Обитель снов

– Странные надписи… Хочу пошариться в интернете – посмотреть, что они означают. Это явно какой-то язык… Но какой?..

Может, просто узор?.. Так, чисто для украшения? – Саня задумался, но совсем ненадолго, затем хлопнул Жеку по плечу. – Поехали отсюда! Завтра вернёмся с инструментом и вскроем этот сарай!

Не дожидаясь своего друга, Саня направился к лестнице, и через минуту его тяжёлые ботинки уже стучали подошвами по кирпичным ступеням. Жека стряхнул с себя оцепенение и двинулся вслед за удаляющимся товарищем. Через какое-то время раздался рокот двигателя, а затем звук стал удаляться от этого странного здания. Рокот становился всё тише и тише, по мере удаления мотоцикла, и вскоре привычная тишина вновь воцарилась на пустыре.

2. Подходящее место

Серебристый «Ларгус», с тонированными стёклами, медленно выкатился на пустырь, весь кузов вибрировал и сотрясался под киловаттами мощности, извергаемой автомобильной акустикой. Автомобиль остановился, задние пассажирские двери распахнулись почти одновременно, выпуская наружу оглушительный рёв электрогитары и раскаты ударных. Первым из машины вылез Жека, уверенно оглядываясь по сторонам так, будто приехал не на заброшенный пустырь, в богом забытом месте, на окраине гаражей, а в гости к своей бабушке. Следом за ним, из машины, показался парень плотного телосложения: в чёрной кожаной куртке, с короткой стрижкой, виски выбриты продольными полосами. Они захлопнули двери и подошли к задней двери багажника. Музыка стихла, двигатель остановился, и через какое-то время водительская дверь открылась, выпуская наружу худого, нескладного молодого парня: с сальными светлыми волосами до плеч, в такой же кожаной куртке, как и на остальных, с сигаретой в руке. Едва он вышел из машины, как тут же зажёг приготовленную сигарету и смачно затянулся.

– Что за дерьмо? В своей же машине покурить нельзя! Тоже мне Минздрав нашёлся! – ворчал парень в перерывах между затяжками.

– Тебе же сказали, что ты можешь курить в машине. Затягивайся на здоровье, – сказал Жека.

– Только дым выпускай на улице, когда из машины вылезешь, – подхватил разговор тот, который вышел одновременно с Жекой.

– Да пошли вы! – злобно бросил курильщик в сторону насмешников, те в свою очередь громко рассмеялась.

Наконец, из машины вышел последний пассажир – это был Саня. Он улыбнулся, глядя на беспокойного приятеля-курильщика:

– Чего гундишь, Бубен? Покурить не дали? Ещё бы немного и всё – скончался! Обмяк бы прямо на руле! – издевался Саня.

– Смешно вам: подняли ни свет ни заря, притащили в какую-то дыру! Я только пару часов назад, как домой пришёл – не могли позже собраться?! Этот сарай всё равно никуда отсюда не убежит, – Бубен не на шутку завёлся.

– Да ладно тебе, Бубен! Что ты, в самом деле, панику поднимаешь?! Пацаны место нашли хорошее, а ты своими капризами настроение всем портишь! Ноешь, как девка позорная! – Серёга, по кличке Струна, решил пристыдить ворчливого приятеля.

Серёга был гитаристом группы, причём весьма хорошим, хотя и слегка своеобразным. Он мог без предупреждения поменять аккорды прямо во время игры, иногда во время выступлений, но получалось это всегда в тему и лучше, чем было на репетиции. За это его не ругали, но неоднократно предупреждали, чтобы он не выбрасывал подобных фокусов во время выступлений. На репетициях он может делать всё, что угодно, но только не на выступлениях. Но, к счастью, пока ещё не было ни одного случая срыва выступлений из-за его прихотей. А на все претензии к его импровизациям, в самый неподходящий момент, он отвечал, что ничего не может с собой поделать, что это его натура, и что он не станет делать ничего такого, что может навредить группе. Серёга был фанат своего дела и своей неповторимой игрой придавал группе особенный стиль. Серёга с раннего детства рос в детском доме, поскольку его отца и мать лишили родительских прав из-за чрезмерного употребления алкоголя – алкоголь они любили больше, чем сына. Когда Серёге исполнилось семнадцать лет, а это было шесть лет назад, он получил ключи от квартиры родителей, скоропостижно скончавшихся всё от той же пресловутой пьянки. Его отец и мать прожили недолгую, но счастливую жизнь, летая в своих несбывшихся мечтах и парах алкоголя, и умерли они в один день, отравившись палёной водкой. Всё как в сказке, только здесь, на Земле, в жестокой реальности. В восемнадцать лет Серёга покинул детский дом и устроился на работу – электриком на развивающийся завод по ремонту дизельных двигателей. Он вёл самостоятельный образ жизни, надеясь только на самого себя. Одновременно учился на заочном отделении Радиотехнического техникума, куда он смог попасть на бюджетной основе, по направлению завода. В техникуме его и нашёл Александр Шилов, он же Саня, по кличке Шило, но никто его так не называл, не то чтобы его боялись, просто не принято было, не поворачивался язык, по крайней мере, в их компании. Однажды Серёга прогуливал пары, просиживая в актовом зале техникума и истязая казённую электрогитару, он так увлёкся своими перкуссиями, что не заметил, как вошёл Саня. Тот долго стоял позади него и слушал ритмичные переборы, а потом подошёл к Серёге и представился, предложив место в будущей группе. Сначала Серёгу прельстило обещание купить ему электрогитару, такую, какую он сам выберет, конечно, в пределах разумного, а потом просто втянулся в коллектив. Да, у Александра Шилова всегда были деньги, и на своих увлечениях он никогда не экономил. Родители Сани жили на севере, они были инженерами, а работа была связана с добычей нефти, поэтому нуждаться в деньгах их единственному сыну не приходилось. Единственные разногласия с родителями были в том, что они хотели дать сыну высшее образование, хотели, чтобы тот учился в медицинском институте и стал врачом. Но Саня не видел себя в медицине, к тому же он был одержим лишь одной идеей – создать собственную рок группу, это было его призвание, это было для него главной целью в жизни. Поэтому он выбрал заочное отделение Радиотехнического техникума. По этой же причине у него не было и постоянной работы – это мешало ему заниматься музыкой. Последнее время Саня работал охранником в ночном клубе, с удобным графиком – сутки через трое. Если бы работа встала между ним и его группой, то он бы, не раздумывая, выбрал второе, а пока его устраивало то место, где он работал, в основном из-за бесплатного помещения в подвале клуба, где они репетировали.

После недолгих препираний, все четверо собрались возле задней двери багажника. Всех четверых парней объединяла нашивка на куртках «Gothiс dream» – название группы. Бубен открыл заднюю дверь и среди кучи различных инструментов, которые забивали вместительный багажник «Ларгуса», стал искать нужный, при этом производя шум мусоровоза, который вываливает себе в кузов мусорный бак.

– Ну и помойка у тебя в машине! Не удивлюсь, если сейчас отсюда бомж выскочит и начнёт в нас дерьмом кидаться! – заметил Саня.

– Или крысы в разные стороны разбегаться начнут, – подхватил Серёга.

– Что вы ко мне пристали?! – психовал Бубен, он явно сегодня не выспался и был не в духе. – Времени у меня нет – порядок тут наводить, завтра в гараж поеду, там половину инструмента выложу.

– Ты уж постарайся до выходных салон освободить: нам аппаратуру перевозить, а у тебя места в машине нет, – серьёзно заметил Саня. – Если помощь нужна, то скажи – мы без проблем.

– Сам справлюсь, – Бубен, наконец, нашёл то, что искал. Это была небольшая аккумуляторная, дисковая пила – болгарка.

Бубен убедился, что болгарка работает, и аккумулятор не разряжен. Взял с собой ещё небольшую монтировку, на всякий случай, и закрыл двери. Компания стояла и дожидалась, когда Бубен поставит свой «Ларгус» на сигналку. Сигнализация встала на охрану почему-то с пятого, или даже с седьмого раза, хотя видимых причин не было. По близости не было вышек сотовой связи или каких-либо других мощных передатчиков, способных создать радиопомехи, и Бубен уже хотел просто закрыть машину на ключ, когда защёлки на дверях, наконец, сработали, и сирена издала характерный сигнал, означающий, что машина встала на охрану.

– Что за хрень… Сигналка опять глючит. Вроде, недавно батарейку менял, не пойму: на брелоке показывает полный заряд… – Бубен залип, разглядывая брелок.

– Да ты сам сегодня с утра глючишь! Пошли, давай! – Серёге не терпелось поскорее осмотреть здание, которое накануне нашли Саня и Жека.

– Иду, иду, – в очередной раз раздражался Бубен.

Бубен, он же Глеб Власов, был барабанщиком в группе. К коллективу Глеб присоединился последним, не считая бас гитариста Рустама, как музыканта отличного, но как человека очень ненадёжного из-за постоянных запоев, несмотря на свои молодые годы, поэтому Рустам продержался в группе недолго. После ухода Рустама, бас гитару на себя взял Саня, что он, впрочем, отлично совмещал с вокалом. Глеб был отличным барабанщиком, он мог отбивать дробь и удары на чём угодно, даже на консервных банках, но был весьма неуравновешенным человеком и самым капризным в группе, отчего постоянно терпел многочисленные насмешки со стороны приятелей. В целом на Глеба всегда можно было положиться, хоть и с большим недовольством, но Глеб всегда появлялся вовремя и являлся неотъемлемой частью сложившейся команды. Из всех участников группы, Глеб единственный, кто жил с родителями в своём доме. Он работал в большой компании по обслуживанию и ремонту домофонов, видеонаблюдения и различных охранных систем. Первой его машиной была шестёрка жигулей, но она постоянно ломалась в самый неподходящий момент, а когда Глеб однажды снял ковролин под задними сидениями и увидел не днище машины, а землю под ней, то начал копить на новую машину. Накопить у него, конечно же, не получилось, тем более на новую, и через несколько месяцев, бесплотных попыток отложить деньги, он взял кредит и купил подержанный «Ларгус». Своей покупкой он остался доволен, а машина ни разу его не подвела. Нужно заметить, что Глеб не очень дружил с чистотой и порядком, поэтому его постоянно преследовал хаос, как в салоне автомобиля, так и дома – в его комнате. Вот и сейчас небритое лицо и сальные волосы очень хорошо гармонировали с потёртой кожаной курткой, с замызганными рукавами.

Дождавшись Глеба, вся компания двинулась по заросшей молодой порослью тропинке в направлении дома. Вскоре все четверо стояли на террасе и разглядывали окружающую территорию.

– Отличное место! – Серёга присвистнул. – По крайней мере, лучше, чем подземный переход, где мы выступали в последний раз.

– Бубен, где болгарка? Спиливай замок! – горел нетерпением Саня.

Все подошли к двери, Глеб включил болгарку и начал пилить замок. Брызнул фонтан искр, сопровождаемый громким, едким звуком трения вулканитового диска о толстый металл. Завывания пилы прекратились после того, как лязгнул спиленный замок. Наступила тишина, но в ушах ещё долго звенело. Глеб отошёл от двери, предоставляя Сане возможность первому «торжественно разрезать ленточку». Саня выдернул спиленный замок и откинул металлическую поперечину, блокирующую дверь. Немного помявшись в нерешительности, он потянул массивную дверь на себя – все замерли в ожидании. Тяжёлая дверь с протяжным скрипом потревоженных ржавых петель, спящих долгие годы в летаргическом сне, подалась с места и с трудом начала открываться. Потребовалось приложить немалое усилие, чтобы открыть дверь. Из открытого проёма двери пахнуло затхлостью: застоявшийся за долгие годы воздух вырвался наружу, обдав людей неприятной, удушливой волной старости. Все стояли молча, никто не отважился первым ступить за порог этого старого таинственного здания. Саня, скинув оцепенение, отодвинул, стоящего на пути Серёгу, и первым прошёл в дом – остальные последовали за ним.

Обстановка дома напоминала локацию постапокалиптической компьютерной игры. Стены были оштукатурены и окрашены голубой краской на высоту примерно около метра, что заменяло панели, но по большей части краска пожухла и облупилась, её хлопья лежали на полу, словно опавшие сухие листья. Штукатурка тоже пребывала в плачевном состоянии: её куски так же крошками рассыпались по полу. Пожелтевшая извёстка на потолке смотрелась уныло, но в целом ничего критичного в обстановке не было, небольшая уборка быстро бы поправила ситуацию, к тому же помещение не было пустым: старая потрёпанная мебель, кстати, на вид довольно крепкая, придавала некую ноту обитаемости дома, хоть и давно покинутого. Справа от входа, у стены, стоял большой диван с мягкими сидениями, корпус был сделан из дерева и покрыт толстым слоем тёмного лака, а ещё его покрывал не менее толстый слой пыли. Над диваном было узкое арочное окно, как и все остальные окна в доме. Рядом с диваном расположилась небольшая деревянная тумба, накрытая какой-то тряпкой, когда-то служившей накидкой, теперь же полностью выцветшей и истлевшей так, что, казалось, стоит до неё дотронуться, как она тут же рассыплется на нитки. У правой стены, между оконных проёмов, опять же относительно входа, стоял стеллаж, по всей видимости, когда-то он был заставлен книгами, так как несколько книг до сих пор валялись на полках в куче пыли и кусков осыпавшейся штукатурки. Потолок был высоким: метра три, или даже три с половиной, узкие, но высокие окна с почерневшими стёклами, несмотря ни на что, всё же пропускали достаточно света, чтобы чувствовать себя здесь комфортно. Окна располагались как на правой стене здания, так и на левой – по два с каждой стороны. Так же с обеих сторон от входа было ещё по одному окну – они смотрели на террасу. У стены, слева, между окнами, стоял огромный письменный стол, на вид очень прочный и, более чем вероятно, сделан был из дуба. К столу был придвинут стул, его мягкое сидение было рваным, и из обшивки торчала грязная набивка. Слева от входной двери, у окна, было что-то наподобие гардероба: на стене красовалась широкая резная доска, покрытая лаком, с десятком витых крючков, предназначенных для одежды. Под вешалкой лежал истлевший вязаный коврик, его грубая вязь была из какой-то прочной ткани, или даже веревки, сейчас он представлял собой жалкое зрелище. Но самым примечательным в доме, настоящим украшением, был камин, стоящий у противоположной стены, напротив входа. Камин был выложен белым кирпичом, что контрастировало с корпусом здания и внутренним интерьером. Большой, два метра в ширину и метр в высоту, – камин притягивал к себе внимание. Кованая решётка и уходящий в потолок дымоход создавали впечатление какого-то другого времени, той древней эпохи, когда людям было ещё неведомо электричество и прочие блага современной цивилизации. Словно это был вовсе не камин, а дверь в прошлое, в те далёкие времена, когда наши предки проводили долгие тёмные вечера у домашнего очага, в кругу своих родных и близких, делились своими мыслями и обсуждали планы на будущее. Такой очаг играл очень важную роль в жизни людей в те далёкие времена. Времена, когда люди были действительно близки друг другу, и общение было их неотъемлемой частью, в отличие от современного человека, когда почти всё его свободное время занимают многочисленные гаджеты и социальные сети. Сейчас люди стали неинтересны друг другу. Справа и слева от камина стояли двустворчатые шкафы: высокие и объемные, они занимали почти всё оставшееся пространство между стеной и камином, как с одной, так и с другой стороны очага. Перед камином пылилось старое деревянное кресло, не слишком большое и мягкое, но на первый взгляд довольно удобное. Половицы пола страшно скрипели под поступью людей, дом уже много лет не принимал гостей. На потолке висела огромная люстра, с многочисленными подсвечниками, в некоторых даже остались огарки свечей, а пол под ней был заляпан воском.

– Ещё не всё потеряно, – Жека указал на несколько электрических лампочек, свисающих с люстры на проводах. Места скруток были обмотаны старой тряпичной изолентой.

До остальных не сразу дошло, что в доме когда-то было проведено электричество. Саня подошёл к камину, затем развернулся к остальным:

– Господа, я рад приветствовать вас в нашей новой обители! Мы все долго ждали этого момента, и вот – он настал! Я приглашаю вас отметить это событие, но сначала наведём здесь порядок! За работу, негодяи! И чем раньше мы приведём это место в порядок, тем быстрее сможем приступить к празднованию!

После этих слов, посовещавшись и распределив обязанности, группа принялась за уборку помещения и террасы.

3. Генеральная уборка

Весь необходимый инструмент, для наведения порядка в доме, находился в машине. Компания разделилась на две части: Саня и Серёга занялись уборкой мусора в самом доме, а Жека с Глебом пошли осматривать окрестности в поисках действующей электропроводки, к которой можно было бы подключить кабель и протянуть электричество в дом. Осмотр начался с самого помещения. У входной двери, на стене, был обнаружен старый карболитовый выключатель, от него два, сплетённых между собой провода, в пожелтевшей от времени изоляции, тянулись к потолку, в металлическую коробку. Над коробкой, в потолке, было проделано отверстие, через которое проводка уходила на чердак. Как и следовало ожидать, лампы не зажглись от простого нажатия на выключатель – проблема скрывалась где-то дальше, за пределами здания. Найти вход на чердак оказалось несложно: над входной дверью, со стороны улицы, находился лаз на чердак. Лаз был закрыт деревянной крышкой, висевшей на петлях, замка на ней не было, впрочем, как и лестницы, по которой можно было взобраться наверх. После тщательного осмотра крыши, конечно же, за неимением лестницы, осмотр производился с земли, обнаружился фарфоровый изолятор, прикреплённый к стене, под самой крышей. Раньше к нему крепилась проводка, теперь же её не было, но в пятнадцати метрах от дома стоял покосившийся столб, к которому подходили какие-то провода. Жека и Глеб, следуя вдоль этих проводов, нашли электрический щит с рубильником, прикреплённый к бетонному столбу у ограждения. Вскрыв щиток и проверив напряжение, Жека нашёл сгоревший предохранитель, но восстанавливать напряжение на кабеле пока не было смысла, потому что необходимо было сначала протянуть недостающие провода от столба к дому, а для этого, собственно, был нужен сам кабель и лестница. Ни того, ни другого у парней с собой сегодня не было, поэтому решено было заняться этим в другой день, закупившись необходимыми материалами, а пока нужно было сосредоточить все силы на уборке, благо работы хватало всем. Возвращаясь к дому, раздвигая ветки, так и норовившие выткнуть глаза острыми сучьями, Жека и Глеб заметили брешь в бетонном ограждении. Одна плита рухнула на землю, по всей видимости, очень давно, так давно, что успела зарасти кустами. Она открывала вид на ближайшие окрестности, а посмотреть действительно было на что: за ограждением начинался пологий склон, ведущий в большой овраг, заросший ивняком и прочим кустарником. Овраг был довольно большой, от стены он находился примерно в ста метрах. За оврагом расположилось кладбище, на вид старое и заброшенное, судя по высокому бурьяну и всё тому же дикому кустарнику. Могилы, с покосившимися надгробиями, перемешались с редкими деревьями, преимущественно, карагачом. Вид был такой унылый, что у парней невольно сжалось сердце, стало как-то не по себе, некомфортно. Откуда-то навалилась непонятная, необъяснимая тревога, она начала точить изнутри, стоявших у проёма парней, завороженно смотревших на странное зрелище.

– Только погоста рядом не хватало! Не нравится мне это место… Может, лучше по старинке – в подземном переходе играть будем? Пусть лучше сквозняком продувает, чем рядом с кладбищем шуметь, – Глеб почему-то говорил шёпотом, а в его голосе улавливались тревожные нотки.

– Чего так напугался, Бубен? Боишься, что покойники, услышав музыку, по батарее стучать начнут?! Или полицию вызовут? А может, просто придут и наваляют тебе? – Жека издевался над другом, хотя самому тоже было не по себе, видимо, так он боролся со своей неуверенностью.

– Что смешного? Ты разве не знаешь, что на кладбищах нельзя шуметь? – совершенно серьёзно произнёс Глеб.

– До кладбища далеко – это, во-первых, а во-вторых – чем больше жути, тем реальнее и интереснее будет наше выступление. Ты забыл, какого жанра наша группа? Мы готический рок исполняем, именно такое место нам и нужно. Посмотри, какая атмосфера вокруг! Люди, которые придут на презентацию нашего альбома, оценят эти живые декорации, и наше выступление им надолго запомнится! – Жека окончательно успокоился, теперь он видел в этом жутком соседстве лишь одни преимущества.

– Всё равно мне это не нравится, – настаивал на своём Глеб.

– Ладно, хватит пялиться, пошли лучше парням поможем мусор из дома выгрести, – не дожидаясь Глеба, Жека развернулся и направился в сторону дома.

На обратном пути парням попался колодец, ранее незамеченный ими. Колодец почти полностью сравнялся с землёй, его выдавал лишь зияющий чёрный контур круглого отверстия в земле, он был едва различим в высокой траве. Парни не стали останавливаться возле колодца, они уже сделали необходимый осмотр территории, и дальнейший план действий был предельно ясен: сейчас нужно было помочь Сане и Серёге.

К приходу Жеки и Глеба, дом уже был прибран, а на полу высились три кучи мусора, состоящего в основном из кусков обвалившейся штукатурки. Саня и Серёга уже приготовили мешки и собирались закинуть в них мусор, когда у Сани зазвонил телефон. Прислонив метлу к стене, Саня вытащил сотовый из кармана джинсов и взглянул на дисплей: он не увидел номер звонившего, он в принципе ничего не увидел, кроме мигающего дисплея. Несмотря на странность происходящего, Саня нажал на кнопку вызова, время от времени проявляющуюся на мигающем дисплее, чтобы принять звонок, одновременно поднося телефон к уху. В трубке послышалось шипение, которое то усиливалось, то затихало, словно радио при настройке частоты. Спрашивать: «Кто это?» – не было никакого смысла, но на всякий случай Саня задал этот вопрос: «Я слушаю…» – произнёс он, не особо надеясь на ответ. Шипение смолкло, на линии повисла абсолютная тишина, затем послышались короткие гудки, говорящие о том, что на том конце повесили трубку. Саня отнял сотовый от уха и уставился на дисплей – с телефоном всё было в порядке.

– Связь не ловит… – заметил он, обратив внимание на перечеркнутый символ антенны в верхнем углу дисплея. – Струна, сколько сейчас времени?

Серёга, к которому был адресован вопрос, взглянул на свои наручные часы, они были механические, высокого качества и всегда отличались точностью, в отличие китайских смартфонов, которыми пользовалось большинство людей.

– Что-то стрелки зависли… – Серёга легонько постучал по циферблату, в надежде на то, что стрелки сдвинутся с места, и часы вновь заработают в прежнем режиме.

Это не дало никаких результатов, как и попытка подвести стрелки вручную. После ручной подводки, стрелки пошли, но точное время было уже невозможно определить.

– Десять тридцать пять, – озвучил свою версию Жека, – похоже, что и на моём телефоне время сбилось.

– Мы приехали сюда в десять часов, – Саня начал вспоминать последовательность событий, – и через полчаса часы начали глючит… Странно всё это… Ну, не могли же мы здесь прибраться всего за тридцать минут?! Как минимум часа три уже прошло.