Богатство дураков

Иннокентий же проспал всю ночь, не открывая глаз. Хотя под утро он всё же услышал, что к нему заходила хозяйка квартиры и поправляла подушку, точно так же, как это делает его любимая жена. Как и Варя, он чувствовал сквозь сон и смену температуры тела, и пронзающую боль. Впрочем, все эти неприятные ощущения он списал на артроз, с которым мучился уже не первый год. А если что-то и ползало по нему, то этого он точно не почувствовал, так как был в стельку пьян.

Перемести фокус

Несмотря на вчерашнюю жару, утро выдалось довольно прохладным. Радио вещало о температурной отметке в двадцать один градус в середине дня. Солнце то и дело скрывалось за набегающими облаками, а холодный сухой северный ветер пробирал до мурашек легко одетых прохожих.

Иннокентий встал около девяти часов. К его удивлению, вчерашние посиделки прошли почти без последствий и он чувствовал себя вполне сносно. Сделал короткую ежедневную зарядку, помогающую, по замыслу, сохранить дряхлое тело в надлежащей форме. Умылся, еще раз с изумлением осмотрел комнату с затянутым плёнкой окном, в которой провел ночь, затем удостоверился в сохранности картины и направился на кухню, где Марго, как дружелюбная хозяйка, готовила ароматный завтрак. Вокруг нее летала птица, похожая на обычную сороку, которую Иннокентий вчера не видел.

– Доброго вам утра, Марго. Какая у вас удивительная птица! Не припомню, чтобы она летала тут давеча. – Иннокентий подошел ближе к обеденному столу. – Вы простите меня, если я вечером немного перебрал… Уж больно вкусный виски принес ваш друг. Я бы хотел поблагодарить его еще раз за интересный вечер. Он, наверное, спит?

Иннокентий поманил пальцем птицу, но та никак не отреагировала, а лишь села на подоконник и отвернулась к окну.

– И вам доброго утра, – не отрываясь от дел, произнесла Марго. – Нет, он уехал еще вчера, но вы сможете поблагодарить его на сегодняшнем мероприятии. Присаживайтесь к столу. Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. Будто помолодел на десять лет. Хороший алкоголь творит чудеса!

– Не думаю, что дело в алкоголе… – в голосе хозяйки прозвучала усмешка.

Марго выставила на стол тарелки с кашей и фруктами и позвала птицу, для которой отдельно приготовила размоченный хлеб с тонко нарезанным свежим мясом. – Эта милая птаха принадлежит вашей сегодняшней напарнице. Его имя Вася, а девушку зовут Варвара.

– А она уже приехала? – Иннокентий взял ложку и зачерпнул кашу. – Что-то не припомню…

– Да, еще вчера, – присоединилась к завтраку Марго. – Пусть отдыхает. А вы пока можете прогуляться по нашему району. Вы ведь любите утренние прогулки?

– С удовольствием пройдусь! – расплылся в улыбке старый художник. – Скажите, Марго, могу я сделать звонок с вашего телефона? Жена, наверное, волнуется.

– Конечно. Телефон в моей комнате. После завтрака можете позвонить.

Иннокентий неспешно ел порцию каши с фруктами и с любопытством поглядывал на сороку, которая с характером хищника разбрасывала вокруг себя еду, а после снова собирала и быстро поглощала. Он был удивлен, что птица, которая должна жить на воле, так по-хозяйски чувствует себя в домашних условиях. У художника зародилась идея новой картины – он представил высокую светловолосую женщину в больших темных очках, кормящую с рук стаю диких сорок. Птицы, что хватают пищу, роняют её на спины сородичей внизу, и получается, что сороки клюют друг друга, не замечая боли, жадно наслаждаясь пиршеством.

– Простите мою бестактность, – оторвался от фантазий и завтрака Иннокентий. – Я заметил, что вы все время носите темные очки. У вас раздражение роговицы? У моей соседки тоже были проблемы с глазами, и ей приходилось носить темные очки, чтобы выйти в магазин.

– Нет-нет, – продолжала трапезу Марго, – с моими роговицами все в полном порядке, но я с детства терпеть не могу солнечный свет. От него у меня начинает болеть голова.

– Да, я слышал о подобном! Это что-то психическое. С неудовлетворением или обидами что ли связано… – Иннокентий всё же почувствовал, что суёт нос не в своё дело, и принялся суетливо соскребать остатки каши. А когда он чувствовал себя не в своей тарелке, то начинал без умолку тараторить. – Я смотрел передачу, где один бизнесмен просидел двадцать шесть лет у себя в квартире, потому что боялся выходить на улицу, но зато открыл свое дело через компьюктер и заработал очень много денег.

– Неужели? – Марго хихикнула, удивляясь корявому произношению Иннокентия.

– Да. Именно! О нем еще говорили, что он с младенчества подвергался насилию со стороны родителей. Они жестоко наказывали его за каждую провинность, да так, что у того на теле живого места не было. Конечно же, ребенок стыдился выходить на улицу. Боялся, что сверстники засмеют. Ему приходилось учиться дома, гулять дома, все делать дома. Я слышал, что его родители неплохо зарабатывали и у ребенка было все необходимое… Кроме любви, конечно. – Старик доел, выпил кофе, приготовленный заботливой хозяйкой, и вытер рот о рукав рубахи. – Странно, что они не отвели его к врачу… А какая шумиха была, когда все это вскрылось! – Иннокентий развалился на стуле закинув ногу на ногу. – Все идет из детства. … Вас, случайно, не били родители?

– Нет, что вы! – поперхнулась кофе Марго. – Я росла в благополучной семье. – Она промокнула губы салфеткой и убрала посуду со стола. – Иннокентий, вы хотели позвонить жене?

– Да-да-да-да! – встрепенулся Иннокентий. Он понял, что хозяйка квартиры не желает говорить на щекотливую тему, и решил больше не тревожить ее. – Спасибо, что напомнили!

Телефонный аппарат находился в комнате Марго. Тумба, на которой он стоял, была главным номинантом на роль творческого беспорядка. Различные листы, листочки, листики и просто клочки бумажек, странные фотографии с людьми, ручки, флакончики с разными жидкостями, журналы о старинных украшениях, видимо подаренные Станиславом, ножницы и скрепки, кнопки, жвачки… Все это беспорядочно лежало вокруг небольшого стационарного телефона. Иннокентий, запретив себе рассматривать весь этот хлам, набрал номер и присел на край кровати.

– Алло, кто это? – из трубки раздался взволнованный голос. Иннокентий моментально вспотел.

– Курочка моя, это я, Кеша!

– Кеша? Где ты шляешься, сволочь? Я всю ночь не спала! Опять с Семенычем нажрался? Я так и знала! Нельзя тебе доверять! Полвека твои обещания слушаю, а ты…

Иннокентий убрал телефон от уха и тяжело вздохнул, прокручивая в голове несколько вариантов ответа своей ненаглядной. – Синичка моя, не кричи. Все хорошо. Я не пил с Семенычем.

– А где ты был и почему еще не дома? – продолжала кричать супруга.

– Я познакомился с одной очень влиятельной женщиной, настоящей ценительницей искусства! Она предложила мне участие в аукционе, представляешь? Я смогу продать свою картину вдвое дороже, чем хотел. Алло?! Ты меня слышишь? – Старый художник снова оторвал от уха телефон и дунул в трубку, думая, что та забилась пылью.

– С женщиной? С какой еще женщиной?

– С Марго, – Иннокентий вытер со лба пот. – Она очень добрая! Я сейчас у нее в гостях. А вечером я уже буду дома с огромной суммой, которая порадует тебя, моя ласточка. Алло? Алло! – Раздались долгие красноречивые гудки – телефон на той стороне повесили.

Иннокентий еще пару раз пытался дозвониться до жены, но та не отвечала.

«Ревнует, – подумал он. – Ну ничего. Позлится и простит, когда увидит, сколько денег я заработал».

Он встал с края кровати, одёрнул слегка измятую одежду и направился в прихожую, где погладил по рамке запечатанную картину, затем обулся и направился на ежедневную утреннюю прогулку.

***

Для Вари утро началось далеко не так прекрасно, как для Иннокентия. Она проснулась ближе к одиннадцати часам от удушающего запаха, доносящегося непонятно откуда. Казалось, что ее поместили в газовую камеру и пытаются убить. От испуга она закричала и закрыла нос руками, прижав колени к подбородку.

В комнату тут же забежала Марго, присела рядом и приобняла дрожащую девушку.

– Тише, тише… Успокойся! Все хорошо. Ты в безопасности. Вон, смотри, птица твоя тоже тут… – Вася метался по комнате, будто чувствовал страх своей хозяйки.

– Что вы со мной сделали? – Варя освободилась от объятий и отодвинулась на дальний край кровати. – Что это за вонь? Почему я не могу нормально дышать? Вы меня отравить решили, да!

– Да что ты, милая, – Марго затушила ароматическую палочку, ставшую триггером для Вари. – Тебе просто нужно немного успокоиться. Сейчас это главное.

Марго отвернулась и сняла очки, а потом медленно повернула голову и посмотрела на Варю. Теперь не было никаких сомнений, что глаза этой женщины издают яркое неестественное свечение.

– Что…? Что с вашими глазами? Кто вы такая? Что вы со мной сделали? – прокричала Варя через одеяло, которым закрыла нижнюю часть лица. Волна истерики подхватила её, лишая привычного самообладания.

– Ну-ка успокойся! Дыши ртом. Я не хочу говорить с тобой, когда ты ведешь себя как маленький ребенок, – Марго заговорила как строгая учительница. – Сядь! Убери одеяло. Дыши через рот. Вдо-о-х, выдо-о-х… Медленно, не спеша… Вот так…

Варе ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Она готова была сделать что угодно, лишь бы поскорее избавиться от этого ужасного, удушающего запаха.

– Удивительно, я думала, ты получишь дар невидимки, а ты у нас, оказывается, «ищейка». – Марго вновь приобняла Варю.

– Ищейка? Что вы… – Варя отодвинулась от пугающей женщины. – Что вы несете? Я ничего не понимаю! Вы отравили меня своим чаем, да? Подсыпали мне что-то в еду? Я так и знала, что нельзя с вами связываться!

– Что ты! – засмеялась Марго, блеснув взглядом. – Чай был совершенно обычным. Все сделали «личины». Это маленькие червячки. Твоя птица их вчера склевала. Теперь твой Вася настоящий хищник! Покруче медведя будет.

– Чего-о? Так это был не сон? Фу, какая гадость! Все-таки вы отравили меня какими-то личинками…

– Не личинками, а личинами. Это усилители способностей, заложенных в человеке с самого рождения, – мягким голосом говорила Марго, успокаивая напуганную девушку. – Я хотела показать тебе и Иннокентию, что можно жить совершенно по-другому. И, разумеется, это поможет вам с сегодняшним заданием.

– Как это… – Варя ткнула себя в нос, – …может помочь?