и украшения. Согласился наконец Ильмаринен исковать Сампо для хозяйки Похъёлы.

Приступая к работе, Ильмаринен обнаружил, что в Похъёле не знакомы с кузнечным ремеслом и здесь нельзя найти необходимых инстументов. Но разве это обстоятельство могло остановить такого великого мастера? Нашел Ильмаринен подходящий утес, на его вершине поставил он кузницу, сам изготовил и мехи и наковальню. Всем необходимым для работы снабдила его хозяйка Похъёлы: рудой, чтобы бросить в горнило, рабами, прилежно раздувавшими мехи. Три дня и три ночи не отходил Ильмаринен от наковальни, каменными мозолями покрылись его ладони и пятки, а все не получалось у него исковать Сампо. То выйдет лук, жаждущий сеять смерть, то лодка, сама собой рвущаяся в сражение, то корова, изливающая свое молоко на землю, то явится со дна горнила соха, имеющая свойство запахивать чужие поля. Ничто из выходившего из-под его молота не удовлетворяло Ильмаринена, каждое новое свое произведение он безжалостно бросал в огонь, из которого оно вышло, и лишь неистовее стучал своим молотом по наковальне; ветры со всех четырех сторон света раздували ему мехи. Лишь на третий день, нагнувшись в очередной раз над горнилом, Ильмаринен увидел на его дне пеструю крышку Сампо. С удвоенной энергией застучал кузнец молотом, и вот уже вертится пестрая крышка Сампо, одним боком мелет муку, другим боком – соль, третьим – деньги, несет людям достаток и процветание. Не знает устали чудесная мельница, теперь хлеба хватит и для себя, и на продажу, и попировать на славу.

Рада была хозяйка Похъёлы; в медной горе, за девятью замками, на глубине девяти сажен спрятала она от посторонних глаз свое Сампо, свое великое сокровище.

– Вот, хозяйка, я дал тебе то, что ты просила, – кротко сказал Лоухи Ильмаринен. – Отдашь ли ты мне теперь девицу?

Прежде чем старуха успела ответить, в разговор вмешалась сама девушка. Нет, не променяет она родительский дом на жизнь в чужой стороне, дороги ей ее девичьи труды и забавы; кто же будет кликать летом кукушку, собирать бруснику и вишню, петь на берегу песни, если ее не будет? Отказала прекрасная дева Ильмаринену.

Печально опустил кузнец голову. Теперь ему не остается ничего другого, как возвратиться домой. Накормила, напоила хозяйка Похъёлы Ильмаринена перед дальней дорогой, посадила в медную ладью и велела северному ветру всю дорогу надувать его парус.

Лемминкяйнен находит жену

Ахти Лемминкяйнен жил со своей матерью на острове. Ловил рыбу, тем они и кормились. Красивым, сильным парнем вырос Ахти, но был у него и один недостаток: очень уж влекло его к женщинам. Если в какой-то из окрестных деревень праздник, можно не сомневаться – Ахти тут как тут, глядит откуда-нибудь из-за кустов на танцующих нарядных женщин горящими глазами. Прослышал он, что есть на Саари девушка, прекрасная как цветок, но непомерно гордая. Сватались к ней и Солнце, и Месяц, и сын Полярной Звезды, из чужих краев – Эстонии, Ингрии – приходили сваты, наслышанные о ее красоте, но всем им отказала капризная Кюлликки. До смерти захотелось Лемминкяйнену жениться на дивной красавице. Напрасно отговаривала его мать, убеждая Ахти, что знатный род Саари не выдаст девушку за бедного рыболова.

– Пусть род мой и не знатен, – гордо отвечал ей Лемминкяйнен, – зато уж статью, удалью и силой я любого заткну за пояс.

– Засмеют тебя девицы Саари, – предостерегала его мать.

– Наделаю им детей, так живо умолкут! – засмеялся Ахти.

Мать Лемминкяйнена только руками всплеснула.

– Горе мне, несчастной! Да если ты обидишь женщин из рода Саари, мстить тебе выйдет целая сотня: род этот очень силен и многочислен.

Не послушал мать Лемминкяйнен, сел на лошадь и отправился в деревню, где жил род Саари. В воротах усадьбы Ахти столкнулся с санями и чуть было не оказался на земле. Но досадней всего было ему услышать смех девушек, видевших, как неловко, накренившись набок, въезжал он во двор их богатого дома. Не подал виду Лемминкяйнен, что задет таким отношением, и молодецки повел речь с девушками Саари:

– А что, есть у вас поляны, где можно поплясать с девушками?

– А вот поступи к нам пастушонком, – был насмешливый ответ, – тогда вдоволь сможешь развлекаться с девушками на полянах.

Не раздумывая, Лемминкяйнен принял это предложение. Скоро в деревне не осталось ни одной девушки, которую бы он не обесчестил. За исключением одной – прекрасная Кюлликки-цветочек по-прежнему оставалась для него недоступной. Но не таков был веселый Лемминкяйнен, чтобы отступить перед трудностями; он продолжал настойчиво свататься. Наконец девушка не выдержала и сказала ему: