Солнце моё золотое

– Ирка, звони! В скорую звони! В полицию звони! Нам Петровича подменили! Дьявол! Это не Петрович, это -дьявол! Сатана!

– Перестань, папа! Петрович, вы что, -поссорились?

– Да не Петрович он! Дьявол! – заорал Иван.

– Иван, ну какой я дьявол! Ирина, не слушай его. Просто я познакомился с Солнцем, подружился. Сам сначала не понял. Не поверил. А потом…Хочешь, покажу?

– Не надо! Не надо! Ирка, звони в полицию! – ещё сильнее заорал Иван.

Не обращая не слова Ивана, Петрович переключился на Ирину и успокаивая её повторил всё, что показывал Ивану. Вызвал дождь, потом ветер и в конце заключил, что никакой он не дьявол. Обалдевшая Ирина только и произнесла фразу: «О-фи-геть!»

– Ирка, нам подменили Петровича. Дьявол вселился в него. Нечистая сила! Звони, говорю! – почти кричал Иван.

– Пап, подожди… Дядь Коль, это что было? Как вы это сделали?

Петрович выпрямился, высоко поднял голову и не без гордости раскрыл Ирине тайну неожиданной любви:

– Ничего особенного, Ирина! Я и не такое могу! С такой подругой. Она там, наверху. Она влюбилась в меня, – собираясь уходить, Петрович небрежно бросил ещё и издевательскую реплику. – Вы тут долго не сидите. Земля мокрая. "Дьявол, дьявол!" Какой же я дьявол, Иван! Я добрый. Само солнце влюбилась в меня!

Удовлетворённый и умиротворённый, Иван то улыбался, а то и громко смеялся, пока шёл к себе домой. Во дворе же, устроившись в развалку, продолжал наслаждаться событием:

– Хе! Хе! Во, дела! Спасибо тебе, Солнце. Не подвела. Пусть теперь знают. А то в психушку меня хотели. Спасибо.

– И тебе спасибо, Петрович. Настроение поднялось. Я давно так не смеялась, – засияло солнце ещё ярче.

– Солнце, ты не только красивая, ты еще и умная, оказывается! Как мая покойная жена, царства ей небесного! Светлана…Светлая была женщина. На тебя похожая. Я в ней души не чаял. А какие борщи готовила, – пальчики оближешь! А пироги!.. А улыбка её … Такое чистое, солнечное… Как у тебя… Как мне её не хватает!.. Солнце, а можно, я тебя Светланой буду звать?

– А ты её сильно любил?

– Сильно! Очень сильно! И её, и пироги, борщи её, и вообще…

–Тогда называй, так и быть.

Петрович не обманул. Жена, Петровича, Светлана Сергеевна, царства ей небесного, отошла в мир иной годков десять тому, как раз накануне посадочных работ в саду, огороде, и Николай Петрович вспоминал её с тоской и доброй памятью каждый раз, как только огородный сезон начинался. Она по части сельского хозяйства любому академику могла нос утереть, а Петрович был её послушным ассистентом и крепкой физической опорой, который, несмотря на свой уже солидный возраст, мог не хуже трактора перепахать весь участок за пару дней. Светлана, не скрывая радости и гордости, часто отпускала в его адрес комплимент: «Бульдозер ты мой!» И теперь Петрович со всеми деревьями, кустами, цветами в саду разговаривал живым голосом, будто со своей любимой Светланой.

Что же касаемо до детей, так они давно, повзрослев, разлетелись, кто куда и редкими наездами только и делали, что нагоняли на Петровича грусть-тоску и чувство сожаления о том, что все не так он представлял свою старость, свою жизнь в одиночестве; что нет у него радости общения с внуками, что нет возможности учить их уму-разуму ежедневным общением. Теперь же Петрович пока что не до конца понимал, что же это происходит в его частной одинокой жизни и правда ли вообще всё это. Но ему было приятно, интересно и он принял роль друга, а то и ухажёра, пока что, не понимая, что делать с этим.

– И меня будешь так же любить? – спросила солнце после некоторой паузы.

– Уже! Уже люблю! Будешь моей Светланой, – буду ещё больше любить, – в Петровиче уже созревало чувство уверенности. – Смотри, Светлана, тебя не было долго и всё на земле начало чахнуть, болеть, гнить… Ты появилась и всё вокруг заиграло, запело, засверкало… Птички заливаются песнями от радости, цветы засияли, даже угрюмая картошка покрылась радостной зеленой… А Пират, петух мой, горло разрывает от радости, охрип уже! Всех девчат своих затоптал на радостях. Разве это не чудо! Это чудо, Светлана! Чудеса чудес! Я не перестаю удивляться. Как это тебе удается, радовать все земное? Короче, я тебя люблю, Светлана!

– И всегда будешь любить?

– Всегда! Зуб даю!

– И не предашь меня?

– Ни – ког – да!

Светлана… Светлана… Дорогая моя Светлана! Как приятно! А как звучит, – Свет-ла-на! От слова «свет». Давно не называл… Хорошая у меня была жена. Любил я её очень. Стихи читал. Ей нравилось, когда я читаю стихи. А ты любишь поэзию, Светлана? Почитать тебе?

– Очень люблю. Почитай.

– Ну вот слушай такие. Стихи про солнце. Про тебя значит. «Загорелась зорька красная в небе темно-голубом, полоса явилась ясная в своем блеске золотом. Лучи солнышка высоко отразили в небе свет. И рассыпались далеко от них новые в ответ. Лучи ярко-золотые осветили землю вдруг. Небеса уж голубые расстилаются вокруг…»

– Красивые стихи. Сам сочинил?

– Не, я так не умею. Есенин сочинял…Слушай, а ты можешь помочь мне, скажем, дороги отремонтировать?

– Петрович, ну что за проза такая, – дороги! Я буду такой ерундой заниматься? Читай стихи дальше.

– Э-э-э, не говори так! Ты же знаешь вечную проблему: дураки и дороги! Где дураки, там и дороги дурные! Я не хочу быть дурным!

– У тебя там есть власти! Пусть они и занимаются!

– Да ни черта они не занимаются дорогами! Дома себе строят, – вот чем они занимаются! И дорогу нам не будут делать. В деревню нашу. Воруют бессовестно. Сколько просили, писали. Невозможно весной, осенью ходить, ездить. Разбиваются вдребезги. Вот сколько тебя не было? Почти месяц. Дождями все размыло!

– Ладно, Петрович, не расстраивайся так, придумаем что-нибудь.

– Придумаем. Обязательно придумаем. А пока я навещу гарем Пирата…

Петрович, немного оправившись от эйфории, неожиданно навалившейся на него, поставил мозги на паузу и ушёл с головой в свои обычные и привычные заботы по хозяйству. Между тем ко двору Ивана подъезжают машина скорой помощи и полицейский Уазик. Услышав шум мотора и увидев в окно технику, Иван выходит во двор. Он ещё не отошел от шока. Растерян, глаза на выкате, руки дрожат, речь ломается. Вышедший из служебки офицер, подозрительно посмотрев на Ивана, спросил:

– Вы звонили насчет дьявола?

– Да, я звонил! Дьявол чистой воды! Он там, напротив живет.

– Он угрожал вам? Напал на вас? Оскорблял?

– Нет, нет, – что вы! Гораздо хуже! Он ветер создал. Чуть крышу не снесло!

– Хорошо, мы поняли. Он уже у нас в отделе. Надо и вам поехать. Свидетельские показания снимать будем.

– Ага, хорошо. Я все расскажу. Все, как было. Дьявол! Чистый дьявол!

– Садитесь туда, к врачам. С ними быстрее доедете, куда надо.

Офицер махнул санитарам, и два медика подошли к Ивану и взяли его под руки, чтобы посадить в машину скорой помощи. Только теперь Ирина, дотоле наблюдавшая за происходящим в окно, выскочила на улицу, бегом подбежала к отцу, обняла его, пытаясь отобрать у людей в форме медиков и почти крикнул на них:

– Это куда вы его собираетесь?!

– Женщина, отойдите! Не мешайте! – заученно проговорил слуга Закона, оторопевши от такой решительности Ирины.

– Я не женщина! Я дочь его! Отпустите его! – заорала на санитаров так, что слуге пришлось вмешаться активно. Пытаясь отвести в сторону Ирину, слуга выронил кошель с бумагами и, схватив Ирину за руку, перешёл на крик:

– Успокойтесь, женщина! Я применю силу!

Воспользовавшись моментом, санитары посадили Ивана в скорую и быстро уехали, даже не разворачиваясь. Ирина от беспомощности заплакала и, сильно оттолкнув от себя слугу, пошла в дом, вытирая слёзы. Слуга Закона собрал свои служебные бумаги и тоже уехал на своём уазике.