Вячеслав Тихонов. Тот, который остался!

Вот такая выдающаяся творческая и супружеская пара вырастила, выпестовала и проводила в кинематограф Вячеслава Тихонова. Впрочем, как читатель убедился чуть выше, не только его.

Автору этих строк посчастливилось общаться со многими учениками Бибикова и Чижовой. С некоторыми я поддерживал и дружеские отношения.

Спрашиваю однажды Куравлева:

– Леонид Вячеславович, а почему вы всегда так неохотно идете на контакт с прессой?

– Не обижайся, – ответил он. – Но мне с вашим братом журналистом чаще всего говорить не о чем. Они же поголовно не знают, кто такой Бибиков. А ведь это один из лучших советских педагогов. Он мог видеть в своих учениках то, что другим было недоступно. Скажем, я лично очень скромно вел себя на курсе, совсем не по-актерски. Да и сама учеба давалась мне весьма затруднительно. В какой-то момент я был уже на грани исключения. Очень многие во ВГИКе считали, что я профнепригоден. Только Борис Владимирович настоял на том, чтобы меня оставили, и в конце концов сделал-таки из меня актера. Уже став известным, я часто навещал Бориса Владимировича. Мне было важно посидеть рядом с ним, помолчать, послушать его. В том общении с учителем я всегда черпал для себя что-то очень важное, нужное, вдохновляющее. «Биб» для многих из нас был не только учителем, но и родителем. А для меня он – Бог.

Надо ли педалировать здесь то обстоятельство, что и для Тихонова профессор Бибиков тоже значил больше, чем обыкновенный преподаватель киновуза? Ведь если бы в победном 1945 году Бибиков не выказал участия к плачущему неудачнику, не выслушал того, не дал возможность проявить себя, то как знать, пошел бы ли Слава на вторичный штурм ВГИКа.

«Борис Владимирович всегда привносил в свои занятия с нами особый дух МХАТа, идеи и мысли Станиславского, – вспоминал Тихонов. – Он бывал с нами в меру строгим. Случалось, сердился и даже в сердцах покидал аудиторию. Девочки, его любимицы, во главе с Катей Савиновой бросались за ним, уговаривали, просили за всех нас прощения. Сценки те выглядели наивно, почти по-детски, однако Бибиков всякий раз смягчался и возвращался. Он не очень щедро раздавал похвалы, особенно прилюдно. Часто вызывал нас к себе на беседу, по одному.

Мне как-то сказал, что в целом доволен моими курсовыми работами, и посоветовал:

«Ты пристальнее следи за собой – не морщи лоб по любому поводу, не раздувай ноздри. Выявлению сути роли это наверняка не поможет, а лишнее хлопанье лицом ей только навредит. И не репетируй перед зеркалом. Такое любование собой всегда уводит от главного – персонажа, который тебе предстоит играть».

Вот так, подробно, заинтересованно и, я бы даже сказал, щедро, педагог наставлял нас жить ролью, а не кривляться. Эта школа всегда со мной.

Назвать профессора Бибикова добреньким – да ни у кого бы из нас язык не повернулся. От него можно было получить такого нагоняя!.. Борис Владимирович, к примеру, слыл ярым противником киносъемок во время учебы. Бывали случаи, когда за выдачу разрешения на съемки под его разнос попадал даже сам ректор ВГИКа. Бибиков мог ворваться к нему в кабинет и на повышенных тонах отчитать: «Кто имел право дергать мою ученицу?»

По существу, ведь в фильме своего ученика Евгения Ташкова «Приходите завтра» наш учитель сыграл самого себя. Однажды ему пришлось схлестнуться с Василием Сталиным. Тот задумал организовать в Москве театр ВВС и в качестве актеров пригласил выпускников курса Бибикова 1950 года. Причем пообещал новоиспеченным звездам несусветно большое по тем временам жалованье.

Все были довольны, кроме Бибикова. Он буквально встал грудью против этой затеи и настоял на своем. Бибиков терпеть не мог актерских привилегий, выделения актеров в высшую касту, проявлений «звездности».

Вообще, если суммировать все воспоминания о нем, начинаешь понимать, чего он хотел от актеров помимо профессионализма. А хотел он, чтобы его ученики воспринимали свое призвание не как подарок судьбы, счастливый билет, а как крест, миссию, святой труд. Только бесконечно преданный искусству человек мог заслужить его благосклонность.

Одной из его любимых учениц была Катерина Савинова – та самая Фрося Бурлакова из фильма «Приходите завтра».

Собственно, он открыто называл ее своей любимицей и заявлял: «Я прожил большую жизнь, знавал много знаменитых актеров. Но видел лишь двух невероятных людей, которые были бы так беззаветно преданы искусству и поразительно талантливы. Это Станиславский и Катерина Савинова».

По итогам вступительных экзаменов все группы были укомплектованы полностью. Поэтому, несмотря на усиленные хлопоты профессора Бибикова, Слава Тихонов был зачислен только на один испытательный семестр, в продолжение которого ему, «условному студенту», предстояло доказать свою состоятельность. Это значило, что по общеобразовательным предметам он должен был получать только хорошие и отличные оценки. Но главное – зарекомендовать себя на артистическом поприще, проявить свои способности в умении хорошо, грамотно говорить, танцевать, показывать акробатические этюды и пантомимы, петь и декламировать. Наконец, продемонстрировать всем свою готовность играть на сцене.

Тихонов вполне успевал по всем предметам, занимался весьма прилежно, не получил к концу семестра ни единой «тройки», только «хорошо» и «отлично». А главное, вместе с Сережей Гурзо Слава начал репетировать большой этюд «Утро Обломова» из романа Ивана Гончарова. Поначалу между парнями даже возник спор: кому кого играть.

Потом Тихонов рассудительно предложил:

– Ты старше меня, значит, твой Захар. Ну а мне уже что осталось.

Гурзо представлял собой потрясающую личность, родился в многодетной патриархальной московской семье. Один из его дедов был протоиереем, отец – врачом, а мать преподавала точные науки в Гнесинке. Дядя по матери – Иван Михайлович Кудрявцев, народный артист, играл на сцене МХАТа. Жили они в коммунальной квартире на Кузнецком Мосту.

Шестнадцатилетний Сережа добровольцем ушел на фронт, в Польше получил тяжелое ранение. Год лечился в госпиталях, после чего и поступил во ВГИК. Феерически дебютировал на киноэкране в роли Сергея Тюленина из фильма Сергея Герасимова «Молодая гвардия». Помимо актерской работы Гурзо писал стихи и песни. Выпустил поэтический сборник «Далекое, близкое», часто выступал с концертами. Снялся в четырнадцати фильмах. Получил две Сталинские премии. Пользовался невероятным, фантастическим успехом у женщин. Скоропостижно скончался, не дожил четырех дней до своего сорок восьмого дня рождения.

«Утро Обломова» стало заметным событием во ВГИКе. На просмотр приходили студенты даже из других театральных вузов столицы. Тихонов и Гурзо получили по четверке. Из педагогических соображений пятерок им не поставили. Таким вот образом по всем итогам семестра Вячеслав Тихонов стал студентом на законных основаниях.

«Годы существенно стерли из моей памяти те сложные и тревожные перипетии моего зачисления во ВГИК, – вспоминал Вячеслав Васильевич. – До сих пор живо лишь ощущение огромного, ни с чем не сравнимого счастья. Так вот и началась моя дорога в кино.

Наши педагоги Ольга Ивановна Пыжова и Борис Владимирович Бибиков готовили нас к профессии артистов кино. Но путь к ней лежал через сценическую площадку. На театральных подмостках мы играли самые разноплановые роли – от комедийно-бытовых до трагических. И потому я окончил институт, по сути дела, театральным актером. А кино и театр, несмотря на свое кровное родство, говорят все же на разных языках.

Вот поэтому мои первые пять-шесть ролей в кино ушли, как мне кажется, на познание кинематографа. Надо было приучать самого себя к атмосфере работы на съемочной, а не на сценической площадке. Что такое театр, я знал, что такое кино – нет. Началось профессиональное изучение не только самого кинематографа, но и изучение себя в рамках кинематографа.

С нашим курсом больше других педагогов занимались Ольга Пыжова и Борис Бибиков – потрясающие знатоки театра, лучшие представители мхатовской школы. Учеба давалась мне непросто. Но рядом со мной всегда были Ольга Ивановна и Борис Владимирович. Не считаясь с собственным временем, они старались всячески давать нам все, что необходимо для овладения профессией актера. При этом, в не меньшей, а возможно, и в большей степени они заботились о формировании нашего внутреннего мира. До самого нашего выпуска из ВГИКа и даже после выпуска эта супружеская чета рассматривала каждого из нас как человека, которому в ближайшее время суждено будет разговаривать с миллионами людей на самом проникновенном для человеческой души языке – языке искусства. Языке, рожденном жизнью и уходящем в жизнь. Именно поэтому они так заботились о нашей личностной высоте.

За годы обучения во ВГИКе я прочитал в разы больше, чем за всю предыдущую жизнь. Пыжова или Бибиков могли как бы невзначай поинтересоваться: «Слава, а что вы сейчас читаете?» Или, наоборот, порекомендовать. Мол, Слава, обратите внимание на «Русский дневник» Джона Стейнбека. Они оба знали, что я безо всякого понуждения запоем читаю русскую классику, восполняя тем самым школьный пробел. А вот на иностранцев почти не обращаю внимания. И они исподволь, ненавязчиво подсказывали мне, на какие вещи из Ромена Роллана, Эрнеста Хемингуэя, братьев Томаса и Генриха Маннов, Лиона Фейхтвангера, Уильяма Сарояна, Андре Моруа, Луиджи Пиранделло следует обратить особое внимание.

«Понимаете, Слава, – говорил мне Бибиков, – все читать невозможно, да и не нужно. Но есть определенный минимум произведений отечественной и зарубежной литературы, не знать которых для интеллигентного человека как бы даже и неприлично. Это я вам говорю не в упрек и не порицая вас. Но вы должны знать и помнить, что на актере лежит большая, нежели на представителях других профессий, ответственность за собственный интеллектуальный уровень. Он поэтому не может быть посредственным, так как актер обязан показывать людей в действии, показывать их через определенные поступки, показывать через живые, воплощенные в конкретных типах характеры. А для этого вам нужна собственная интеллектуальная и духовная высота. Понимаете: лилипуты не могут играть гулливеров. Если хотите воздействовать своим искусством на зрителей, то для этого вы сами должны быть во всеоружии».

Вспоминая свои самые счастливые годы, проведенные во ВГИКе, Вячеслав Васильевич чаще всего рассказывал о Пыжовой и Бибикове. Оно и понято. Та супружеская чета без всяких преувеличений являлась для него и его однокурсников педагогами-родителями. Ольга Ивановна и Борис Владимирович на самом деле относились к своим воспитанникам как к родным детям.

Это, дорогой читатель, вовсе не писательская завитушка или же авторское стремление выдать желаемое за действительное. Очень многие советские артисты, которым посчастливилось учиться у Пыжовой и Бибикова, практически хором заявляли: мы с родителями не делились тем, в чем, случалось, признавались своим дорогим учителям. Похоже, этот супружеский педагогический тандем действительно обладал каким-то особым воспитательным секретом. Ну не случайно же второй набор в мастерскую Пыжовой и Бибикова в истории ВГИКа прочно записан как «Бибиковский курс». Такого персонифицированного определения я больше не слышал.

Из него вышли Изольда Извицкая, Геннадий Юхтин, Валентина Владимирова, Юрий Белов, Валентина Березуцкая, Надежда Румянцева, Артур Нищенкин, Леонид Пархоменко, Мария Кремнева, Данута Столярская, Валентин Брылеев, Маргарита Криницина, Руфина Нифонтова (Питаде), Майя Булгакова, Татьяна Конюхова. Здесь что ни имя, то легенда советского кино. Ну Извицкая, Румянцева, Нифонтова, Булгакова, Конюхова, как говорится, без комментариев. Однако у Юхтина более чем 150 киноролей, у Березуцкой – свыше 100, у Нищенкина – 90. Юрий Белов сыграл в полусотне фильмов, в том числе монтера Гришу в «Карнавальной ночи». Маргарита Криницина – бессмертная Проня Прокоповна в «За двумя зайцами». Так и все остальные.

Пыжова и Бибиков отличались завидным умением ковать кадры для отечественного кинематографа. В этой своей созидательной педагогической истовости во ВГИКе они были не одиноки. После войны главный кинематографический вуз страны вообще переживал свой педагогический ренессанс.

В те легендарные годы при институте создается кафедра документального, научно-популярного и учебного фильма. Руководят новыми мастерскими Илья Копалин, Роман Кармен, Леонид Кристи, Александр Згуриди, Борис Альтшулер, Семен Райтбурт, Борис Кубеев, Александр Медведкин.

На режиссерский факультет приходят преподавать крупнейшие мастера кино: Сергей Юткевич, Юлий Райзман, Борис Бабочкин. Мастерские помимо уже упомянутых Пыжовой с Бибиковым и Макаровой с Герасимовым набирают Александр Довженко, Игорь Савченко, Григорий Рошаль, Григорий Александров, Михаил Чиаурели, Григорий Козинцев.

На кафедре кинодраматургии начинают преподавать известные сценаристы и редакторы: Евгений Габрилович, Нина Агаджанова, Катерина Виноградская, Евгений Помещиков, Илья Вайсфельд, Иосиф Маневич.

Среди студентов послевоенного набора появляются недавние фронтовики, будущие режиссеры, сценаристы, операторы, которые по-новому расскажут о советском человеке и его судьбе в годы войны и послевоенного лихолетья. Это Григорий Чухрай, Станислав Ростоцкий, Валентин Ежов и их молодые коллеги – Сергей Бондарчук, Марлен Хуциев, Яков Сегель и Лев Кулиджанов, Александр Алов и Владимир Наумов, Владимир Монахов, Петр Тодоровский.

Кафедра истории кино ВГИКа создает опытную учебную группу киноведов. Большую роль в этом играет профессор кафедры истории кино Н. А. Лебедев. На кафедре работают видные историки и теоретики кино: Бела Балаш, Н. М. Иезуитов, Г. А. Авенариус, В. Е. Вишневский.

Вот какая плотная и насыщенная творческая среда окружала моего героя.

А вот что касается его быта, то он явно отставал от учебного процесса. О бедной студенческой жизни вгиковцев можно написать целый трактат. Но я лишь сообщу моему уважаемому читателю, что студенты в общежитии обходились без электричества. В каждой комнате горели по две керосиновые лампы.

«Мы жили бедно, но интересно»

Как я уже говорил, Вячеслав Васильевич всегда с удовольствием вспоминал годы своего студенчества, тепло говорил обо всех своих наставниках, о той незабываемой творческой атмосфере, которая царила во ВГИКе первых послевоенных лет.

Но он практически нигде и никому не рассказывал о своей сугубо частной, бытовой ученической жизни. Эта фраза, вынесенная в подзаголовок: «Мы жили бедно, но интересно» – едва ли не единственная, которую мне удалось выудить из его немногочисленных воспоминаний.

Почему так? Наверное, исчерпывающий ответ на подобный вопрос уже невозможен в принципе. Но предположить его несложно, особенно с учетом повышенной нравственной самооценки Тихонова, его всегдашней щепетильности в суждениях, тем более – в поступках. Так вот, как мне кажется, он элементарно стеснялся говорить о собственных трудностях, которые приходилось испытывать в послевоенные годы. На историческом фоне тех планетарных апокалиптических невзгод, выпавших на долю страны и народа, собственные проблемы и сложности виделись его благородной душе мелкими, даже пустячными. Во всяком случае, недостойными общественного внимания.

Пожалуй, о своей женитьбе на однокурснице Нонне Мордюковой Вячеслав Васильевич не распространялся все по тем же причинам. Скорее всего его частная жизнь студенческого периода, как теперь модно писать privacy, так и осталась бы в этом повествовании непроясненной, затронутой вскользь, если бы не счастливый подарок судьбы, о котором я уже мельком упоминал в самом начале этих заметок. Это мое многолетнее, доброе, временами даже задушевное общение с Нонной Викторовной Мордюковой. Благодаря ее воспоминаниям я в какой-то мере могу восстановить и частную жизнь своего героя.

Еще будучи студенткой ВГИКа, Нонна (Ноябрина) Мордюкова дебютировала в кино, сыграла Ульяну Громову в фильме С. Герасимова «Молодая гвардия», к которому мы еще вернемся. Она получила за ту работу Сталинскую премию первой степени. Тихонов за роль Володи Осьмухина такой награды не удостоился.

Взяв в молодости столь головокружительную профессиональную высоту, актриса в последующей жизни никогда не снижала творческой активности, наоборот, только ее наращивала. Из более чем полусотни фильмов, в которых принимала участие, она не сыграла практически ни одной роли даже второго плана, за которую можно было бы потом стыдиться. Звание народной артистки Советского Союза Мордюкова получила в 1974 году, была награждена пятью высшими орденами СССР и России. Ее дважды признавали лучшей актрисой года. Она стала лауреатом премий «Золотой овен» в номинации «Человек кинематографического года» и «Кумир» в номинации «За высокое служение искусству». Ей присуждался специальный приз «Честь и достоинство» национальной кинематографической премии. Наконец, Нонна Викторовна была включена в первую двадцатку самых выдающихся актрис XX века редакционным советом британской энциклопедии «Кто есть кто» («Who is Who»).

Думаю, по праву. Мордюкова была по-настоящему великой и пронзительно народной. Жизнь она прожила столь бурную и тяжелую, как, пожалуй, ни одна другая советская актриса.

Повторюсь не без удовольствия: долгие годы мне посчастливилось много и близко общаться с этой удивительной женщиной. Писал я о ней в различных изданиях, никогда не знал отказа в интервью. Всякий раз, когда я приносил ей уже отпечатанный материал, актриса подписывала его, не читая.

Мое растерянное удивление она обычно отмечала такими словами: