Одинокая охота

Рикард вышел в другую комнату. Запах бензина чувствовался здесь сильнее. На полу рядом с принтерами лежали пустые бутылки, скорей всего из-под него. Нечеткий отпечаток обуви виднелся в смешанной с бензином пыли. Стекло в окне отсутствовало, его временно заменили куском пластика. Еран Хаммар вышел вслед за ним и открыл дверь на террасу.

– Друзья Эзги, судя по всему, выбрались наружу, разбив окно, а потом сбежали с помощью лодок, об этом говорят следы на берегу и оставленное каноэ. Преступники стреляли по ним, – сказал он и указал на склон перед домом. – Эксперты собрали немало гильз.

Рикард посмотрел вдаль на воду. С того места, где они стояли, открывался изумительный вид. У причала лебеди ныряли за водорослями, а по ту сторону фьорда рос густой лес.

Швеция.

Он подумал, что люди, обосновавшиеся в этом здании, наверное, высокопарно называли ее «Отечество» или, пожалуй, «Фатерлянд» на немецкий манер.

Он достал мобильник и вывел на экран дополненный материалами СЭПО рапорт пикета, который в качестве группы силовой поддержки первым прибыл на место. Судя по нему, арендовавшая здание организация являлась некоммерческой. Она нигде ни числилась, ни разу не предоставляла годового отчета о своей деятельности, какие-либо данные о ее руководстве также отсутствовали. СЭПО уже давно следило за их контактным лицом, Карлом Павичем, который вел переговоры с муниципалитетом Тюресе. Они получили разрешение на прослушивание его телефона после того, как он был задержан за избиение человека во время нацистской демонстрации, устроенной возле места проведения книжной ярмарки в Гетеборге.

Этот тридцатидвухлетний господин имел богатое криминальное прошлое, и совершаемые им преступления становились все более серьезными в последние годы. Сговор с целью убийства, нанесение тяжких телесных повреждений, нападение на доверенных лиц политиков, поджог… Его давно не видели по последнему известному адресу пребывания, но объявили в розыск всего несколько часов назад. Именно Рикарду, помимо всего прочего, предстояло этим заниматься. Его коллега и подчиненный Эрик Свенссон получил все нужные для этого материалы еще до того, как они с Марией отправились в путь, и сейчас он уже должен был полным ходом разбираться с последними перемещениями Павича.

Осторожно перешагивая участки газона, где ранее нашли пустые гильзы, о чем свидетельствовали оставленные на земле маркеры, Рикард направился к проделанной в заборе дыре, за которой находилась узкая полоска берега. Он осмотрел оставленное там каноэ и повернулся к Марии, следовавшей за ним.

– Они бросили одну из своих лодок. Пожалуй, были и другие пострадавшие, помимо Эзги, которые не могли грести, – сказал он и подошел к видневшимся на снегу следам. Эксперты огородили лентой эту территорию, чтобы никто случайно не затоптал их. Следы заканчивались у прислоненной к стене дома скамейки. Рикард снова вывел на экран мобильника отчет экспертов, полученный от Ерана Хаммара.

– Они проникли внутрь через второй этаж, чтобы обойти сигнализацию, – констатировал он и кликнул по сообщению, которое внезапно появилось на экране.

– Эрик связался с больницами, – сказал Рикард, прочитав послание, – но пока не удалось обнаружить ничего, что можно было бы напрямую связать с четверговым происшествием. Никаких ножевых или пулевых ранений. Зато есть случаи побоев соответствующего характера, правда жертвы ничего не рассказывают о том, как их получили.

Он вздохнул. Ни нацисты, ни члены АФА обычно не проявляли желания сотрудничать.

– Однако Эрик нашел кое-что по Эзги. Мелочи по сравнению с нацистом Карлом Павичем, – сообщил он и прочитал вслух: – Неподчинение решению суда, препятствование проведению общественных мероприятий, нарушение запрета на ношение масок в публичных местах. Все в связи с АФА.

– Самым серьезным, похоже, является предполагаемое участие в попытке помешать проведению собрания «Скандинавского движения сопротивления» на площади Мюнтторгет несколько месяцев назад и возникшей тогда жестокой стычке. Но это дело закрыли в связи с отсутствием доказательств, – добавил он, прокрутив сообщение далее.

Рикард пошевелил замерзшими пальцами, рассеянно рассматривая следы косули рядом на снегу. Мария тем временем просматривала отчет дежурных экспертов на своем телефоне.

– Двоих нацистов идентифицировали? – переспросила она.

Рикард кивнул.

– Уже упомянутого мной Карла Павича и, как ни странно, женщину. Клару Рессель. Оба члены «Скандинавского копья», агрессивной группировки, созданной перебежчиками из разных правоэкстремистских организаций, которым надоело ограничиваться только сетевой борьбой.

Мария вывела на экран снимок нескольких пронумерованных отпечатков обуви из дома.

– Всего, похоже, внутри находилось порядка пятнадцати человек. Если все были там одновременно. Однако многое указывает именно на это, если учесть следы бензина и крови на отпечатках подошв, а они есть почти на всех, – сказала она и кликнула на фотографии пустых бутылок и тепловизора, лежавшего на траве.

– Люди из АФА вряд ли рассчитывали встретить кого-то в доме, – добавила она. – Они пришли сжечь базу нацистов до основания.

Рикард взглянул на таблички внизу, указывавшие места, где ранее валялись пустые гильзы, и перевел взгляд на фасад дома.

– Несмотря на то, как тщательно они подготовились, что, скорее всего, знали о сигнализации на окнах первого этажа, им явно не хватило какой-то важной информации, – сказал он.

– Если их умышленно не заманили в ловушку… – заметила Мария.

Глава 3

«Если бы взгляды могли убивать, меня сейчас уже не было бы в живых», – подумал, потупив взор, Эрик Свенссон, инспектор отдела расследований полиции Сити. Линн Столь смотрела на него с другой стороны стола, ее голубые глаза сейчас метали молнии. Они мгновенно сузились от злости и, казалось, могли испепелить его.

«Никто не может выглядеть столь же рассерженным, как Линн, когда она считает, что с ней несправедливо обошлись», – подумал он.

Ему следовало подумать, прежде чем открывать рот.

Но сейчас уже было поздно.

– Ты же знаешь, в чем дело. Тайна следствия… Я не могу рассказать больше, – промямлил он и смущенно заерзал на стуле. Конечно, она считалась практически сотрудником полиции после тех двух расследований, в которых они участвовали вместе в прошлом году. Но в то же время считать ее полностью своей он не мог и не имел права. В молодости она была активным членом АФА и даже провела какое-то время в тюрьме за преступления против государственной безопасности после ряда акций под их знаменами. Об этом и зашла речь, когда, болтая с ней, он упомянул, что его отдел подключили к расследованию, касавшемуся избиения активистки данной организации.

– Кончай, Эрик. Ты же разговариваешь со мной, а не с какой-то журналисткой, – сказала она и чуть не добавила «с человеком, с которым ты занимался сексом», но вовремя спохватилась. – Когда раньше я помогала вам с расследованиями, вы рассказывали мне многое такое, о чем я даже не просила. Что изменилось?

Он выглядел угрюмым. Она поняла, что зашла слишком далеко. Но все, имевшее отношение к АФА, касалось ее лично. Это была часть ее прошлого. Она понизила голос и накрыла ладонью его руку.

– Возможно, это кто-то из моих знакомых. Кто-то, с кем я работала. Ты же понимаешь, что я беспокоюсь?

Он поднялся и взял ее чашку.

– Я принесу добавки, – сказал он, а потом исчез в кафе, где заказал еще кофе им обоим. Его слегка потряхивало. Им, пожалуй, следовало перебраться в здание. С другой стороны, ей не помешало бы еще немного охладиться. Он посмотрел сквозь окно на Линн, она сидела на синем пластмассовом стуле снаружи. Отсюда казалось, что проезжающие по Хорнсгатан автомобили чуть ли не задевали ее. Рассказанная им новость взволновала Линн сильнее, чем он ожидал. Ее политическая борьба осталась в далеком прошлом. Но она, наверное, так и не смогла окончательно порвать с ним. И, кроме того, похоже, сохранила те же анархистские взгляды – достаточно было вспомнить, как негативно она относилась к любым правилам и авторитетам.

Он покачал головой. Существовали четкие директивы относительно того, что он мог рассказывать о расследованиях.

Одновременно он с неохотой признался самому себе, как сильно она повлияла на него с тех пор, как они впервые встретились. Это было почти год назад, во время расследования «кукольного убийства». Он никогда раньше не интересовался политикой, а сейчас его мобильник был наполовину забит материалами о представителях движения «Black consciousness» и рассылками с сайта движения «Black Lives Matter». И в каком-то смысле он был солидарен с ней: подчиняться правилам и авторитетам ему не нравилось точно так же.

Он сел напротив нее, дотронулся до массивной золотой цепи на своей шее, висевшей поверх мешковатой кенгурухи фирмы Cross colour – он нашел ее на eBay, когда искал что-нибудь винтажное в стиле олдскульного хип-хопа – и пододвинул чашку Линн.

– Пострадавшая выкарабкается. Это единственное, что я могу сказать.

– Нацисты из тех, с кем мы сталкивались прежде? – поинтересовалась она.

Он улыбнулся в ответ. Сказав «мы», она имела в виду полицию, а не АФА. Он покачал головой.

Линн вздохнула. Насколько она знала из данных фонда «Экспо», в последние годы число членов правоэкстремистских организаций в стране особо не увеличивалось. Сейчас их оставалось примерно столько же, как и пятнадцать лет назад. Ей хотелось верить, что она тоже способствовала этому, оказывая посильную помощь своим старым знакомым, с которыми у нее сохранились отношения. Но нацисты стали активнее. И более жестокими. На смену отправляющимся на покой «старикам» приходила более агрессивная молодежь.

Зазвонил мобильник, и Эрик отвернулся, чтобы ответить. Он буркнул что-то в трубку, а потом посмотрел на нее с извиняющимся видом.

– Это Рикард, – сказал он. – Полиция Седермальма задержала одного из находившихся в доме нацистов. Мне надо туда.

Линн схватила его за руку.

– Я отпущу тебя, если ты скажешь, к какой группе он принадлежит. Это же никак не скажется на расследовании?

Она убрала руку. Эрик колебался. Он понимал, что газеты все равно докопаются до этого довольно быстро. Он, пожалуй, может рассказать ей. У него не было ни малейшего желания ссориться с Линн, и он понимал ее беспокойство.

– «Скандинавское копье». Это группа, отколовшаяся от «Скандинавского движения сопротивления», насколько мне известно.

Она кивнула. Название ей приходилось слышать раньше, хоть она и не знала ничего конкретного о них.

Эрик направился в сторону отделения полиции Седермальма, здание которого находилось в квартале от кафе, где они только что сидели. Он обернулся и посмотрел на Линн, та шла в другом направлении со скейтбордом в руке.