Жизнь – сон

Жизнь – сон
Максим Корнеев

Казалось бы, обыденное дело – вживили чип в мозг. Но что-то пошло не так. Что есть сознание, что есть человек?

Максим Корнеев

Жизнь – сон

1 1

Знаете муки, когда не идут слова в голову? Когда всё твоё существо жаждет написать целый роман, новеллу, но ты не можешь связать двух слов. Берешь в руки большой блокнот с твердой обложкой и карандаш, пишешь пару слов, потом стираешь их ластиком. Затираешь листок до дыр, вырываешь его, комкаешь и выбрасываешь. Это повторяется вновь и вновь, пока в блокноте не останется от силы полтора десятка листов. Открываешь комп пытаешь изобразить что-то на нем, но и тут постигает неудача.

Так было и в этот раз. Майк уже сбился со счета, сколько времени у него ничего не выходило. Рой мыслей не давал уснуть, нормально есть и вообще мешал существованию. Да и есть особо было нечего. Свою руководящую должность в строительной компании он пропил. В маленьком городке, где все друг друга знали работу получить было той еще задачей. В хорошие времена в качестве хобби он писал небольшие статьи для местного журнала, иногда публикуя там же свои короткие рассказы. Платили там крохи, которых едва хватало на курево и выпить в баре, но сам факт того, что ты чувствуешь себя автором произведений – радовал всё его естество. Жизнь быстро, но незаметно перевернулась. Не осталось ничего, ровным счетом. Сейчас он находится в крошечной квартирке, с обоями, которые сами сползают вниз от малейшего сквозняка. За стенкой опять ругались соседи. Громкие крики переросли в шумы, издаваемые перемещением мебели, а после и вовсе в стенку стала лететь посуда; звон бьющегося стекла доносился до ушей Майка и не давал сосредоточиться над своим рассказом. Самое обидное, что обросший щетиной писатель уже практически изложил основную мысль и оставалось только красиво и изящно закончить, дать некоторое напутствие читателям и немного намекнуть на то, что встреча с новым героем произведения состоится вновь. Майк встал из-за стола с компом. Взял открытую бутылку самого дешевого и отвратительного виски, сделал глоток, зажмурился от того,что жидкость обожгла горло и как лава потекла в желудок, обжигая всё на своем пути.

Раздался телефонный звонок.

– Мистер Кейн, вам звонит Сара Морган. Хочу напомнить вам о том, что вы уже более чем месяц задолжали мне с оплатой аренды моей квартиры.

– Да пошла ты. Почти шёпотом произнёс Майк и бросил трубку.

Необходимо выбраться в магазин, чтобы купить хоть что-то пожрать, добраться до издательства, чтобы забрать рукописи с пометками, которые оставил редактор, после этого нужно как-то попасть в сервис и узнать, когда в конце концов приведут в порядок его старую колымагу, потому что мастер по телефону постоянно сдвигал сроки ремонта. «Сраные, тупые мексы» – подумал про себя Майк. Он натянул на ноги единственные туфли, подошва которых была дырявой, носы их были сбиты так, что было ощущение, будто вот-вот из них выглянут пальцы. Накинул на себя старый пиджак. Вид он имел такой, будто его корова два дня жевала. Вышел и закрыл за собой дверь на ключ. На улице была та самая погода, когда осеннее солнце светит безумно ярко, дарит своё уходящее, нежное тепло. Лёгкий ветерок качает разноцветные листья и ласково треплет волосы. Майк взглянул на солнце и зажмурился как довольный кот. Посмотрел на играющих детей на противоположной стороне улицы, неизвестно чему улыбнулся и не спеша пошел по улице. Решено было сначала направиться до издательства, затем в сервис и уже на обратном пути в продуктовый магазин, восполнить припасы и поесть первый раз за несколько дней. Вспомнив о еде, желудок сразу дал о себе знать: заурчал, зарычал и будто начал шевелиться словно ребенок в утробе матери. Но настроение это не омрачало, наоборот, оно немного приподнялось от фантазий на тему гастрономических изысков и того, что в организм попадет хоть какая-то еда. Так, за размышлениями, мужчина прошагал несколько кварталов. Майк решил немного сократить путь и пройти через переулок. По его расчётам, он должен был выйти на улицу соседствующую с улицей, на которой располагалось издательство. Переулок, как это водится во многих городах штатов, использовался для мусорных контейнеров, складирования разного рода хлама. Пройдя немного, Майк обратил внимание на бомжа, устроившегося возле самого чистого бака, который можно было здесь найти. Не то, чтобы Майк испугался, но все равно не ожидал здесь встретить личность подобного рода. Усмехнулся про себя, вспомнив как он жил и до чего докатился сейчас. До конца переулка оставалось сотни полторы шагов. Сзади раздался голос. Майк был погружен в свои мысли, поэтому не сразу понял о чем говорили.

–Чувак, есть закурить?

– Сам не курил несколько дней – ответил Майк и повернулся лицом к голосам.

– Может время скажешь?

Майк напрягся, т.к. уже понял, что разговор затевался не просто так, и в общем, он зря хотел сократить путь. К нему подходили четверо крепких мужчин с кожей угольного цвета, еще двое было позади него; их он заметил, когда решил обернуться и поискать пути отступления. В африканских национальностях Майк не разбирался, поэтому для себя он называл их угольками. Двое из четырех мужчин швырнули в него стеклянные бутылки. От одной из них он успел увернуться, а вот вторая попала в висок. И все четверо мужчин побежали к нему, сзади так же слышались шаги бегущих людей. Первый добежавший, тот, что был самым крупным, с хода нанес удар в лицо. Потом последовали удары от остальных. Вскоре Майка повалили на землю и начали беспорядочно избивать; единственное что он успел сделать, так это закрыть голову руками. Били сильно и хаотично, пока у поверженного не потемнело в глазах. После этого дюжина рук начала шарить по карманам и ощупывать полы пиджака. Как и куда исчезли нападавшие, Майк не помнит.

Очнулся. Глаза заливало кровью. Тело ужасно болело. Ноги шевелились, только если причиняли ужасную острую боль. С трудом поднявшись, он побрел, сам не осознавая куда. По лицу текла кровь, все тело и конечности ужасно болели. Светлый пиджак и без того доживавший последние дни, стал похож на грязные лохмотья. Мужчина не понимал на какую улицу он вышел. Прохожие сторонились человека похожего на бомжа опустившегося на самое глубокое дно. Кто-то вызвал полицию. Тут же подъехала патрульная машина, в которой находился один офицер. Тот не долго думая и не выясняя всего и не задавая вопросов, заставил бедолагу подойти к машине и завести руки за спину. Щелкнули наручники. Полицейский грубо затолкал Майка на заднее сиденье авто. Машина резво тронулась.

– Сэр, я ничего не сделал. Меня зовут Майк Кейн.

– Дружище, я бы на твоем месте помолчал – ответил полицейский.

Майк согласился, тем более, что каждое слово вызывало боль на всем лице.

Ехать пришлось недолго. Полицейский так же грубо вытащил мужчину из авто, завел в участок и сразу определил в камеру. Благо, что камера пустовала и узенькая лавка, служившая койкой, была свободна. Силы покидали Майка и не смотря на то, что скамья-кровать была жесткой, и всё тело ужасно болело, мужчина улегся и тут же отключился. Сколько времени прошло неизвестно. Мужчину разбудил громкий голос, уже другого офицера. Майк открыл глаза.

– Сэр, вы можете назвать свое имя и личные данные?

– Майк Кейн. Затем он сообщил домашний адрес и другие данные, которые спрашивал у него офицер.

– Кто-то из ваших родственников или знакомых может поручиться за вас и подтвердить вашу личность?

– Келли Мениган. И Майк назвал ее номер телефона. После чего офицер ушел. Прошло несколько часов и офицер вернулся с девушкой небольшого роста, стройной фигурой и светлыми волосами. Бедняга сразу узнал в ней Келли; та, едва сдерживая эмоции от увиденного, молча кивнула. Офицер открыл камеру. Девушка помогла Майклу выйти из камеры. Все трое вышли в помещение и подошли к столу, где сидели еще трое полицейских. Там Майк с помощью Келли расписался в каких-то документах, и девушка увела его к своей машине. Дорога прошла в молчании. Майк иногда проваливался в тяжёлый болезненный сон. Машина остановилась возле небольшого ухоженного частного дома. Келли вышла из машины, обошла её, открыла дверь. Нежно разбудила Майка, попыталась помочь выйти, но мужчина вежливо оттолкнул девушку и самостоятельно выбрался из машины. Оба вошли в дом.

– Зачем ты привезла меня к себе?

– А куда ещё? У тебя дома царство тараканов и крыс. Да и нет своего дома, ты снимаешь конуру.

– Но я там самостоятельно живу. Живу как мне нравится.

– Это называется жизнь?

– А что не так?

– Ты один и спиваешься в какой-то дыре.

– Я бросаю!

– Не вижу я, что ты бросаешь.

– Чего ты привязалась? Что тебе нужно?

– Мне нужно чтобы… Чтобы ты стал мне мужем.

– И зачем? Зачем тебе алкоголик?

– Я не это хотела сказать.

– Но сказала!

– Майк, ты же знаешь, что у меня к тебе и знаешь, что у тебя ко мне. Мы давно уже вместе и не вместе. Что мешает нам жить под одной крышей?

– Давай не будем спешить.

– Но ты можешь пожить у меня пока не восстановишься.

– Хорошо. А сейчас давай отдохнём.

2 2

Мужчина и женщина хорошо проводили время: гуляли, много общались, посещали выставки, музеи, концерты. Незаметно прошло около месяца. Майк решил окончательно переехать к Келли и поехал к себе, чтобы забрать свои вещи.

Вся атмосфера в крошечной квартирке кричала о том, что тут живёт конченый холостяк, ко всему прочему добавлялся застоявшийся воздух. «Нужно сложить вещи».

На глаза попались черновики, которые Майк оставил на столе, до того как попал в передрягу с бандой избившей его. «О черт! Нужно забрать рукописи из издательства» – вспомнил Майк. Даже не прослушивая автоответчик, не проверяя все вещи в квартире, писатель отправился в издательство.

Офис находился в небольшом двухэтажном здании. Тут же была и типография, удобный бизнес двоих братьев. Один умел выискивать самородков литературного мира, другой занимался техникой.

Поднявшись на второй этаж, Майк попал в приемную. Там вежливо, но буднично улыбнулась секретарша. Выглядела она ухожено, но время и возраст взяли свое.

– Мистер Кейн! Давно вы у нас не были.

– Ноги не доходили. Давайте мне пакет и я пойду.

– Держите. – Женщина отдала большой бумажный пакет, в котором лежала большая стопка бумаг, точнее семьсот девяносто три листа. Конверт был запечатан, а на его верхней стороне красовался большой красный штампель «вернуть на доработку».