Третье февраля

– Но как же дети? Тебе никогда не хотелось видеть маленькие ручки и ножки? Слышать, как это маленькое чудо мерно сопит по ночам, радуется, когда мама играет с ним или обнимает тебя с такой нежностью за шею, говоря при этом самые дорогие слова?

Наташа нахмурилась. Видно, я нечаянно наткнулся на больную для нее тему.

– Прости, я не знал…

– Ничего, – сказала она и грустно улыбнулась. – Я уже давно смирилась с тем, что у меня никогда не будет детей. В первую очередь это касается моих физиологических особенностей.

Она тяжело вздохнула и отдернула свою руку.

– Тебе пора. Дома тебя, наверное, уже потеряли.

VIII

В чем заключается безысходность жизни? Наверное, в том, что мы никак не можем повлиять на происходящие в ней события. То, что, как нам кажется, мы в силах подвергнуть собственному осмыслению и придать ему субъективный ход, на самом деле оказывается не чем иным, как очередным поворотом уготованного бытия.

Что же нами движет? Бог? Судьба? Вселенная? У разных народов на сей счет найдутся самые разные ответы, подкрепленные во многих случаях священными книгами. Отчасти, почему тогда, выходя из-под влияния святых идей, люди возвышают себя до великих и рушат привычные устои? Разве может так называемый Бог позволить, чтобы люди позволили себе встать на Его место? Он же должен повелевать судьбой, распоряжаться нами и следить, чтобы особенно яростные еретики не вели за собой толпу. Но почему все же это происходит? Этого не знает никто.

Я хотел взять в качестве примера Наталью. Ее доброе сердце должно было преисполниться счастьем земного существования в виде любящего мужа и детей. Почему же Бог, Судьба, Вселенная отобрали у нее единственный смысл жить? Для чего тогда просто любить, если нельзя в полной мере наслаждаться плодами этой бесконечной любви друг к другу?

Почему одним в этой жизни дается все, а другим – ничего? Отчего в этой сложной структуре, которую люди называют «земная жизнь», кто-то имеет право быть счастлив, а кто-то не удостаивается даже маленького чуда? За что этот жестокий мир забирает все лучшее и отдает его властолюбцам, циникам и прочим мерзавцам? Почему маленького счастья не заслуживают рабочие, учителя и иные светлые люди, искренне желающие и делающие все для этого?

К сожалению, нам не постигнуть всех замыслов, которые уготовили нам небеса. Поэтому все, что нам остается, – это принимать происходящее как данность и верить, что когда-нибудь они станут к нам благосклонны.

***

Календарь показывал двенадцатое февраля. Погода хмурилась, но снега не было. Я медленно шел к дому. Внутри одновременно кипели злость и досада.

Адреса Наташи я не запомнил – был слишком погружен в свои мысли. Ее смех, исповедь и доброе отношение связали меня каким-то невидимым узлом всего за одну ночь, проведенную у нее дома. Нужно было хотя бы на секунду задержаться там, взять ее домашний телефон или записать на клочке бумаги номер квартиры… Но этого не случилось, и чересчур эгоистичный, подавленный я возвращался в то место, которое ранее было для меня самым желаемым, но отнюдь не сейчас.

Не сейчас.

Тани, как обычно, в это время уже не было, впрочем, как не было и Сони. Тихо раздевшись, я проследовал в свою комнату.

Все было точно таким же, как я оставлял до этого. Между тем на столике лежал белый листок бумаги, исписанный аккуратным почерком и источавший знакомый запах духов. Я подошел к столу и взял лист в руки.

«Дорогой Юра!

Сегодня ты впервые за все то время, пока живешь у нас, не появился дома. Наверное, я сделала что-то не то или чем-то обидела тебя. Прости, если так. Извини, что на «ты», просто так мне легче выписывать мысли на бумагу. Я понимаю, что в ту ночь повела себя глупо и не стоило мне лезть к тебе целоваться. Я даже уверена, что тебе было это противно, несмотря на то, что ты старался до конца держать себя как мужчина и не отвергал бедную девичью надежду. Тем не менее считаю, что с моей стороны было бы наивно полагать, что ты не замечал мою привязанность к тебе. Говорю «привязанность», так как знаю, что ты отвергаешь слово «любовь». К этому времени у меня уже скопилось с десяток стихотворений о тебе, которые я писала ночами, пока ты спал и ничего не подозревал о моих чувствах. Можешь злиться на меня, но, прошу тебя, не делай этого. Ты же знаешь, как моя (перечеркнуто) привязанность сильна к тебе и как сильна эта самая привязанность Сонечки. Изначально я выбрала не тот путь, но, впустив тебя, ни разу не пожалела о содеянном. Прошу, умоляю, не губи.

Твоя Таня».

Листок был вымаран краской и, как водилось практически в каждом горестном письме девушки, ее слезами. Опершись на краешек стола, я опустился на пол. В глазах помутнело. Я задыхался, отчего мне даже пришлось открыть окно. В себя пришел, наверное, спустя лишь минут двадцать.

Ранее вызревавшая в моем воспаленном мозгу идея укрепилась окончательно. Единственный правильный выход был бежать.

Бежать от этой суетной жизни, не терзать Таню с ее добрым сердцем и не пытаться заменить отца Соне. Все, что предрекало мое бренное существование, – остаться вспышкой в их светлых головах и навсегда погрузиться во тьму.

Наспех набросав в свой чемодан какие-то вещи, выбросив парочку тетрадей, в которых остались мои труды, я решил в последний раз оглядеть место, где прожил несколько жизней.

Цветы на подоконнике, которые Танечка поливала с таким трепетом, словно кормила бездомного котенка, громко работающий холодильник, мешавший спать по ночам, от чего мы все втроем вставали, бывало, и пили чай на кухне, ругая его, гудящий, не понимая в тот момент, что эта железка по сути нас сближала, ванная, в которую я часто не мог пробиться, потому что какая-нибудь из моих нимф наводила там туалет для предстоящего дня, коридор, в ту самую ночь ставший свидетелем Таниных откровений и наших поцелуев. Все это уже заранее веяло ностальгией и упущением возможности остаться счастливым до конца своих дней.

Но, так или иначе, я надел пальто и взял под руку собранный чемодан…

Послесловие

До конца своей жизни мы ищем вечность, ответы на неправильно заданные самими же нами вопросы и жалуемся, что все идет не так, как хотелось бы. Течение жизни невозможно изменить – оно непрерывно связано с волей небес, и если русло реки внезапно переменит свой ход, значит это деяние было предусмотрено свыше.

Тем не менее мы вправе оставаться полноправными в маленьком выборе. Судьба – это не злодей, который хочет, чтобы мы мучились или испытывали какие-либо страдания, чаще всего – это добрый волшебник, предлагающий тебе пройти на выбор по двум извилистым тропкам, если не больше. Затем еще по нескольким и еще. У тебя всегда будет оставаться вариант, несмотря на сложно устроенный механизм системы.

Но отчасти это играет довольно негативную роль, ведь чем больше у тебя выбора, тем еще более ты сомневаешься в том, какой вариант предпочтительнее и лучше. Могу сказать одно – лучших вариантов нет. Каждая тропа хранит в себе радостные и печальные моменты, из которых, собственно, она и складывается. Ведь нельзя, не получив боли, вывести опыт и понимание ситуации, тщательно проанализировать их и в дальнейшем не натыкаться на те же самые грабли.

Человек, не знающий, чего он хочет от жизни, может метаться в своем непостоянстве целую вечность. Тут уже выступает мною названный «метод потребителя»: когда ты цинично играешь судьбами одних людей, примеривая на себя дальнейшую роль, и с легкостью отворачиваешься от них в прихотях поиграть таким же образом с другими. С точки зрения нравственности – ты падший человек, который только и может питаться кровью других, но если отбросить ее и оставить лишь эксцентричность, то ты весьма успешный человек (уже неуместно упоминающийся здесь), владеющий душами, как зажиточный предприниматель. Но, играя душами одних, ты непременно злишь судьбу, которая может в любой момент обрушиться на тебя в виде злого рока.

Именно поэтому ты должен решать, остаться ли падшим циником или стать тем самым любящим и любимым человеком, с каждым днем одаряя счастьем новые сердца и души.

Жаль только то, что понял это я слишком поздно и не успел познать истинные законы любви.

Тане от Юры (1981 год)