Товарищам и гражданам Таганрога

Товарищам и гражданам Таганрога
Максим Горький

«Нездоровье помешало мне принять даже заочное участие в чествовании вашем памяти Антона Павловича Чехова, да вот и с этим откликом опоздал я. Теперь, слушая рассказы о том, как прекрасно организован был вами день Чехова, как торжественно вы провели его, я ещё раз убеждаюсь в быстроте и широте культурного роста людей великой нашей страны…»

Максим Горький

Товарищам и гражданам Таганрога

[1 - Впервые напечатано одновременно в газетах «Правда», 1935, номер 199 от 21 июля (под заглавием «М. Горький о чеховском юбилее в Таганроге»), «Таганрогская правда», 1935, номер 165 от 21 июля, «Молот» (Ростов-на-Дону), 1935, номер 4239 от 21 июля; в сокращённом виде – в газете «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 1935, номер 169 от 21 июля. // Письмо написано по поводу 75-летия со дня рождения А. П. Чехова. // Публикации в газете «Правда» предшествует сообщение от редакции: «Сегодня в Таганроге на имя организационного комитета по проведению празднования юбилея А. П. Чехова получено следующее письмо от М. Горького». // В авторизованные сборники не включалось. // Печатается по тексту газеты «Правда», сверенному с рукописью (Архив А. М. Горького).]

Нездоровье помешало мне принять даже заочное участие в чествовании вашем памяти Антона Павловича Чехова, да вот и с этим откликом опоздал я. Теперь, слушая рассказы о том, как прекрасно организован был вами день Чехова, как торжественно вы провели его, я ещё раз убеждаюсь в быстроте и широте культурного роста людей великой нашей страны.

Я хорошо помню начало литературной деятельности А. П. Чехова. Помню кисленькие улыбочки дореволюционных обывателей, когда они почувствовали, что человек, который казался им только весёлым забавником, начал мягкой рукой, но безжалостно обнажать пошлость и глупость их жизни. Его проницательный взгляд удивительно легко и метко вскрывал за мишурой привычной либеральной болтовни тупой эгоизм и трусливое лицемерие домашних животных – царя Александра Третьего и сына его, который ухитрился возвыситься почти до символической фигуры всероссийского обывателя, – до фигуры, которая совмещала в себе хладнокровную жестокость к людям с византийской хитростью и глупостью дегенерата.