Третье зеркало

– Что случилось? – хрипло спросил Генри.

– Приступ! Ты же отказался от моей помощи, вот, пожалуйста, и последствия. Первые дни самые тяжелые, но у тебя, по-видимому, адаптация проходит еще тяжелее. Ты чуть не умер. Для нас.

– Что? Умер?

– Почти, но мы успели. Послушай, Генри, я понимаю тебя. Сам был на твоем месте, но, что бы у тебя в голове ни происходило, пойми: эти инъекции нужно делать. Понимаешь, нужно! Иначе смерть! Ты не выдержишь. Твои органы, нервная система, психологическое состояние не адаптируются без этого препарата, особенно после того, что было позавчера.

– Что? Позавчера? Сколько я спал?

– Почти двое суток. Думаю, ты это сам чувствуешь.

Генри действительно это чувствовал, во рту пересохло, сильно хотелось есть. Дэвид протянул ему кувшин с водой. Генри схватил кувшин и в несколько глотков опустошил половину, прервался, чтобы отдышаться, и снова на него набросился.

– Давай сделаем вот что, – спокойным тоном сказал Дэвид. – Ты сейчас поешь, соберешься с силами, потом тебя отведут в душ, дадут чистую одежду. Ну а после мы с тобой поговорим.

Дэвид вопросительно посмотрел на Генри. Генри покачал головой.

После трапезы его отвели в душ, дали новую одежду, старую ему пришлось оставить. Генри шел за охранником. Вокруг сновали люди, со всех сторон слышался монотонный гул. Столы были завалены бумагами, чем-то похожим на карты и еще черт знает чем. У многих на поясе за спиной висела кобура. Все это напоминало полицейский участок: суматоха, оружие, бумажная волокита. Он уже видел такое после одной веселой вечеринки, когда ему с друзьями пришлось провести ночь в камере. Они поднялись на второй этаж, оттуда лучше был виден людской муравейник. Зашли в комнату, где их ждал Харниш.

– Ну привет! Слышал я, что ты чуть кони не двинул, – сказал Харниш. – Ну ничего, бывает, мы тут все под смертью ходим: хоть на войне, хоть в мирное время. Жизнь так устроена. – Он улыбался.

«Философ-шутник», – подумал Генри.

– Дэвид, Крон тебя искал. Нужна твоя помощь, сейчас наших привезут. Там что-то случилось.

Дэвид кивнул и ушел.

– Садись, будем говорить.

У Харниша был необычный, незнакомый акцент. Сам не понимая почему, Генри не испытывал страха. Наоборот, он чувствовал, что находится в полной безопасности. Невозмутимость, как казалось ему, происходила от безысходности его положения.

– У тебя наверняка много вопросов, хотя тебе многое уже известно.

– Как вы можете доказать то, что говорите?

– Доказать не составит труда, а вот объяснить будет сложнее. – Харниш задумался. – Значит, доказательств хочешь. Ну тогда пойдем на крышу, я тебе докажу. Если, конечно, ты обещаешь не создавать нам проблем. Иначе я быстро тебя оттуда скину.

Генри покачал головой. Через десять минут они поднимались к выходу на крышу. Здание, в котором они находились, было пятиэтажным. Выйдя на крышу, они оказались под пасмурным небом, свежий влажный воздух ударил по ноздрям. Ноги подкосились, Генри чуть не упал.

Такого он ни разу не испытывал. Воздух был другим, совершено другим. Другой вкус, другой запах, другое чувство свободы. Все другое. Эйфория смешалась с паникой, все кружилось вокруг. Кружилось вокруг него! Генри видел город как на ладони, видел все его очертания, его величие и ничтожность. Это не был тот Лондон, где он жил. Это был другой город. Где тот же Тауэрский мост, но другой. Тот же Биг-Бен, но другой. Те же крыши домов, но другие. Все, что он видел, было другим. Генри испытывал давление окружающего, чувствовал чей-то взгляд на себе, словно бы само окружающее следило за одним им.

– Что скажешь? – поинтересовался Харниш, стоявший сзади Генри.

– Этого не может быть! Это невозможно! – воскликнул Генри.

Он обернулся и заметил, что рука Харниша легла на кобуру, но решил проигнорировать этот жест.

– Как это возможно?

– То, что некоторым кажется невероятным, для других – обыденность. Пойдем, нам есть о чем поговорить.

Они вернулись в ту же комнату, Генри попросил воды. Харниш позвал двух друзей Генри по несчастью – Даниэля и Лейджера. Лейджер был француз (его выдавал акцент), он прибыл в Лондон как студент по обмену. Сразу после посадки завернул в туалет, подошел к зеркалу – и в результате уже два года находится здесь. История Даниэля была проще: он жил в Англии, а сюда попал, когда дома утром перед работой чистил зубы. Уже больше трех лет назад. Генри не знал что сказать, все это казалось бредом сумасшедших, поверить в такое было не то что сложно, скорее, невозможно. Но Генри знал, что все это правда. Он видел все это собственными глазами.

– Догадываюсь, что у тебя много вопросов, – сказал Харниш. – Что же, начну с самого-самого истока. Все началось очень давно, много тысяч лет назад. Ваши ученые, историки и, как это у вас принято, религиозные люди говорят об изгнании первых людей из райского сада. Ты знаешь эту историю?

– Да.

– После того как Ева вкусила запретный плод, Бог выгнал ее и Адама из рая, после чего человечество узрело свой новый рассвет, и начался он во лжи и пороке. Но это было не просто наказание за содеянное, это был разлом. Разлом одного мира на два, параллельных друг другу. Они существуют как противоположности. Мир, где ложь нельзя скрыть от глаз, где все твои гнусные мысли выходят наружу, изменяя тебя, делая тебя больным и уродливым, как сама твоя душа. Это мой мир. А ваш, – Харниш обращался ко всем троим, – его полная противоположность: красивые, здоровые снаружи, но внутри гниль. Иногда настолько пахучая, что, кажется, ты физически чувствуешь ее вонь. Но снаружи ничего не видно. Никто не меняется, никто не показывает свою сущность. – Он сделал небольшую паузу. – Мы узнали из рукописей, которые достались нам от древних, нашу участь. У всего этого есть и научное подтверждение. Наши ученые давно бьются над разными вопросами. Как это произошло? Что может произойти в будущем? Нужно ли и можно ли это исправить? Они называют эти две вселенные Мир Правды и Мир Лжи. Угадай, какой из них твой.

– Мир Лжи?

– Верно, – подтвердил Даниэль.

– Со всеми своими вытекающими последствиями и законами. В каждом мире свои законы, – добавил Харниш.

– Как это понимать?

– Эти законы непоколебимы, как, например, закон притяжения. Изучив здешние, ты поймешь свои. Ты многое узнаешь во время пребывания здесь. Тебе придется научиться выживать и сражаться с нашими врагами.

– Кто ваши враги?

– Правительство, люди, стоящие во главе всех государств, – снова вмешался Даниэль.

– Ты многое узнаешь позже. Сейчас главное другое – инъекции, – сказал Харниш.

Генри насторожился. Несмотря на то что он безусловно верил каждому слову и понимал, что все это происходит наяву, слова об инъекции вызывали у него тревогу и сомнения.

– У тебя нет выбора, тебе придется их делать. Без них ты умрешь, твое тело не перенесет пребывания здесь без помощи лекарства, а твой рассудок… Ну, скажу так: ты его лишишься. Это один из законов. Твое биологическое тело и духовное состояние не адаптируются здесь сами по себе.

– Как долго его нужно принимать?

– Около полугода, у каждого индивидуально. Потом – малыми дозами в таблетках. Скоро мы переведем тебя в более комфортное место, чем твоя камера. Ну так что, ты будешь с нами сотрудничать? – спросил Харниш.

Генри задумался, он пристально посмотрел на своих новых знакомых. Выбора все равно не оставалось.

– Да, я согласен.

– Вот и хорошо, тогда…

Харниша прервали.

– Раненых привезли, всего двое! Всех остальных убили!

Глава 2

Человек среднего роста, в шляпе и сером пальто, разглядывал через бинокль широкую улицу, время от времени посматривая на часы. С крыши восьмиэтажного здания улица была как на ладони. Дул душный ветер. Погода предвещала дождливый вечер.

– Капитан Макнабес, вы готовы к операции?