Дачники

Двоеточие. Удивительно! Так и сверкает весь!.. Стихи свои все читал. Попросила его какая-то барыня стихи в альбом ей написать; он, понимаете, и написал. Вы, говорит, смеясь, в глаза мне поглядели, но попал, говорит, мне в сердце этот взор и, увы, вот слишком две недели я, говорит, не сплю, сударыня, с тех пор… понимаете! А дальше…

Марья Львовнаа(торопливо). Не надо, Семен Семенович, дальше… Я знаю эти стихи… Скажите… вы долго здесь проживете?

Двоеточие. Да я думал, понимаете, у племянника до конца дней основаться… а с его стороны не вижу охоты поддержать меня в этом намерении. А деваться мне некуда… никого у меня нет… деньги есть… а больше ничего нет!

Марья Львовна(рассеянно, не глядя на него). Вы в самом деле – богатый?

Двоеточие. Около миллиона у меня, понимаете. Хо-хо! около миллиона. Умру – все Петру останется… но его это, по-видимому, не прельщает. Не ласков он со мной, да. Вообще он какой-то нежелающий… ничего не нужно ему… не понимаю я его! Положим, он знает, что все равно его деньги будут – чего же ему беспокоиться? Хо-хо!

Марья Львовна(с большим интересом). Эх вы, бедный!.. Вы бы употребили их на какое-нибудь общественное дело – все лучше, больше смысла!

Двоеточие. Н-да! Мне это советовал один мон-шер, да не люблю я его, понимаете. Жулик он рыжий, хоть и притворяется либералом. А, по совести говоря, жалко мне эти деньги Петру оставлять. На что ему? Он и теперь сильно зазнался. (Марья Львовна смеется, Двоеточие внимательно смотрит на нее.) Чего вы смеетесь? Глупым кажусь? Нет, я не глупый… а просто – не привык жить один. Э-эхма! Вздохнешь да охнешь, об одной сохнешь, а раздумаешься – всех жалко! А… хороший вы человек, между прочим… (Смеется.)

Марья Львовна. Спасибо!

Двоеточие. Не на чем. Вам спасибо! Вот вы говорите мне – бедный… хо-хо! Этого я никогда не слыхал… все говорили – богатый! Хо-хо! И сам я думал – богатый… А оказалось: бедный я…

Юлия Филипповна(подходит, в руках у нее платок). Вы, дядя, объясняетесь в любви?

Двоеточие. Куда мне, к лешему! Я теперь только на уважение способен… Повяжи-ка покрасивее… И пойду закушу чего-нибудь на дорогу-то…

Юлия Филипповна. Вот… очень идет к вам!

Двоеточие. Ну, и врешь! У меня лицо мужественное. Идем закусывать. Я все хочу спросить тебя, – ты мужа-то не любишь?

Юлия Филипповна. А по-вашему, его можно любить?

Двоеточие. А на что замуж за него вышла?

Юлия Филипповна. А он интересным прикинулся…

Двоеточие(хохочет). Э, ну тебя к богу!

(Все трое уходят в глубину сцены. Там начинается шум и смех, негромкий, но непрерывный. С левой стороны выходят: Басов, выпивший, Шалимов, Дудаков и Влас. Последний идет в глубину сцены, а первые трое – на сено.)

Замыслов(кричит в лесу). Господа! Пора домой!

Басов. Чудные здесь места, Яша? Хорошая прогулка, а?

Шалимов. Ты же все сидел, как сыч. Сидел и пил… и размок…

(В глубине сцены Соня повязывает платок на голове Двоеточия. Смех. Из леса, около ковра с закусками, выходит Замыслов, берет бутылку вина и стаканы и идет к Басову, за ним идет Двоеточие, отмахиваясь руками oт Сони.)

Басов(опускаясь на сено). Я и опять сяду… Наслаждаться природой надо сидя… Природа, леса, деревья… сено… люблю природу! (Почему-то грустным голосом.) И людей люблю… Люблю мою бедную, огромную, нелепую страну… Россию мою! Все и всех я люблю!.. У меня душа нежная, как персик! Яков, ты воспользуйся, это хорошее сравнение: душа нежная, как персик…

Шалимов. Хорошо, я воспользуюсь!

Соня. Семен Семенович, позвольте!

Двоеточие. Будет! Насмеялись над стариком… Обиделся я… Хо-хо!

Басов. А, вино! Налейте мне. Как хорошо! Как весело, милые мои люди! Славное это занятие – жизнь… для того, кто смотрит на нее дружески, просто… К жизни надо относиться дружески, господа, доверчиво… Надо смотреть ей в лицо простыми, детскими глазами, и все будет превосходно. (Двоеточие стоит около пня и хохочет, слушая болтовню Басова.) Господа! Посмотрим ясными, детскими глазами в сердца друг другу – и больше ничего не нужно. А дядя – смеется… Он поймал молодого, веселого окуня… а я взял окуня и пустил его назад, в родную стихию. Потому что я – пантеист, это факт! Я и окуня люблю… а дядя утопил свою шляпу – вот!

Шалимов. Заболтался ты, Сергей!

Басов. Не суди – да не судим будешь… А говорю я не хуже тебя… ты человек красивого слова, и я человек красивого слова! Вот я слышу голос Марьи Львовны… Превосходная женщина… достойна глубокого уважения!

Шалимов. А мне не нравится эта митральеза… Я вообще не поклонник женщин, достойных уважения…

Басов(радостно). И это – верно! Недостойные уважения женщины – лучше достойных, они лучше, это факт!

Двоеточие. И что говорит!.. Будучи женат на такой, можно сказать, королеве…

Басов. Моя жена? Варя? О! Это пуристка! Пуританка! Это удивительная женщина, святая! Но – с ней скучно! Она много читает и всегда говорит от какого-нибудь апостола. Выпьем за ее здоровье!

Шалимов. Заключение весьма неожиданное! А все-таки Марья Львовна…

Басов(перебивая). Ты знаешь, – у нее роман с моим письмоводителем, это факт! Я видел, как он объяснялся ей в любви!

Двоеточие. Мм… об этом, пожалуй, лучше бы не говорить. (Идет прочь.)

Басов. О, да! Это секрет!

Калерия(подходит). Сергей! Ты Варю не видал?

Басов. Вот моя сестра! Моя милая поэтесса… Яков, она читала тебе свои стихи? О, ты послушай – очень мило! Так высоко все! Облака… горы… звезды…

Калерия. Ты, кажется, выпил? да?

Басов. Всего один стакан.

Замыслов. Из этой бутылки.

Шалимов. Меня весьма интересуют ваши поэтические опыты, Калерия Васильевна.

Калерия. Вдруг я приму слова ваши как правду и принесу вам четыре толстейших тетради!

Шалимов. Не пугайте… я не робкий…

Калерия. Увидим.

Юлия Филипповна(в лесу поет). Пора домой… домой!..

(Калерия отходит в правую сторону, встречается с Соней. Замыслов идет на голос Юлии Филипповны. Басов подмигивает вслед ему и, наклонясь к Шалимову, что-то шепчет ему. Шалимов, слушая его, смеется.)

Калерия. Собираемся домой?

Соня. Да, все устали…