Поющие револьверы

И вот наконец-то он почувствовал дух приключения, который радостно принял всей душой!

Занятый мыслями о своих проблемах, он решил, что не станет больше обращать внимания на вечернего всад-ника, а целиком сосредоточится на работе. Пусть будет что будет!

В таком расположении духа Райннон закончил долгий рабочий день. После ужина он настроился сразу пойти в кузницу, но ему показалось, что отворачиваться от соблазна – это проявление трусости.

Он вышел на веранду, но не остался там, а подошел к воротам и сразу увидел мелькнувшую в полях тень.

Его сердце застучало, но тут же до его слуха долетел длинный, печальный зов.

На этот раз действительно сова! Но странный всадник скоро появится. Полоса деревьев стала уже теряться в сумерках.

Райннон вышел из ворот, перешел дорогу и, подойдя к изгороди с другой стороны, положил руку на столб. Он еще колебался, но понимал, что проиграл, даже пытаясь противостоять искушению.

Конечно же все это мелочи. Все таинственные происшествия обычно объясняются очень просто. Здравый смысл приказывал ему уйти, пока не поздно. Обжегшись один раз, не стоило касаться огня.

Здравый смысл правил им слишком долго. На протяжении нескольких долгих месяцев Райннон вел строгий образ жизни. Теперь пришло время перемен. Усталость от однообразия и тяжелого физического труда покинула его. Он чувствовал себя легко и свободно, как опытная ищейка, взявшая след.

Перепрыгнув через ограду и оставив позади благие намерения, Эннен направился прямиком к скалистому холму.

Глава 10

Когда он подошел к холму, еще не совсем стемнело. Земля едва различалась, но на северо-востоке верхние утесы Маунт-Лорел все еще освещались таинственным светом. Казалось, что вершина горы парит в небе, как облако.

Райннон очень осторожно поднялся на холм. В его сердце пела такая радость, что он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться вслух, скользя от куста к кусту, низко пригибаясь, стараясь, чтобы его силуэт не мельк-нул на фоне неба. Этими трюками он давно владел в совершенстве, поскольку долго себя тренировал. А такие уроки усваиваются навсегда.

Подобравшись к вершине холма, он нашел подходящее для себя место в зарослях кустов и удобно расположился там, поджидая, когда раздастся топот копыт. Наконец он донесся издалека, хотя чуть позже, чем в предыдущую ночь. Из темноты вынес– лась скачущая лошадь, ее подковы громко звенели о камни.

Всадница натянула поводья перед Райнноном. Лошадь некоторое время нетерпеливо гарцевала на скалах, затем успокоилась, словно узнала место, и потянулась мордой к траве.

Всадница отпустила поводья и сложила руки на седле, как будто она бездумно смотрела перед собой. Наконец она вынула бинокль и поднесла его к глазам.

Значит, ночной бинокль!

Любопытство Райннона возросло стократно! Он подобрался чуть поближе. С этой точки ему удалось различить, что всадница смотрит в бинокль на далекий дом Ди, чьи окна верхнего этажа светились сквозь деревья.

Наблюдение продолжалось пять или десять минут, после чего девушка убрала бинокль и спешилась. Села на большой камень, все еще не отрывая взгляда от дома. На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь дыханием лошади, которое становилось все более и более спокойным, да позвякиванием удил, когда она щипала траву, довольно постукивая копытом.

Девушка вздохнула. В этот момент Райннон встал и мягко двинулся вперед. Лошадь тряхнула головой и громко всхрапнула.

– Добрый вечер, – весело приветствовал он незнакомку.

В ответ раздался дикий визг. Наблюдательница отпрыгнула от скалы и одним прыжком бросилась к лошади. Увидя возвышавшегося перед ней Райннона, она отпрянула к ее плечу и съежилась в смертном страхе.

– Успокойтесь, – как можно мягче произнес Райннон. – Я не причиню вам вреда.

Она, казалось, не понимала его. У нее вырвался испуганный, торопливый, неразборчивый поток слов. Он едва мог разобрать, что она говорит.

Однако она понимала и заявила, что его послали «они», что она не сделала ничего плохого и умоляла отпустить ее. Если он даст ей уехать, она никогда больше не вернется сюда. Они будут свободны от ее…

А потом слезы и прерывистые всхлипывания.

Райннон стоял над ней и посмеивался про себя.

Вот она, та тень, которая пролетала по полям, как ночная сова. Эта дрожавшая девушка была той, что прыгала через ограды в обманчивом свете сумерек!

Затем пришла щемящая жалость к ней. Он поглядел на нее с высоты своего прошлого, с высоты тысячи пережитых опасностей и заговорил:

– Кто такие «они», что послали меня, мэм?

– Вас послали Ди. О, я знаю, что вас послали они.

Она переборола плач, но голос ее все же дрожал.

– Но вы можете им сказать, что не нашли меня, что увидели, как я подъезжаю, но я заметила вас и повернула, – ведь они не узнают. Возьмите деньги. Здесь больше ста долларов – все, что у меня есть…

Он не протянул руки, чтобы взять их. Но она поймала ее и втиснула деньги в его расслабленную ладонь.

– Я пришлю вам еще! – пообещала незнакомка. – Честное слово, я…

– Послушайте, – решил объясниться Райннон, – я не из семьи Ди. Я ничего толком о них не знаю, кроме того, что их дом вон там. И мне не нужны ваши деньги!

– Вы не… вы… – начала она. А затем с глубоким вздохом облегчения воскликнула: – Слава Богу! Я думала, мне пришел конец!

Она обняла луку и привалилась к лошади, готовая упасть в обморок.

– Ну, ну, успокойтесь. Я тихий, миролюбивый человек, мне не нравится, когда девушек убивают. Допустим, вам понадобилась бы помощь, если бы вдруг возникли неприятности, может быть…

Он помолчал, не зная, что еще сказать ей. Райннон был рад, что с ним нет шерифа и он не слышит его слов.

– Помощь? – спросила девушка с горечью. – Помощь! О, ни один мужчина в мире не в силах помочь мне.

– Слишком смелое высказывание, – произнес Райннон. – Мужчины в мире бывают разные. И вряд ли есть такое, что кто-нибудь не смог бы сделать. Вы знаете те дела, которыми занимаетесь. Я не спрашиваю вас чем. Только меня воспитали так: мужчина есть мужчина, а женщина есть женщина, и на нее нельзя взваливать самый тяжелый груз.

Этот неуклюжий образчик философии заставил ее поднять голову, она даже отодвинулась от лошади и сделала шаг к нему.

– Простите, а кто вы? – спросила она.

– Меня зовут… Джон Гвинн, – представился он, запнувшись на мгновение перед тем, как вспомнил имя, которым ему следовало называться. – А вас, мэм?

– Я Нэнси Морган, – ответила она. Затем огорченно добавила: – И если бы имела другое имя, то никогда бы не приехала сюда! Никогда бы не приехала!

Было слишком темно, чтобы различать движения, но ему показалось, что девушка всплеснула руками.

– Я видел вас, – мягко объяснил он свое появление, – с полдюжины раз, когда вы ехали вечером полями, перепрыгивая через ограды. Я живу в маленьком домике вон там. Поэтому и заметил вас. Вы приезжали сюда последние шесть дней.

– Мне пришлось приезжать и ждать. – Она снова всхлипнула. – Мне нужно было приезжать и ждать, но никто ко мне не вышел. Ни одна живая душа. Я ждала часами, и все же никто ко мне не вышел! А завтра вечером…

Райннон жадно слушал, нахмурясь, пытаясь изо всех сил ухватить смысл в ее словах или между ними.