Солнце моё золотое

– О – о – о, Петрович, да у тебя это… Белая горячка!

– Папа, перестань! Никакая не горячка. Устал, может, человек. Или расстроен сильно. Так бывает, когда сильно расстраивается, – не согласилась Ирина с отцом.

– Я понял. Тоскует по Светлане своей. Годков десять уже как, а всё тоскует. Понимаю. Любил сильно. Да, Петрович? Тоскуешь?

– Ну я не знаю… Только что разговаривали же…

– Дядь Коля, давайте сделаем так. Завтра понедельник, приезжайте ко мне в клинику, мы вас обследуем, назначим лечение. Понимаете, с возрастом в организме человека происходят серьезные изменения. Надо обследоваться.

– Проверить, оно, конечно, можно… Но… Только что же разговаривали…Ладно, пойду я. Может, и показалось.

Опустив голову, расстроенный Петрович возвращается домой. «Что на самом деле происходит? Было или не было? А может я на том свете? Может я схожу с ума в своём одиночестве? Да я вроде и не одинокий, у меня есть куры, Пират -красавец у меня есть. Ах, ладно, пойду кормить Пирата и его семью». Но Петрович не успел дойти до своих кур. С неба опять донёсся голос:

– Расстроился, Петрович? – голос был извинительным. Или так показалось Петровичу.

– Ты? Опять? Что же ты так? Нехорошо получилось. Хотел показать… Познакомить…Опозорился.

– А женщина эта?.. Я же просила тебя, чтобы без женщин!?

– Какая женщина? Ты о чем? О ком? Это Иван, сосед мой! А это дочурка егоная, Ирина.

– Я обиделась. Побежал…К женщине… Молодой, красивой…

– Господи ты боже мой, это же дочурка Ивана. Она врач. Ты что, в самом деле приревновала?

– Врач тоже женщина. Мне обидно.

– Хорошо, я понял. Больше не буду. Они не поверили. Подумали, что я больной. В больницу уже пригласила Ирина… Я обрадовался, хотел показать. А тут… Опозорился только.

– Ладно, Петрович. Прости. Мне обидно стало. Давай, по-другому покажем.

– Как, по-другому?

– Иди к ним, пригласи их во двор и при них скажи: Дорогая, я хочу дождя! Или: Дорогая, я хочу ветра! И я тебе сделаю.

– Дорогая, значит… А ты точно женщина? Солнце же оно так, – среднее.

– Я могу быть и мужчиной, и женщиной. Теперь это модно. Сейчас я женщина. А ты кого хочешь?

– Да никого я не хочу. Лучше бы, конечно, с мужчиной разговор. Мужской разговор. Вам, женщинам, нет у меня доверия. Вы обманывать норовите мужчин.

– Ой, кто бы говорил! Это вы женщинам вешаете лапшу на уши. Обещаете горы, вначале, потом забываете.

– А вы даже не обещаете. Не верю я вам.

– А ты проверь. Проси и я сделаю.

– Не верю. Опять обманешь…Правда сделаешь? Не обманешь?

– Не обману. Зуб даю!

– Зуба не надо, у меня свои ещё есть. Ты покажи, чтобы я поверил.

– Проси.

– Ладно. – Петрович заходит за дом, чтобы скрыться от глаз, – а то точно подумают, что свихнулся, – и осторожно оглядываясь, тихо, почти щёпотом произносит: Дорогая, хочу дождя! – На ясном небе мгновенно сгущаются облака и начинается дождь. От неожиданности Петрович дёрнулся, половил руками капли дождя, потом, спохватившись, заволновался, – Всё! Хватит! Хватит! Дорогая, не хочу дождя! – Дождь перестает идти. – Не надо дождя. И так уже все залито, затоплено… Пусть сохнет…Грядки надо полоть.

Петрович вышел в передний двор, сел на лавочку и, кряхтя, произнёс:

– Ну ни фига себе! Вот это да!

– Ну что, поверил? – голос прозвучал несколько издевательски.

– Н – у – у, пока поверил. Поверил. Что ты женщина тоже поверил. Только женщина может такое чудо сотворить. Создание такое!

– Ну, тогда иди.

– Ну, тогда иду. Иду. Иду. Только ты не подведи. А то они меня точно в психушку сдадут. С ума сойти, как Иван удивится! Не поверит.

– Не волнуйся. Иди. Сделаю. Только скажи обязательно: Дорогая! А то не сделаю.

Николай Петрович несколько не уверен, но все же идет к соседу. Садится на лавочке во дворе Ивана, думает, сомневается, потом, приоткрыв дверь, тихо зовёт:

– Иван! Иван, выйди на минутку.

– Ну что тебе опять, Петрович? – возмутился Иван прямо с порога. – отрываешь меня от экрана. Там Президент пендюлей выписывает америкосам. И гейропа попала под горячую руку. А ты меня удовольствия лишаешь выслушать.

– Иван, ты не сердись, – сказал, улыбаясь Петрович. – Подойди сюда. Постой рядом. Тут такое дело. Как тебе это сказать…Ты только не подумай, – я с ума не сошел… Сначала и сам не поверил…

– Петрович, не дури мне голову! Чему ты не поверил?

– Смотри, Иван… Сейчас у нас что? День? День. Солнце? Солнце. А хочешь, я дождем огород твой полью?

– Петрович, что ты херню, такую несешь! Точно спятил! Иди домой. Не дури мне голову! – ещё больше возмутился Иван и собрался уходить. Петрович был спокоен, но настойчив.

– Да ты постой, Иван! Не уходи. Смотри!.. Дорогая, хочу дождя!

На чистом небе вдруг сгущаются облака и начинается дождь. Иван останавливается, обалдевши смотрит то на Петровича, то на небо. В недоумении проходит несколько секунд. Петрович, довольный с собой, громко кричит: – Дорогая, не хочу дождя! Прекрати дождь. – дождь мгновенно прекращается. – Дорогая, хочу ветра! – мгновенно задувает ветер. Иван падает на пятую точку. – Дорогая, не хочу ветра! Хватит ветра! – ветер затихает.

– Иван некоторое время сидит молча, то поднимает голову на небо, где уже разлетелись тучи, то смотрит пристально на Петровича, затем, заикаясь, кричит громко:

– Ирка! И – и – р!.. Сюда иди!.. Иди сюда! Бегом!

Выйдя из дома, Ирина посмотрела на отца и удивлённо проговорила:

– Что случилось? Дождь пошел? Облаков нет. Папа, на мокрой земле чего сидишь?

Иван, разумеется, не слышал слова дочери и завопил отстранённо: