Аниськин и сельские гангстеры

Были в семье еще два сына, но они были маленькие, помогать сестре не могли, к тому же они были мальчики, а значит – продолжатели рода, поэтому и отношение к ним было не в пример лучше, чем к Василисе.

И все-таки, от судьбы не уйдешь и не отгородишься забором и рвом. Недобрый характер Куркулева сыграл с ним злую шутку. То, что убийство произошло на территории его тщательно охраняемой усадьбы, было фактом, то, что сам Бирюк неоднократно избивал нарушителей этой самой территории тоже не скрывали, а нехватка двух некрасивых черных пуговиц с четырьмя дырочками на синей рабочей куртке почти доказывала его присутствие на месте преступления. Подошва ботинок с характерным рисунком сплошь была забита землей, идентичной той, что Костя собрал с места преступления, а в кармане той самой синей рабочей куртки лежала начатая пачка «Примы».

* * *

День подходил к концу. С пастбища возвращались мудрые, равнодушные к суете человеческой коровы. Их совершенно не интересовало, как и за что Бирюк-на-окраине убил Куроедова. Они вообще философски смотрели на вопрос жизни и смерти. Каждая тварь божья приходит в этот мир для того, чтобы выполнить свое предназначение, а выполнив его – уходит. Предназначение коров – кормить и согревать своими шкурами человека, хотят они этого или нет. Бороться бесполезно, поэтому, вместо того, чтобы рассуждать и отвлекаться на разные мелочи, надо просто жить и радоваться каждой минуте этой жизни.

Суматошные и мелочные люди так не считали. Броуновское движение, начавшееся с раннего утра, не прекратилось и к вечеру. Каждый спешил первым сообщить новости, каждый желал обсудить их с как можно большим количеством людей.

Костя скрывался от любопытных но-пасаранцев в отделении. Закопавшись в конспекты, он старался абстрагироваться от кишившей за окном жизни и выстроить стройную линию обвинения. Доказательств было маловато. Да, Куркулев неоднократно грозился убить каждого, кто переступит границу его территории. Да, однажды он даже сломал руку одному из самых назойливых. Да, в недостроенном бассейне, около которого и произошло убийство, пару раз находили упавших туда заблудившихся коров, но не убил же он Костю, когда поймал, не убивал до этой поры никого другого… Подумать было над чем.

За окном было уже совсем темно. Народ успел насытиться обсуждением последних событий, и путь домой был практически свободен. Поджидал Костю только ставший уже назойливым козел. Комаров выяснил, что эта мелкая рогатая скотина никому из но-пасаранцев не принадлежит. Откуда он взялся в селе, люди не помнили, нрава козел был редкостно-самостоятельного, поэтому нового хозяина себе так и не нашел. То, что безнадзорная животина целый день хвостом бродила за новым участковым, не ускользнуло от бдительного ока народа. И молва единодушно постановила: зачислить козла в штат к участковому.

Козел тихо и кротко брел за тем, кого он выбрал, наконец, в хозяева. Костя несколько раз шикал на него, пытался даже стегнуть тонким ивовым прутом, но ничего не помогало. Если бы Комаров знал, что подобное непротивление злу – только маска, он никогда бы не пошел на поводу у своей доброты. Но он не знал.

– Ну что же с тобой делать, тварь божья? – задумчиво спросил он, потрепав тихое животное между рогами. – Черт с тобой, пошли, будешь жить у меня. Только чем кормить тебя – я не знаю. И как воспитывать – тоже. Так что – без претензий.

Некоторое время они шли молча. Козел, видимо, заметив что-то соблазнительное для своего желудка, немного приотстал.

– Козел, а козел, – тихо позвал Костя, – где ты там?

Козел не отзывался.

– Ну конечно, кто нормальный отзовется на «козла»! – вслух подумал Комаров. – Будешь у меня Мухтаром. И не обидно, и звучит мужественно.

Кто в этот тихий поздний летний вечер мог бы предположить, что ничейный беспризорный козел станет легендарной ищейкой Мухтаром?

Глава 3

Печной дед

Встал Костя, по своему обыкновению, рано. Ему вообще нравилось вставать под петушиные крики. В этом было что-то ритуальное, что-то колоритное, немного сказочное.

– Надо бы петуха поголосистее завести, – решил он. – Пусть вместо будильника вкалывает, а то соседских плохо слышно.

Мысль о щенке овчарки ушла куда-то далеко, в подсознание. Если бы кто сказал Константину, что неделя жизни в деревне сделает из него частного собственника козла и петуха, он поднял бы этого нахала насмех. Теперь же подлая мыслишка о том, что негоже оставлять будущего петуха без гарема, уже заюлозила в темных и непознанных глубинах загадочной мужской души.

Решив посоветоваться насчет петуха с квартирной хозяйкой, жившей в соседнем доме, Комаров принялся за работу. С помощью только дедуктивного метода невозможно было распутать это дело. Главная работа, как подозревал Костя, предстояла со свидетелями. А это значило, что сегодняшний день предстояло начать с визитов к соседям подозреваемого и погибшего, на место работы последнего и в исправительно-трудовую колонию, где отбывал срок Куроедов.

«Внешний вид работника государственного сыска, – вспомнил Комаров слова Виктора Августиновича, – должен подчеркивать его внутренние качества. Если следователь одет, как разгильдяй – значит и относятся к нему как к разгильдяю. Если он одет, как шеф албанской разведки, то и доверяют ему как шефу албанской разведки».

Из лекций любимого преподавателя вытекало, что элементарным переодеванием и небольшой актерской игрой можно было достигать цели гораздо быстрее, чем сложными психологическими приемами.

После недолгих раздумий, Костя решил одеться строго и официально. Сельского участкового должны были уважать и побаиваться, а что, как не фуражка вкупе с кобурой внушает уважение и легкий мандраж? Тщательно побрившись и щедро плеснув на щеки одеколона, Комаров туго затянулся во все ремни, пристегнул кобуру и щедро набил папку официальными бланками.

Первый визит он решил сделать в колонию. Здесь проблем не возникло. Куроедова помнили плохо, сидел он немного, вел себя тихо. Срок Сергею дали за драку. Драка – как драка, обычные разборки между мужиками. Но пострадавший подал заявление, продемонстрировав вывихнутую челюсть и пару синяков, тут же наслоились нетрезвое состояние и ношение холодного оружия, которым Сергей не воспользовался, в общем, парня посадили. После отсидки он не захотел возвращаться в родной городок и осел в Но-Пасаране, чем и обрек себя на гибель.

Чуть больше сведений дал визит на постоянное место работы Куроедова. Секретарша директора мелькрупкомбината, увидев человека в форме, ойкнула и прикрыла рот рукой, будто она, по меньшей мере, радистка Кэт, а Костя – агент гестапо. Так она и сидела, пока участковый официальным тоном не потребовал провести его к директору. Директор побледнел при виде официальной формы и кобуры, и лишь когда Костя объяснил цель своего визита, глубоко вздохнул, залпом выпил стакан воды и предложил юноше присесть.

– Я, к сожалению, плохо знаю некоторых работников, – развел он руками. Меня, правда, предупреждали, чтобы не брал в бухгалтерию бывшего уголовника, но человеческая доброта, книги Макаренко, акции «Гринпис» просто вынудили меня не бросить камень в его огород.

– Кто конкретно предупреждал, чтобы вы не брали на работу Куроедова? – сделал пометку в блокноте Костя.

– Я не помню, люди, – у директора вытянулось лицо.

– Мне нужны фамилии этих людей, – строго потребовал Костя.

– Может, вы хотите побеседовать с работниками бухгалтерии? – начал торговаться директор.

Комаров понял, что ничего толкового и даже бестолкового в этом кабинете он больше не услышит.

Бухгалтерия оказалась довольно большим помещением со всеми удобствами. Здесь было все для комфортного существования в течении длинного рабочего дня. На электрической плитке, в предвкушении скорой кончины, злобно шипела картошка в сметане, на экране старого телевизора «Электрон» извивались в страстных объятиях герои очередного аргентинского сериала, работники дружно коротали время в ожидании «перекуса перед обедом».

Костя очень не любил отрывать людей от дел и от отдыха. Но положение обязывало. Если сразу создать себе имидж робкого и стеснительного служителя закона, то от этого клейма не отвяжешься всю оставшуюся жизнь. Так, по крайней мере, обещал Виктор Августинович.

– Кто здесь главный? – забыв поздороваться, рявкнул Комаров.

– А кого надо? – лениво, не оборачиваясь, ответила женщина с мясистой спиной и затылком с войлокообразными завитушками.

– Главного бухгалтера, – послушно ответил Костя.

– Ну, я главный бухгалтер, – обернулась женщина.

С лица женщина была еще неприятнее, чем со спины. В ее физиономии не было ничего уродливого, лицо – как лицо, но цепкий, пронизывающий буквально насквозь взгляд неопределенного цвета глаз, тесно сжатые тонкие губы, тройной, рыхлый подбородок создавали картину не просто необаятельную, а чрезвычайно отталкивающую.

Выражение лица немного изменилось при виде собеседника. Правда, не в лучшую сторону. Видимо, бухгалтерша попыталась улыбнуться, по крайней мере, тонкие губы растянулись и стали еще тоньше, обнажив два ряда золотых зубов.

– Анфиса Афанасьевна, – почти ласково представилась она, – рада буду служить.

– Участковый Комаров Константин Дмитриевич, – не остался в долгу Костя. – Я по делу об убийстве в орешнике.

Компания бухгалтеров обрадовано вскочила и вразнобой затараторила:

– Ужас, ужас, просто ужас какой-то, я всю ночь не спала, – причитала молоденькая, с плутоватыми глазами и яркими веснушками.

– Я чувствовал, что этим дело кончится, – сурово вещал средних лет дядечка, – давно должно было это произойти, так просто не могло все оставаться.

– Ти-хо, – скомандовала Анфиса Афанасьевна. Все по местам! Говорить буду я и Константин Дмитриевич. А когда я говорю – все должны умолкнуть!

Видимо, такой тон считался хорошим тоном в этой сплоченной компании. Все живо расселись за свои столы, конопатая приглушила громкость телевизора, а дядечка включил чайник.

Костя, не торопясь, достал из папки протокол опроса, заполнил шапку и задал первый вопрос конопатой, которая назвалась Светкой Рябушкиной.

– Что вам известно по этому делу?

– Да все, – гордая тем, что ее спросили первой, смело ответила она.

– Говорите конкретно, – обрадовался обнадеженный Костя.