Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Грамматическая аптечка. Неотложная помощь в правописании

Год написания книги
2010
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
8 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Классный самиздат

Потом мы стали собирать очередной выпуск детского литературно-каллиграфического журнала «Ижица». В ходе уроков словесности насочиняли мои ребята к концу года уже кучу всяких текстов. Были тексты «экскурсий по дому Толстого в Хамовниках» (с разными интересными деталями), рассказы по карикатурам Бидструпа (сочиняли в группах по четыре человека; задание – употребить как можно больше определений, а вот однородные они или нет – в том-то и закавыка), истории, построенные на антитезе (для затравки я принесла в класс два яблока, румяное и засохшее), былины «про наш класс», «рождественские истории» (ну очень «жалистные»!) и так далее.

Кстати, для нашего самиздата тексты набирали на компьютере специальные наборщики – вовсе не грамотеи, а просто-напросто те, у кого дома компьютер имелся в наличии. Таковых было немного – пять человек, и им, беднягам, пришлось нелегко: одним пальцем набирать тексты аж в восемь (разножанровых) отделов журнала! А в каждом отделе, между прочим, сочинений было – по числу учеников в классе. Да ещё потом корректорскую правку вносить. И не один раз.

Набирали с рукописных исходников – «чистеньких», поскольку в своё время они мной проверялись, а учениками неоднократно прорабатывались и переписывались. Однако при компьютерном наборе выскакивало множество «опечаток» (назовём их так). Потребовалась корректура. Корректорами работали сами авторы историй – сверяли очередной набор с исходником.

На этом этапе ещё и ещё раз грамматическая зоркость оттачивалась – и у наборщиков, и у корректоров…

И только потом, когда ни единой ошибочки нигде не осталось, один из наших классных пап взял дискету с текстами на работу и распечатал все литературные опусы пятиклассников на принтере.

Отрывок из истории, сочинённой Олей Савельевой. Переписчик – Гаргантюа. Автор каллиграфического ряда – Саша Панин

Как выбирали почерк

Литература литературой, однако журнал у нас был концептуально каллиграфический. И тут я набралась наглости и озвучила давнюю идею Вячеслава Букатова, которая в начале наших занятий каллиграфией казалась мне уж слишком фантастичной. А давайте, говорю, каждый выберет себе переписчика – кому бы он мог доверить такое ответственное дело, как переписывание одного из своих сочинений (правда, не своим почерком, но об этом дальше). Некоторые просто-напросто обменялись сочинениями – по дружбе. Но были и такие, кто долго и тщательно выбирал себе переписчика. А кому-то даже пришлось согласиться переписывать сочинения сразу у двоих.

Автор былины – Иван Смирнов. Переписчик – Буратино. Автор каллиграфического ряда – Лёша Плахотников

Как выбирался почерк? По совету Вячеслава Михайловича, устроили жеребьёвку. Каждый должен был написать на трёх бумажках три имени: одно – литературного героя, почерк которого «могу себе представить», второе – героя, почерк которого «не представляю», и третье – реального исторического лица. Бумажки клались в чью-нибудь шапку и перемешивались. А потом каждый вытягивал имя персонажа, чьим почерком ему предстояло работать.

Так появился «переписчик Буратино», «переписчик Гаргантюа», Маленький принц, Левша, Карлсон, Наполеон, Наталья Гончарова, Мальвина, Берендя и так далее – большей частью из любимых книжек, или из тех, что мы на уроках чтения в этом году читали, или из книги по графологии.

Сочинение Вари Гогуля. Переписчик – мальчик из рассказа Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке». Автор каллиграфического ряда – Вера Лысенко

Таким образом, у каждой работы должно было быть аж по три автора. Точнее, подписи под работами должны быть оформлены в три строки. В первой строке – имя сочинителя истории. Во второй строке – имя переписчика (того или иного персонажа, чьей рукой осуществлялся труд переписчика). И в третьей строке – автор каллиграфического ряда (ученик, «придумавший» своему переписчику почерк). Такая вот заморочка.

В отсутствие сканера

Помню, что мы довольно долго – несколько уроков – занимались этой самой перепиской. А долго потому, что ежели обнаруживалась грамматическая ошибка, то всю работу приходилось делать заново. Переписчики стонали, однако куда ж деваться: профессия обязывает, чтоб было без сучка без задоринки.

По самому удачному отрывку из каждой работы предполагалось разместить на страницах «Ижицы». Выбирались эти отрывки автором сочинения, принимавшим работу у переписчика. Время поджимало (конец учебного года), и даже отксерокопировать работы (о сканере тогда и речи не шло) не было возможности, потому что единственный на всю школу дохленький ксерокс окончательно сдох. Так что выбранные отрезки вырезали ножницами прямо из подлинников (сейчас ужас берёт!) и вклеивали в исходный экземпляр журнала, который всё больше начинал походить на чудовище Франкенштейна. Потом, правда, уже перед самым праздником, со стороны родителей нарисовалась возможность с исходного экземпляра отксерокопировать журнал на всех…

А вообще-то это целая история – как буквально по клочочкам, с заплатками, следами канцелярского клея и слёз, мы (спасибо, Катя, Варя, Ксюша, Вера и Настя!) сшивали наш каллиграфический журнал. Класс стал похож на кружок кройки и шитья. Не только столы, но и пол был выложен множеством разнокалиберных лоскутков. Тут и компьютерный набор, и каллиграфические вставки, и бумажки с названиями разделов (каждый из учеников сочинял их мало того что покаллиграфически, да ещё и «в стиле»), и полосочки с автографами – тоже «в стиле» литературного жанра того или иного сочинения…

Книжное дело

История с каллиграфией на этом не кончилась. Учительница по ИЗО, вдохновившись «Ижицей», затеяла на своих уроках… книгоиздание. Целый месяц пятиклассники, сорганизовавшись в команды по три человека, трудились над изданием книжечек. Одна тройка взялась выпустить в свет сборник былин, другая – рецептов, третья – рождественских историй, четвёртая – первую главу Евангелия от Иоанна, пятая – избранное из произведений Ксюши и Веры, шестая – краткий молитвослов.

Работали профессионально. Кто-то служил переписчиком, кто-то – иллюстратором, кто-то – корректором. Кто-то взял на себя функции выпускающего редактора, кто-то – переплётчика…

Именно в это время мы целый день провели в Музее книги (что при библиотеке имени Ленина), изучая титульные листы, форзацы и прочие премудрости.

Авторы каллиграфического ряда: Андрей Ионин, Саша Панин. Художники: А. Ионин, А. Давыдов, А. Панин. Издательство «Три рыцаря», Москва, 1996

Переписчик и автор каллиграфического ряда – Варя Гогуля. Художественный редактор – Таня Романова. Корректор – Ксюша Лысенко. Издательство «Вартьяна Рогуля», Москва, 1996

А это Ксюша в каллиграфическом экстазе издала ешё одну книжку

Читатель, оцени культуру оформления самиздата: макет странички, выходные данные – всё довольно грамотно

Глава III. Чтение. Мизансцены успеха

Похвала черепашьему бегу. Как учить всех, не форсируя индивидуальный темп каждого

У ваших детей недостаточная скорость чтения? Это не беда! Ведь скорость всего лишь сигналит нам о том, что у ребёнка свой, сугубо индивидуальный механизм этого сложнейшего дела. Так зачем же преждевременно тянуть морковку за зелёный хвостик: мол, быстрей, быстрей расти?! Давайте лучше подождём: взрыхлим землю, польём… А там, глядишь, и будем радоваться урожаю.

Но вот как грамотно рыхлить и поливать? Давным-давно сложившаяся традиция урочного чтения, увы, до сих пор такова: один ученик читает, остальные «следят». Как можно построить занятие чтением иначе – так, чтобы ни детям, ни взрослым скучно не было?

Не урок, а кошмар

В самом начале моего учительства я, помню, долго мучилась с уроком чтения. Ну не складывался он никак!

Вот русский и математика не сразу, конечно, но всё же как-то потихоньку утряслись: стали обрастать делами, традиционными заданиями, возник темпоритм. В общем, у урока появилась некая структура, форма, которая не давала моим шустрым детям возможности расползаться в разные стороны. Может быть, это было связано с тем, что русский и математика – письменные предметы и здесь есть привязка к тетрадкам? А к ним первоклашки, сами знаете, испытывают почтение (по крайней мере, до поры до времени). Чуть ситуация урока начинала, как тесто из-под крышки, выползать из-под моего бдительного контроля – я втыкала их в эти тетрадки, а там, глядишь, урок и вливался в какое-то разумное (как мне тогда казалось) русло. Ну, по крайней мере, не рассыпался на глазах, чего я тогда пуще всего боялась.

А вот чтение – сплошной кошмар и ужас, потому что не пойми что. Каждый раз, стиснув зубы, я ждала этого урока, и когда он заканчивался, облегчённо вздыхала: ну наконец-то! – и, довольная, переходила к математике.

Дело вот в чём. Чтение – значит, надо читать. Но как читать всем классом? По цепочке, как это в большинстве случаев принято? Но один читает чётко, громко, понятно – его ещё слушают, да и то кое-как. А другой (новеньких в классе всегда хватает) – тихо, невнятно, по складам, бывает, чуть не плача. У меня не хватало духу ни его заставлять читать, ни остальных – слушать. Через пару минут уже никто не слушает читающего. Это и понятно: мне самой скучно. Силой и устрашением сохранять внимание учеников не хочу. А как построить работу? Читать самой? Так они никогда не научатся!

И что вообще делать, если в одном классе – и те, кто читает бойко, и кто по складам, и кто уже успел шишки набить на чтении (может, родители или прежние учителя постарались) и теперь пуще смерти читать боятся? Особенно при всём честном народе.

Снежный ком неудач

Не секрет, что умение быстро и толково читать – залог успешности ребёнка в любом школьном предмете. Но, увы, читают плохо и иные старшеклассники. То, что естественным образом должно было произойти в их жизни от трёх до семи лет, не произошло. Болезни, семейные неурядицы, недальновидность взрослых, косой взгляд приятеля – всё могло послужить причиной того, что в определённый момент процесс углубления в чтение застопорился.

«Не смог» прочитать, прочитал «неправильно»… А ведь так хочется угодить учительнице или маме. И в глазах ребёнка – слёзы. Оттого что «не оправдал ожиданий взрослых».

Один раз неуспех, второй – и в ребёнке угнездился страх. А страх – плохой помощник в таком тонком деле, как чтение. Боязнь рождает напряжённость, которая сразу опознаётся по бесцветному, деревянному голосу и приклеенному к строке пальчику. Или, наоборот, по излишней суетливости и в голосе, и в теле. В результате к чтению вырабатывается устойчивое неприятие (не самозащита ли это, преодолеть которую трудно даже иным семиклассникам?). На какой-то стадии обучения снежный ком неудач может вырасти до размеров отвращения. Чтобы этого не произошло, не форсируйте индивидуальный темп ребёнка в обучении чтению.

Выучиться писанию (точнее, списыванию) гораздо легче. Этому, наверное, можно научить и обезьяну – копируй себе знаки-загогулины. А вот момент, когда ребёнок состоялся в таком невероятно сложном деле, как чтение, кажется почти мистическим. Во всяком случае, каждый ребёнок идёт к этому моменту своим, непостижимым для нас, взрослых, путём.

Лидия Филякина рассказывает много удивительных историй, когда «официально не читающие» дети вдруг начинали читать… свою роль в спектакле. Лидия Константиновна говорит: «Не хотели читать – вот и не читали. Это, между прочим, процесс интимный. А теперь – захотели! Каждый цыплёнок вылупляется в свой срок, и это всякий раз чудо».

От лица корабельного попугая

Мы готовим «радиоспектакль “Шторм”». А попросту записываем книжку на магнитофонную ленту в голосах. Там много героев и разных звуков, так что всем нашлась работа – и читающим, и нечитающим. Но вот беда – не хватило мальчиков, чтобы озвучить корабельного попугая.

«Нет, – говорю, – девочке не справиться с этой ролью, нужен мальчик». И прошу (почти без всякой надежды на согласие) Женьку, который озвучивает скрип мачты, взять роль со словами. (А все знают, что Женька не читает. И он сам так думает.) Женька вытаращивает на меня глаза и… соглашается!

Так вот: на первой же репетиции он так лихо выкрикнул «Кар-р-раул!» в нужном месте, что потом уже всё пошло как по маслу. Это же не Женька произносит слова, а попугай! На репетициях он ещё сбивался, но не во время записи.

А шестиклассница Даша стала по-настоящему хорошо и с охотой читать совсем недавно – после того, как ей пришлось почитать вслух по-старославянски библейские тексты. Вот так. Скорость чтения у одного и того же ребёнка может быть в два раза больше или меньше – в зависимости от того, где, кому и зачем он читает.

Как ребёнок непостижимым образом осваивает сложнейший механизм устной речи – так же, во многом интуитивно, ему предстоит освоить механизм чтения. Не думайте, что можно вот так просто взять – и словами объяснить первокласснику, что нужно делать, чтобы прочитать слово.

Все ваши задания по прочитыванию ребёнком слога, слова или коротенького предложения должны быть рассчитаны прежде всего на детскую интуицию. Для этого больше подходят слова угадай, узнай, найди, вспомни, подчеркни, сравни и тому подобные. Не угадал? Ничего страшного! Не узнал, не вспомнил, не подчеркнул? Не беда, в следующий раз и узнает, и вспомнит, и подчеркнёт. Главное – чтобы не боялся ошибиться.

След в след
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
8 из 10