В опасной игре поневоле

Любкин, казалось, немного нервничал. Но Игорю Евгеньевичу не приходилось привыкать к подобной реакции, напротив, он считал ее вполне естественной в разговоре с подполковником милиции.

Желая разрядить напряжение, Игорь Евгеньевич отвел взгляд от переносицы Любкина и дружелюбно заметил:

– У вас весьма приятный офис.

Собственно, кабинет Любкина ничем особенным не отличался – современная стильная обстановка, светлые стены, легкие, песочного цвета, шторы, единственным ярким пятном был огромный портрет молодого еще Ельцина на фоне трехцветного российского флага.

– Пожалуй, паблик рилейшнз – это именно то, что нужно, – подумал вслух Иванов.

– У вас какие-то вопросы именно ко мне? – спросил Любкин, внутренне мобилизуясь.

– Как к руководителю отдела рекламы. Ведь, говоря проще, вы заведуете отделом рекламы, так?

– В некотором смысле – да. Но реклама понимается обычно как более узкая область деятельности.

Иванов поднял руки, показывая, что ему не до терминологических тонкостей.

– Скажите, Давид…

– Анатольевич, – подсказал Любкин. – Но можно без отчества.

– Скажите, как в последнее время, у вас увеличился объем продаж?

– Смотря чего. Мы ведь распространяем широкую гамму продуктов. Что касается косметики, то там, да, отмечают значительное увеличение спроса. Но всем этим занимается отдел маркетинга, и если вас интересуют цифры…

– Давид Анатольевич, вы, по-моему, недоговариваете, – серьезно сказал Иванов.

– Недоговариваю?

– Как заведующий отделом паблик рилейшнз вы не могли не обратить внимания на то, что в последнее время по телевизору и вообще по всем каналам массовых коммуникаций активно рекламируется “Гербалайф”. Причем, что интересно, эта рекламная кампания для вашей фирмы совершенно бесплатна.

– Вы имеете в виду…

Иванову вдруг стало совсем не скучно. Если до этого он как бы даже немного развлекался беседой с рыхлым рекламщиком, нисколько не рассчитывая на какой-либо результат, то сейчас Игорь Евгньевич отчетливо почувствовал – Любкин и в самом деле недоговаривает.

Между тем Любкин достал носовой платок и своей полной рукой, напоминающей творожную массу, бережно промокнул пот на лбу.

– Вы имеете в виду серийного убийцу?

Иванов кивнул, задумчиво разглядывая собеседника.

Несмотря на то, что уже более месяца о новых жертвах Гербалайфа ничего не было известно, интерес публики к этой теме не утихал. Возможно, это хорошо, поскольку полное забвение могло бы подтолкнуть маньяка к тому, чтобы напомнить о себе. Но как прикажете искать Гербалайфа – нет новых жертв, нет и нового материала для аналитической работы… Будем отжимать старый материал. Вот, например, Давид Анатольевич… что у него на уме?

– Но какое это может иметь отношение к нашей фирме? – спросил Любкин.

Игорь Евгеньевич улыбнулся и терпеливо, как говорят порой, когда приходится объяснять очевидное, сказал:

– Разумеется, на первый взгляд это может показаться странным. Но ваша фирма имеет реальную выгоду от деятельности Гербалайфа, этого маньяка, не так ли? Увы, если так, то наш интерес становится понятным, ведь в криминалистике всегда задаются вопросом: “Кому это выгодно”? Согласны?

– Нет, я не согласен! Так можно обвинить кого угодно и в чем угодно!

– Что вы, Давид Анатольевич, до обвинений здесь еще очень далеко! Я как раз что предлагаю, давайте мы с вами просто поразмыслим на эту тему…

– Но у меня сейчас, знаете, масса дел, – с неожиданной неприязнью сказал Любкин.

– А кто говорит, чтобы сейчас? – ласково и с искренним удивлением возразил Игорь Евгеньевич. – Просто подумаем на заданную тему, и вы, и я, ладненько? А потом как-нибудь увидимся, побеседуем, да? А сейчас и вы не располагаете временем, да и мне, признаться, уже пора. Так что, позвольте откланяться, – Иванов церемонно протянул руку подозрительно взирающему на него Любкину. – Рад был с вами познакомиться.

– Взаимно, – выдохнул Любкин с видимым облегчением. – И извините, если что не так, дела, знаете… а впрочем, всегда рад.

* * *

Едва дождавшись ухода непрошеного гостя, Любкин выскочил из кабинета и, подпрыгивая от нетерпения, словно школьник, с трудом досидевший до перемены, затрусил по коридору. Уже у выхода на лестницу он столкнулся со своей секретаршей и обменялся с нею несколькими телеграфными фразами.

– Давид Анатольевич…

– Опаздываю, – бросил на ходу Любкин, видя ее удивление. – Важная встреча.

– Машину?..

– Нет-нет, за мной сейчас приедут, – беспомощно соврал он и, застегивая пальто, заспешил к лифту.

Отойдя от здания фирмы с полквартала, Любкин, даже не отдышавшись, сунул в щель телефонного автомата пластмассовый жетон и набрал номер. После пяти или шести гудков трубку на другом конце, наконец, подняли.

– Нам надо встретиться, – выпалил Любкин. – Это срочно!

– Ну, конечно. Что, если завтра…

– Нет! – взвизгнул Давид Анатольевич. – Нет! Срочно!

– Остынь, Додик! Что там у тебя стряслось?

– Я не могу по телефону, – понизив голос, сообщил Любкин. – Ко мне приходили. Ты понял?

– Ничего я не понял.

– Из милиции, – прошептал Любкин. – Полковник, ты понимаешь, полковник! Я звоню из автомата, возможно, мои телефоны прослушивают…

– Кто их прослушивает, Андропов?

– Мне не до шуток. Я еду к тебе!

– Стой, замри! – приказал невидимый собеседник. – Значит, так, – спокойным тоном сказал он, помедлив, – езжай домой и жди меня. Ни с кем не говори, никуда не звони. Я сам к тебе приеду.

– Когда?

– Скоро. Очень скоро.

3