Варвары

Цыганов. Каков мужчина, а? Все растет…

Лидия. Чувствует свою силу… силу слабости…

Анна. Вот вы, Сергей Николаевич, постоянно даете ему…

Цыганов. О, не беспокойтесь! Это меня не разорит…

Надежда(Черкуну). Какой сегодня тяжелый день для вас… все неприятности!..

Анна(невольно, как эхо). Тяжелый… Ты устал, Егор?

Черкун. Я вот… не знаю, что нужно сделать с этим человеком, чтоб он оставил дочь свою в покое? Это злит.

Надежда. Вам ничего не надо делать! Я сама… вы только не волнуйтесь…

Цыганов. Моя дорогая, – ваш супруг, вот кто мне кажется, взволнован…

Надежда(как бы удивилась). Он?

Черкун(вдруг обозлился). Он – как лужа грязи, в которую наступили ногой… ваш супруг…

Анна(негромко, пораженная). Егор… что ты?

Цыганов(усмехнулся). Ты, Жорж, преувеличиваешь…

Черкун(Надежде). Я удивляюсь, как вам не стыдно терпеть около себя такого… пошляка!

Надежда(даже дыхание у нее захватило от восторга). Ах… как вы это сказали!.. Как верно… строго! (Цыганову.) Вот кто страшный… вот кто!

Анна(беспокойно, Лидии). Боже мой… Какая она… странная… не правда ли? Вы видите?

Лидия. Да… вижу… Идемте.

Надежда. Я – не странная… я мужество люблю…

Черкун(смущен). Ну… это уж что-то… я не понимаю! Пойду… пройдусь…

Надежда. И я с вами… и я тоже…

(Идут.)

Анна(тревожно, Цыганову). Она – смешная, да? Она – милая, я понимаю… но – только… плохо воспитана?

Цыганов(Анне). Вам надо отдохнуть с дороги. Так шумно здесь… пестро…

Анна. Да… я пойду… Нет… какая она… все-таки… (Поспешно уходит. Цыганов курит и улыбается. Слышен пьяный смех и говор – это идут Монахов, Дробязгин, Гриша.)

Лидия(брезгливо). Как все это отвратительно… И эта женщина… обе эти женщины… как они жалки… Что вы смеетесь?

Цыганов. А вдруг она нашла героя, а?

Лидия(не сразу). Нет. Это… невероятно, дядя Серж.

Цыганов(усмехаясь). Что тут невероятного?

Монахов. Он… ударил меня?.. Хорошо… пускай!.. А я – жив… А он – скоро сдохнет…

Лидия. Идут пьяные… я ухожу.

Цыганов. Идемте…

Гриша(убежденно). Я тоже… могу в рожу дать… во!

Лидия. Но – зачем, зачем он вмешивается в эту… грязь?

Цыганов. Это – стихия… она втягивает… это – как магнит, дорогая моя… Голодный инстинкт, чуть прикрытый ветошью романтики…

(Они уходят. Монахов подмигивает своим спутникам и грозит пальцем вслед Цыганову.)

Дробязгин. Почему? Он очень умный… ей-богу!

Монахов. Что такое ум? (Хохочет. Дробязгин и Гриша вторят ему.)

Занавес.

Действие четвертое

Большая, уютная комната. В левой стене – дверь в прихожую и два окна, вправо – дверь в комнату Анны и другая к Егору. Прямо широкие двери в гостиную, она выступает в комнату углом, между ним и голландской печью в правом углу – ниша, в ней широкий диван, на диване полулежит Цыганов и курит. Направо, между дверей – пианино; Анна что-то играет, чуть касаясь клавиш. Посередине комнаты за столом Богаевская раскладывает пасьянс. В комнате ЧЕРКУна Степан тихо щелкает на счетах. Черкун задумчиво ходит по комнате, останавливается пред окном, смотрит во тьму. Вечер. Горят лампы.

Богаевская. Холодновато!

Анна. Дать вам шаль?

Богаевская. Лидуша пошла за ней…

Цыганов. Юноша! Бросьте вы щелкать!

Степан. А вот поймаю – брошу…

Богаевская. Кого это вы ловите?

Степан. Купца Притыкина…

Богаевская. Разве плутует?

Степан. Довольно усердно…

Богаевская. Да… вот он, купец! Даже и влюбленный – плутует…