Самый безумный танковый бой в истории

Тяжелый крейсер «Адмирал Шеер».

Операция «Вундерланд» («Страна чудес») в Карском море, по замыслу командования германским флотом, должна была заблокировать навигацию в советской Арктике – разгромить порты Северного морского пути и уничтожить восточные конвои союзников.

Расчет строился на том, что в Карском море советский ВМФ нападения не ожидает, порты и конвои защищены слабо и не смогут оказать сопротивления германским тяжелым крейсерам «Адмирал Шеер» и «Лютцов». Однако последний во время операции «Ход конем» (печально знаменитое уничтожение конвоя PQ-17) налетел на подводную скалу и не смог принять участие в походе.

В Карское море отправился только крейсер «Адмирал Шеер», которому в усиление дали семь подлодок: три из них вели разведку и совершали нападения на советские корабли и базы, отвлекая внимание командования Северным флотом, а четыре прикрывали сам корабль.

Получив в августе 1942 года от японцев сведения, что из Петропавловска-Камчатского вышел большой конвой и прошел через Берингов пролив, «Адмирал Шеер» начал операцию, рассчитывая перехватить его в Карском море в конце августа.

Погоня за призраком

Смелый план был основан на неверных расчетах: из-за льдов в море Лаптевых конвой двигался медленно и прибыл в Карское море только через месяц. Немцы вообще плохо знали этот район моря и собирались ориентироваться на данные авиаразведки и радиоперехваты, для чего к экипажу «Шеера» присоединилась группа радиоразведки под командой капитана Дистервега, большинство членов которой говорили на русском.

Однако с авиаразведкой им сразу не повезло: оба гидросамолета BV.138, способные находиться в воздухе до 12 часов без дозаправки, вышли из строя. У капитана «Шеера» остался только один гидросамолет, более слабый «Арадо», но и он разбился 25 августа при посадке.

К этому времени немцы уже понимали, что что-то пошло не так: конвоя союзников в Карском море не было, периодически то подлодки, то самолет «Арадо» замечали какие-то суда, которые принимали за конвой. «Шеер» гнался за ними, но, не имея достаточной информации о ситуации с ледяными полями, едва не был зажат льдами у острова Русский.

Ледокольный пароход «Александр Сибиряков»

После этого капитан прекратил «погоню за призраком», и крейсер начал отступать на запад. И тут немцам впервые повезло: они встретили старый ледокольный пароход «Александр Сибиряков», который вез из Диксона смену на полярные станции Северной Земли.

Капитан «Шеера» Вильгельм Меендсен-Болькен мог бы затопить его быстро, до того как пароход сообщит по радио о встрече с крейсером, но он отчаянно нуждался в информации о ледовой обстановке и движении конвоев, которую мог бы получить от русских. Поэтому немцы попытались обмануть экипаж «Сибирякова»: подняли американский флаг, представились как тяжелый крейсер «Таскалуса» и отправили радиосообщение на русском языке: «Кто ты и куда идешь? Доложить ледовую обстановку в проливе Вилькицкого». При этом то ли русский, то ли немецкий радист ошибся: на пароходе приняли название судна не как «Таскалуса», а как японское «Сисияма».

Японский корабль под американским флагом, ведущий переговоры на русском языке в Карском море? Капитан «Сибирякова» сразу отправил в штаб Северного флота предупреждение, и операция «Страна чудес» перестала быть секретной. В штабе приказали открыть огонь по врагу. Последние слова радиста с «Сибирякова» были: «Ну, началась канонада», после этого связь оборвалась. Через двадцать минут в эфир была передана радиограмма: «Горим, прощайте» – и судно замолчало навсегда.

Ледокольный пароход, вооруженный несколькими слабыми пушками, принял бой с тяжелым крейсером и через час был затоплен собственной командой после нескольких попаданий снарядов большого калибра. Немцы сняли со шлюпок 21 или 22 моряков (советские и германские данные здесь разнятся). Многие из них не хотели сдаваться и оказали немцам сопротивление.

По приказу № 103 командующего Северным флотом от 28 апреля 1965 года корабли, проходя в районе острова Белуха, где погиб ледокольный пароход «Александр Сибиряков», обязаны приспустить флаг и тем самым почтить память парохода-героя.

Обреченный остров

Потеряв эффект неожиданности, капитан «Шеера» потерял и надежду найти когда-нибудь неуловимый конвой из Петропавловска-Камчатского. Теперь гораздо перспективнее выглядела идея напасть на порт, где можно было захватить штабы, карты, коды и другую ценную информацию. Целью был выбран Диксон, так как команда капитана Дистервега, проанализировав советский радиообмен, пришла к выводу, что Диксон действует как центр радиосети, а это означает, что там находится штаб противника. Захват порта мог бы нарушить навигацию в советской Арктике, и, таким образом, операция «Страна чудес» завершилась бы успехом, несмотря на все предыдущие неудачи.

Диксон был совершенно не готов к отражению нападения. В конце лета 1941 года оборона порта была усилена несколькими береговыми батареями, но отвлекавшие нападения немецких подлодок за месяц до выхода в море «Адмирала Шеера» сделали свое дело: командование Северного флота приказало перебросить орудия на Белушью Губу. Для этого в порт прибыл вспомогательный военный корабль СКР-19, бывший ледокол «Семён Дежнёв». На момент получения сообщения с «Александра Сибирякова» две батареи из трех уже были погружены, на берегу стояли только два тяжелых 152-мм орудия 1910 года выпуска.

Несмотря на предупреждение, советское командование почти ничего не сделало для отражения угрозы. Точнее, в штабе Северного флота делалось многое: командиры дискутировали, планировали, писали и отправляли приказы и контрприказы, – но вся советская система управления и связи была настолько громоздкая, что реализация предложенных мер потребовала бы месяцы, если не годы. А счет шел на часы.

План обороны

Неповоротливость советской командной системы, как обычно, компенсировалась инициативой исполнителей. Командир батареи лейтенант Николай Корняков, не спрашивая ни у кого разрешения, приказал разгружать снаряды с баржи обратно на пирс и из местных грузчиков (многие его артиллеристы уже были переброшены на Белушью Губу) набрал добровольцев для орудийных расчетов своих 152 мм орудий.

Немцы планировали произвести шокирующий артобстрел, а потом высадить десантную команду из 180 автоматчиков, которая захватила бы поселок. У диксончан плана обороны и вовсе не было. Все понимали, что им нечего противопоставить огневой мощи тяжелого крейсера и можно рассчитывать лишь подороже продать свои жизни.

Ледокол «Семен Дежнев»

Навстречу «Адмиралу Шееру» вышел «Семен Дежнев». Это было чистой воды самопожертвование: экипаж решил сдерживать крейсер сколько сможет, а потом затопиться на фарватере, преградив ему путь.

Подойдя к противнику на четыре морские мили, капитан «Семена Дежнева» нагло потребовал у крейсера назвать себя. Ответом стал залп из бронебойных снарядов, которые легко прошивали насквозь корпус старого ледокола. Немцы поняли свою ошибку, заменили снаряды на осколочно-фугасные и третьим залпом вывели «Дежнева» из боя: корабль начал тонуть, не дойдя до намеченного места, где было можно преградить фарватер.

Больше никаких возможностей остановить крейсер у защитников Диксона не было.

Береговая батарея

И тут начала стрелять батарея лейтенанта Николая Корнякова. Выстрелы были неточные: ближайший снаряд упал в море в 600 метрах от крейсера. Но капитана «Шеера» эти снаряды большого калибра серьезно обеспокоили.

Капитан Вильгельм Меендсен-Болькен не знал, сколько орудий русские имели в своем распоряжении и где они находились. Он допускал, что первые выстрелы были лишь пристрелкой, и опасался, что следующие будут точнее. Стоило ли его одинокому крейсеру за тысячу миль от базы начинать лобовой бой с береговыми батареями, скорее всего сильно замаскированными, защищенными броней плит и спрятанными где-то в скалах?

Капитан «Адмирала Шеера» принял решение отступить.

Немцы не знали, что имеют дело с двумя осадными орудиями Первой мировой войны, стоящими под открытым небом, без брони и камуфляжа, стреляющими вслепую, сквозь дым и туман, без дальномеров и наблюдательных постов, обслуживаемыми расчетами из грузчиков под командованием неопытного лейтенанта.

Капитан «Адмирала Шеера» решил не рисковать и сначала разнести весь порт огнем с большой дистанции. Следующий час крейсер провел, не спеша продвигаясь вдоль берега и уничтожая все подряд. Вскоре на Диксоне горели метеостанция, электростанция, радиоцентр, нефтяные и угольные терминалы, жилые дома в поселке.

Начальник местного аэропорта товарищ Н. Колло, вооружившись ручным пулеметом с одним диском, при поддержке приятеля, у которого была винтовка с одной обоймой, бегал за крейсером вдоль всего берега, чтобы помешать высадке. Мужикам сильно повезло, что немцы все же отказались от идеи десанта: шансов противостоять катерам с пулеметами и автоматчиками у Колло с товарищем не было.

Все это время батарея Корнякова отвечала немцам, ориентируясь на звук выстрелов и далекие отблески. Естественно, ни одного попадания не было, но немцы отметили, что батарея русских по-прежнему не подавлена.

Эскадрилья бомбардировщиков

Тут капитану тяжелого крейсера добавили головной боли радисты капитана Дистервега. Они доложили о радиоперехвате: с острова запрашивали поддержку авиации, а летчик отвечал, что эскадрилья бомбардировщиков прибудет через 30 минут. Атака с воздуха могла стать для крейсера фатальной, и «Адмирал Шеер», поставив дымовую завесу, ушел в Карское море.

На самом деле никакой эскадрильи бомбардировщиков не было, к Диксону летел случайный одиночный самолет, летчик которого понял и поддержал блеф радиста с острова.

Арктика в тот день и впрямь стала страной чудес: тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», краса и гордость Кригсмарине, самый успешный корабль Германии во Второй мировой войне, спасовал перед двумя допотопными пушками и одной мифической эскадрильей.

«Яки» vs «Мессера»: битва истребителей в небе над Курской дугой

Курская битва чаще всего ассоциируется с танковым противостоянием из-за боя под Прохоровкой, однако тогда состоялось не менее впечатляющее и драматичное столкновение в небе.

В этих боях с советской стороны участвовали различные модификации истребителей «Як», «Ла-5», «Аэрокобра» и штурмовики «Ил-2». Немцы использовали разные модификации истребителей «Фокке-Вульф FW-190» и «Мессершмиттов Bf.109» (наиболее эффективными себя показали самолеты модификации «Гуслав»).

Соотношение сил перед началом битвы способно ввести в заблуждение значительным количественным перевесом советской стороны: 2800 советских самолетов (из них свыше 1200 истребителей) против 1800 немецких (примерно 340 истребителей).

Это преимущество стало следствием выбранной Сталиным стратегии – ставки на количественное превосходство над противником. Расчет был верный: уже ко второй половине 43-го года советская промышленность выпускала в месяц 2900 самолетов против 2000 немецких, которые к тому же приходилось рассредоточивать по всем фронтам, на которых воевала Германия. Но если 1943 год еще можно считать временем условного производственного паритета, то дальше дела немцев пошли еще хуже – под конец войны превосходство СССР в производстве самолетов было подавляющим, кратным.

Однако погоня за количественными показателями естественно сказывалась на качестве продукции. Неквалифицированная рабочая сила (женщины и подростки у станков), некачественный материал (в производстве щедро использовалась древесина), некачественная сборка, нарушение технологий… Перед самым началом сражения разразился скандал. В авиачастях произошли аварии при обкатке новой техники. Выяснилось, что на многих самолетах, выпущенных месяц-два назад, имеется растрескивание и отслаивание обшивки. Ставка отреагировала молниеносно, прислав на аэродромы десятки ремонтных бригад. Они трудились день и ночь как проклятые, но, тем не менее, около 10% новых советских самолетов участия в битве не приняли: на них было слишком опасно летать.

Валовое производство техники сопровождалось валовым же производством летчиков. Они поступали в боевые части из «учебок», имея 6-15 часов налета, тогда как подготовка немецкого летчика-истребителя включала налет в 200 часов. Кроме того, своих «молодых» в Люфтваффе подпускали к боевым вылетам очень осторожно – самолетов-то мало, приходилось беречь каждый. В советских частях проблем с техникой не было, поэтому молодым летчикам тут же давали истребитель и посылали в бой.

Конечно, все это сказывалось на результатах боев и соотношении потерь. Так что положение сторон перед началом Курской битвы можно считать равным: количественное превосходство советских ВВС уравновешивалось качественным превосходством Люфтваффе. Победа зависела от действий и решений на поле боя.

Советское командование выбрало стратегию господства в воздухе, для чего разработало график постоянного дежурства в небе групп истребителей по 20-30 машин.

Германское командование выбрало стратегию концентрированного действия – использования больших авиационных групп для нанесения массированных ударов.

Утром 5 июля 1943 года сразу же стало ясно, что стратегия немцев более эффективна. На северном фасе дуги десятки бомбардировщиков «Юнкерс» под прикрытием истребителей «Фоккер-Вульф» вошли в район над советскими частями. Их обнаружил патруль из 18 «Яков». Советские самолеты разделились: десять из них попытались связать боем вражеские истребители, а восемь – прорваться к бомбардировщикам.

Прорваться удалось только четверым, ведущий – Герой Советского Союза капитан Залевский – сбил два «Юнкерса», его ведомые еще два. На выходе из атаки два советских самолета были сбиты (капитан Залевский был ранен, позже скончался в госпитале). Другие десять «Яков» сбили десять «фоккеров», получив повреждения четырех самолетов.