A wonderful life

– Отлично! Квартира. Вы же понимаете: если вы возьмете кредит, который явно не сможете отдать, то на нас падает вся ответственность. Это большой риск и… расходы. Мы выступим вашим гарантом в банке, но, когда станет ясно, что вы кредит отдавать не собираетесь, нам его придется отдавать за вас.

– А как же… конец света?

– Это такой, знаете ли, вопрос… Мы не можем в этом быть на сто процентов уверенными. Но для таких, как вы, он обязательно наступит. Не волнуйтесь. Итак, с учетом оформления всех документов – они у нас в принципе готовы, осталось сходить в банк и подписать их – вам нужен кредит на 255 дней. А потом – …

– …Конец света, – покорно сказал Николай.

– Правильно! Так, 255 дней – это у нас сколько? Ага… ровно восемь с половиной месяцев. Вы получите сумму, которой должно на это время хватить. Да, постарайтесь рассчитать так, чтобы хватило. Но если не хватит – обратитесь к нам, мы что-нибудь придумаем, – при этих словах женщина как-то особенно улыбнулась. – И, сами понимаете, если вы хотите взять этот кредит, то вы завтра же придете к нам и подпишете документ, что в случае вашей неспособности выплатить кредит ваша квартира отходит нашей организации.

– Да-да, так и будет, – пробормотал Николай.

– Если вас что-то не устраивает, вы можете отказаться. Но, когда подпишете бумаги, обратного хода уже нет, – устало сказала женщина. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. – Помните, как у Пушкина: «Выхожу один я на дорогу…»

– Это Лермонтов. Но это не так важно. Вот и я тоже выйду… на дорогу, – пробормотал Николай.

– Ну, пусть будет Пушкин, – раздраженно ответила женщина. Она была явно уставшей.

– Лермонтов это, Лермонтов!

– Тьфу ты, Лермонтов, да. Это вы меня запутали! Под конец дня свое-то имя забываю, не то что… Все, идите, завтра жду вас в десять. Путь к нам запомнили?

– Да, вроде.

– Ну, будем надеяться… Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет!

– Ну вот, теперь я счастлив, – бормотал себе под нос Николай, быстро шагая по мерзлой улице домой. – Сейчас приду, чая с вареньем выпью, и спать. Уж лучше эти восемь с половиной месяцев как человек прожить, чем всю жизнь как раб… Офис – дом, дом – офис. Тьфу! – Николай громко плюнул в снег и чуть не налетел на бродячую собаку, которая от испуга залилась лаем.

– Ну и сны у вас, Николай Е! Никогда такие пациенты мне не попадались! Вы бы и правда так сделали, если б была возможность? – голос невидимой медсестры был все таким же металлическим, но звучал мягче, чем обычно. И отчаянно ему кого-то напоминал. Но все же он не был в этом уверен. Он списывал это на свое одиночество.

– Ээээ… скорее всего, да, – ответил Николай, приходя в себя. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы очень странный. Я таких никогда еще не встречала. Мне не положено вести беседы с пациентами, это нарушение правил, но я пошла на это. Вы и правда необыкновенный. Если б вы были посимпатичнее, я бы в вас влюбилась по уши. Но вы такой… беззащитный.

– Вы хотите сказать: жалкий, а не беззащитный, – обиженно промямлил Николай.

– Может быть, – вздохнула медсестра. – В любом случае я считаю вас… необыкновенным.

– Спасибо! Хотя чего тут необыкновенного! Я просто устал жить, как жил раньше. Влачить это бесполезное существование…

– На что вы сейчас живете? Ведь вы уволились? Или вас уволили…

– Живу на то, что есть. Какие-то сбережения… Экономлю как могу.

– Но, как я понимаю, возвращаться вы не собираетесь?

– Нет. Мне некуда возвращаться. Для них я умер.

– О да, я слышала эту историю, – металлический голос неожиданно эмоционально хихикнул. Николай вздрогнул.

– Вы не могли бы отключить это устройство, что искажает ваш голос? Этот металл… Это ужасно!

– Не могу. Тогда меня точно засекут и уволят. Терпите!

– Хорошо… Девушка! Я не знаю, как вас зовут… Может, мы встретимся в нормальных условиях?

– Нет, Николай, я не могу. В отличие от вас, я не могу решиться на подобное. А вы будете склонять меня к этому, я знаю. Вы все же пойдете и… возьмете этот кредит. Умоляю вас, не делайте этого! Они вас закабалят! Или убьют! Про них ходит столько нехороших слухов! …Даже сейчас то, что я делаю – говорю вот так с вами – для меня огромный риск и вызов… Я даже не знаю, что мне за это будет. И я не могу в вас влюбиться. Я вам уже говорила. Вы… не мой тип. К сожалению.

– А вы, наверное, очень красивы…

– Не то что бы очень, но мужчинам я нравлюсь. Пока нравлюсь.

– Ну что же, значит, я буду жить оставшееся мне время один. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Да, я, пожалуй, возьму этот кредит…

– …Если найдете их, – металлический голос стал почти человеческим.

– …Если найду. Это, возможно, мой последний сеанс. А если я найду их и возьму кредит, то уж точно больше не приду…

– Ясно, – вздохнул металлический голос и со всей теплотой, какую была способна передать техника, добавил: – Удачи вам!

На глаза Николая навернулись слезы, он неуклюже вытер их рукой и стал одеваться.

Каждый день Николай проживал как последний. За окном мела метель, но он не выходил на улицу, мог проспать весь день. Вставал только для того, чтобы попить чай с малиновым вареньем. Потом снова ложился и мечтал о том, как могла бы выглядеть медсестра, с которой он общался все эти месяцы напролет, и каким чудесным мог быть ее голос без искажающей техники. От этих мыслей Николая охватывала приятная расслабленность, и он засыпал счастливый. Он не догадывался, что однажды уже встречал ее.

Постепенно в его сознании день и ночь смешались, и он перестал их различать. Тем более что большую половину дня было темно. Казалось, эта зима никогда не кончится. Однажды Николай включил телевизор: там шла передача о возможной ядерной войне. Он сразу же его выключил. Все время хотелось спать, и Николай спал, спал, спал, приучая себя к новому режиму. Он уже не помнил, когда ел или принимал ванну в последний раз. Сны его становились все более красочными. Он подумал, что скоро совсем перестанет различать реальность и вымысел. Так и случилось. Он полностью погрузился в счастливую дрему и почти не ощущал своего тела. «Я ангел?», – спросил он себя однажды. Это была его последняя связная мысль. Его жизнь стала сном без пробуждения. Яркие образы сменяли друг друга с поразительной быстротой, обжигая мозг, и ни одного из них он уже не мог запомнить.

Николай лежал в гробу. С одной стороны вокруг него толпились его бывшие коллеги с подобающе скорбными лицами. С другой стояли те модно одетые, холеные мужчины и женщины, которых он видел на приеме в честь Джорджа Клуни на озере Комо. Они смеялись и шутили, словно это были не похороны, а новая элегантная вечеринка. А вот и сам Клуни! Увидев его, все расступились. Клуни нагнулся к гробу и запел приятным баритоном:

No need to run and hide

It’s a wonderful, wonderful life

No need to hide and cry

It’s a wonderful, wonderful life

Закончив петь и похлопав Николая по плечу, Клуни сердечно улыбнулся и сказал:

– Yeah, man, it’s a wonderful life!

И сразу же исчез, как будто его и не было. Николай, лежа в гробу, сказал себе:

Вот дурак я! Если бы поверил тому, что тогда увидел, – ну, когда скорая приезжала и меня выносили… Так вот, если б поверил этому сразу, то не надо было бы весь этот маскарад устраивать! Хотя какая уже разница? Так даже веселее.

На этом месте медсестра нажала кнопку «Стоп».