Вспышка молнии

Вспышка молнии
Макс Бутт

Преуспевающий пожилой бизнесмен вылетел в Москву для проведения важных переговоров. Однако во время полета он стал свидетелем необъяснимого явления. Потеряв сознание и очнувшись через некоторое время, бизнесмен обнаруживает, что остался в салоне авиалайнера в абсолютном одиночестве…

Макс Бутт

Вспышка молнии

1.

Степан Яковлевич Давыдов сидел в зале ожидания аэропорта и недовольно поглядывал на электронное табло. На нем отображались ожидавшие отбытия рейсы: разные номера, разные города, разные страны. Самолет, за самолетом. Двадцать четыре часа в сутки. Триста шестьдесят пять дней в году. И посадка на рейс, необходимый Степану Яковлевичу задерживалась уже на целый час.

Непозволительно! Столько времени потрачено зря!

Но что поделаешь? Ведь даже в такой ситуации авиаперелет оставался самым быстрым способом перемещения из одной точки пространства в другую. Полтора, или два часа и ты преодолеваешь расстояние, на которое тому же поезду понадобилось бы не меньше суток. Единственное, что расстраивало, а иногда и раздражало, так это регулярные задержки по тем, или иным причинам. Обладало бы человечество технологией, позволявшей перемещаться стремительнее, чем это делает пассажирский самолет, то Степан Яковлевич незамедлительно воспользовался ею. Но сейчас ему ничего другого не оставалось, как сидеть и ждать объявления на посадку, пытаясь успокоить самого себя мыслью о том, что быстрее авиаперелета пока ничего нет.

Давыдов поерзал своим грузным телом в кресле и вытер пот со лба. Для второй половины сентября погода была необычайно теплой, почти летней. Крупному человеку, одетому в деловой костюм из плотной ткани было, мягко говоря, некомфортно. Степан Яковлевич ощущал себя облаченным в персональную, миниатюрную баню. Душно, тяжело дышать, голова, словно колокол, гудящий после сильного удара. К тому же, на седьмом десятке лет, сердце мужчины временами давало сбои. Сказывалась бурная молодость и годы напряженной работы. Достижение поставленных перед самим собой амбициозных целей и претворение в жизнь самых смелых мечтаний…

Возможно, оно того стоило.

В шестьдесят три года Давыдов владел собственной логистической фирмой и транспортной компанией. В его распоряжении была региональная сеть складов и внушительный автопарк грузовых автомобилей. Под началом Степана Яковлевича трудилось около тысячи человек. Начиная с простых грузчиков, и заканчивая директорами. В области его дело процветало, успешно выдерживая конкуренцию с другими подобными организациями. Правда, это лишь в области. Закрепиться за ее пределами у успешного бизнесмена никак не получалось. Несколько раз Давыдов пытался расширить собственную сеть складов, но каждый раз сталкивался с непредвиденными обстоятельствами, вынуждавшими его временно отступать, возвращаясь к изначальным позициям. Все переживания, напряженные переговоры, войны с конкурентами и форс-мажорные ситуации оставили свой след на здоровье. И, в конце концов, произошло то, что, наверно, должно было произойти.

Сердечный приступ.

Сначала один. А потом, спустя короткое время, второй.

Случившееся едва не стоило жизни Степану Яковлевичу. Давший осечку жизненно важный орган, надолго отправил своего хозяина на больничную койку. Врачи уговаривали Давыдова, что ему стоит поберечь себя. Уверяли, что еще одного раза, его организм не выдержит. Но Степан Яковлевич сбавлять обороты не собирался. Он не стал бы успешным человеком, если бы не являлся по своей натуре крайне упрямым и целеустремленным человеком. А потому, пожилой мужчина смог не только выкарабкаться и восстановить свое здоровье в кратчайший срок, но и вернуться к работе, не смотря на возражения жены и опасения детей. Давыдов знал, что ему давным-давно нужно было бы задуматься о преемнике, коим мог бы стать его сын Андрей. Но опытный предприниматель не спешил. То ли потому, что все еще не доверял своему отпрыску, то ли потому, что слишком сильно любил свое дело.

Скорее всего, здесь было и то, и другое.

Давыдов взращивал свое детище, свою компанию с нуля. Холил и лелеял годами. Вложил в ее развитие огромное количество средств, собственных сил и времени. Естественно мужчина считал, что никто кроме него не мог бы справиться со всеми делами ток, как мог это сделать он сам. Никто, кроме него, не смог бы удерживать на плаву это огромное и, в то же время, крайне хрупкое судно. И потому Степан Яковлевич продолжал работать. Потому и не желал отступать, даже перед угрозой собственной скоропостижной смерти. От того и сидел теперь в аэропорту, в ожидании вылета. Ведь впереди Давыдова ждали, возможно, важнейшие в жизни его компании, переговоры. Для успешного развития и расширения требовались дополнительные средства и связи. И Степан Яковлевич смог найти потенциальных партнеров в Москве. Однако убедить их в целесообразности сотрудничества будет нелегко. Москвичи, люди важные и цену себе знают. Они не станут вести дела с первым встречным провинциалом. Чтобы склонить чашу весов в свою сторону придется изрядно постараться.

Сын Давыдова, Андрей был уже в столице и теперь ждал прибытия отца. Он был в курсе всех дел, знал все течения, подводные камни, слабые и сильные места. Андрей мог бы провести переговоры самостоятельно, заинтересовать потенциальных союзников, описав все перспективы в самых радужных красках. Но Степан Яковлевич не желал оставаться в стороне. Не желал доверять столь важный момент кому-либо. Даже собственному сыну. Мужчине казалось, что лишь он может справиться в данной ситуации. Лишь он может обеспечить собственной фирме, стабильное процветание в будущем…

Телефон Давыдова настойчиво завибрировал в кармане пиджака. Напряженный долгим ожиданием бизнесмен раздраженно выругался и, достав гаджет, посмотрел на экран. Звонила его жена, Ирина.

– Алло! Привет, дорогая. Что-то случилось?– Степан Яковлевич старался говорить спокойно, скрывая накопившуюся злость и усталость.

– Привет. Нет, Все хорошо.

Голос супруги был привычно тихим, несколько монотонным, однако с неожиданными нотками настороженности.

– Ты уже вылетел? Я просила дать мне знать, как взлетишь. – Ирина сделала короткую паузу.– Вроде бы уже время давно прошло, а ты чего-то не пишешь.

– Не пишу потому, что не вылетел.– ответил Давыдов, обиженно раздувая ноздри, и поглядывая на табло с расписанием.– Рейс задерживают. Случилось у них там что-то. Уже почти час сижу в этой духоте! Если так и дальше пойдет, то я точно опоздаю на переговоры. А опоздание вряд ли москвичам понравится. Накроется тогда мое мероприятие медным тазом.

– Успокойся и не нервничай, дорогой.

Ирина явно ощутила то эмоциональное состояние, в котором в тот момент находился ее муж, но по-прежнему говорила тихо, даже несколько умиротворяюще.

– Тебе нельзя переживать. Ты забыл? Да и к тому же, ты же не виноват, что у авиакомпании возникли какие-то проблемы.

– А кого это интересует?– проворчал Давыдов, продолжая постепенно распаляться.– Я же не в школе. Тут справку не принесешь. Мол, извините, опоздал потому, что рейс задержали. Этот способ подойдет какому-нибудь рядовому работяге, или офисному менеджеру перед своим непосредственным начальником отчитываться. А я глава и владелец компании. Можно сказать ее лицо! Основной представитель. Если я опоздаю, то, как тогда будущие партнеры будут думать обо мне и моей компании? Естественно они посчитают, что я сомнительный и безответственный тип. А вместе со мной и вся моя компания такая же ненадежная.

– Не надо так говорить, Степа.– голос жены стал звучать строже.– Ты же знаешь, что лучше тебя нет. Ты и надежный, и ответственный, и придерживаешься принципов. Не хитришь и в сомнительные аферы не лезешь. Ты организованный и целеустремленный.

– Это ты меня таким знаешь. Дети меня таким знают. Родители твои. Мои родители.– Степан Яковлевич говорил прерывисто, при этом энергично жестикулируя.– А москвичи эти меня не знают. Я для них простой провинциал. Какой-то там предприниматель из непонятной им области. Могут подумать все, что захотят.

В трубке раздался протяжный женский вздох.

– Ну, так Андрюша уже в Москве. Доверил бы переговоры ему. Он ведь уже взрослый. Все знает, во всем разбирается. Причем, я полагаю, не хуже тебя.

– Ай, брось!– поморщился Давыдов.– Откуда тебе знать, хуже меня или нет? Ты разве что-то понимаешь в логистике? Или в том, как нужно вести переговоры?

– Не разбираюсь, конечно. Откуда мне это все знать!– теперь и голос Ирины прозвучал раздраженно, даже сердито. Степан Яковлевич в тот же момент понял, что сгоряча сказал лишнего. Сколько раз он поступал подобным образом? Сколько раз давал волю своим эмоциям и говорил своей жене обидные вещи? И не сосчитать. А сколько потом он укорял себя в этом? Такое же бессчетное количество раз.

– Еще скажи, что раз я домохозяйка, то света белого не вижу и вообще ничего в этой жизни не понимаю.– злость супруги постепенно набирала обороты.– Пусть это так! Но ведь ты сам хотел, чтобы я занималась домом и детьми. Так вот я ими и занималась. И детей я наших прекрасно знаю. И знаю что Андрей не дурак. Он взрослый мужик! Ему шанс нужен, чтобы проявить себя как следует. А ты его все время в тени держишь. На коротком поводке, как собачку. Шагу самостоятельно ступить не даешь. Сам же потом будешь ворчать, что он без твоей указки ничего сделать не может…

– Хорошо, хорошо, хорошо! Я тебя понял. Прости меня, пожалуйста. Я погорячился.

Степан Яковлевич поспешил остудить разгорающееся пламя.

– Прости, дорогая. Только не злись!

– Прости?– не унималась рассерженная Ирина.– Прости… В очередной раз. В который уже? В сотый? Тысячный?

– В миллионный!– произнес Давыдов, сокрушенно вздохнув.– Да. Ты как всегда права. Твой муж идиот.

– Я такого не говорила. Это твои слова.– заметно остыв, произнесла Ирина.– Я бы сказала иначе. Ты упрямый. Все тебе самому делать надо! Поберег бы себя.

– Дорогая, я все-таки не паралитик и не инвалид.– Давыдов недовольно покачал головой.– Чего беречься то? В конце концов, мое дело всех нас кормит. Ну, подумаешь сердце пару раз сбойнуло. Так у кого в моем возрасте, да с такой работой, как у меня сердце не барахлит? Мы с тобой не раз это обсуждали. И ты знаешь, что я отвечу.

– Знаю.– устало вздохнула в трубку супруга.– От того и считаю тебя еще большим упрямцем. Распоследним упрямцем. Ты настолько упорно идешь к цели, что свернуть тебя невозможно. И плевать тебе на себя. И что куда страшнее, плевать на тех, кому ты совсем небезразличен. Как бы я хотела хоть раз тебя переубедить.

Ирина снова вздохнула. А Давыдов замолк, соображая, что ему ответить. Последние фразы он никогда прежде от своей жены не слышал. Она никогда до этого не жаловалась на его твердость и непреклонность, которую она так любила называть упрямством. Однако, поразмыслив несколько секунд, Степан Яковлевич начал догадываться, о чем говорила Ирина. А точнее сказать, о ком.

– Ты опять об этом?– по возможности сухо, без эмоций произнес Давыдов.– Я не хочу сейчас говорить о ней.

– О НЕЙ?! Настя наша дочь!– Ирина взвизгнула от негодования.

– Да. Это так. Она наша дочь.– Степан Яковлевич старался говорить по-прежнему спокойно, словно не замечая реакции жены.– А еще она взрослый человек. Сама сколько раз мне говорила об этом, когда я пробовал уму разуму ее учить. Что ж, раз говорила, то пусть и отвечает за свои поступки, как взрослый человек.

– Степа!– коротко и зычно вскрикнула Ирина, едва не оглушив своего мужа.

– А что Степа?!

Теперь Давыдов уже не мог сдержать разгоравшегося в его душе недовольства.

– Ей уже двадцать пять лет. Живет отдельно. Сама зарабатывает на жизнь. Связалась с сомнительным типом. Сколько раз я ей говорил, что он ненадежный товарищ, что ему от нее только одно нужно? Сколько раз говорил, что он сбежит от нее при первой возможности? Много раз. А Настя меня и слушать не желала. Ругалась со мной. Прогоняла. Разве что матом только не посылала. А теперь залетела и надо же, кавалер ее тот час испарился. Сразу ласковая стала. Послушная. Под крылышко обратно просится… А что такого? Испугалась? А я ведь говорил. Я сто раз ее предупреждал, что ее ухажер трус и подлец.